Кожа саламандры

Было понятно, что процесс усмирения превратится в совместное распитие холодного пива.

Гюнтер легко вскочил на своего таймаха, и кивнул мне на одного из принадлежащих патрулю.

-Я бы прокатил тебя на своём, как в детстве, девочка. Но ты выросла, и даже добыла свой законный королевский трофей. Поэтому, принимая тебя, как воина и наследную принцессу, даже не рискну подсадить тебя в седло.

-Не спеши, Гюнтер, с моим наследством. Теперь у меня есть брат. И я ещё не слышала от отца утверждения своего статуса.

-Он вряд ли станет престолонаследником, принцесса. Ты же не можешь этого не понимать?

Гюнтер был давним другом отца, так же как и его глава безопасности. Они были неразлучной тройкой ещё с Ковена. Только лилу Кимат Зар был его однокурсником, а Гюнтер поступил на два года позднее. Если лилу уже был баронетом, то Гюнтер обычным сыном фермера.

С титулами у лилу было определённое различие, по сравнению с другими чесменскими расами. Если хомо могли претендовать на свободные территории, то лилу пренебрегали этой привилегией. Их поселения компактно располагались в подземных городах под Холмами и их титулы были связаны не с владением землями, а с управленческой иерархией. В семье Зар магической силой обладали все. Привычная для лилу ментальная магия.

Впрочем, в Ковене он развил ещё и одно из направлений стихийной. А именно - магию земли. Тогда звание барона носил его отец. Он же был баронетом. У лилу очень долгий срок жизни. Но детей рождается мало. И чаще всего в смешанных браках. Зар был единственным сыном Санора Зара и чистокровным лилу. Но, что большая редкость для представителя этой расы, не вернулся домой, в родные Холмы. А остался служить у своего друга. И титул барона получил от отца. Хотя от пожалованных земель отказался.

У Гюнтера история была банальной донельзя. Первый представитель семьи хомо с проснувшейся стихийной магией. Стихия - огонь. Без обучения - самая спонтанная. Желая заработать на учёбу, служил простым наёмником. Магия играла с ним опасные шутки. И только строжайшая самодисциплина воина, помогала справляться с этим диким зверем внутри. В моменты сильного душевного волнения или яростного боя, неуправляемый огонь мог вырваться наружу. Спасало Гюнтера то, что такие сильные эмоции возникали только в кругу врагов. Среди друзей, он не давал им хода.

Когда Гюнтер всё же накопил деньги на поступление в Ковен, то нарвался на такую же стаю подонков, какая донимала и меня. Те же, по большей части, свежеиспечённые, аристократы, дёргали биргиннена за усы, пытаясь спровоцировать простолюдина на несанкционированное использование боевой магии в Ковене. Что грозило парню исключением и большими неприятностями в дальнейшем. Потому что именно огненная магия требует педантичного и канонического обуздания. Что лучше всего делать под руководством опытных учителей.

Отец и Зар случайно оказались в эпицентре одной подобной провокации и стали на сторону Гюнтера. Наследный принц, а также злопамятный, и изобретательный в своей злопамятности, лилу, оградили прямодушного и верного Гюнтера от обидчиков. Когда друзья закончили учёбу, он уже в состоянии был постоять за себя и защитить таких же нуждающихся, каким он сам был когда-то. И, хотя настолько близких друзей, как отец и Зар, он больше не приобрёл, но некоторые приятели из небогатых семей, не имеющих возможность отвоёвывать земли, отправились вместе с ним на королевскую службу.

Многие могут сказать, что такая юная вольница могла сбиться в отряд и очистиь земли для общего владения. Но такая попытка была бы противозаконной. Так как владеть земельным наделом и отвечать за порядок на нём, должен был один хозяин. Иной путь мог породить образования, которые со временем скатывались в подобие бандитских шаек.

Друзья отца оставались с ним все эти годы, хотя многие из тех первых, пришедших на службу с Гюнтером, так или иначе изменили свою жизнь. Я росла рядом с ними. И Гюнтер, гораздо чаще, чем отец, занимался со мной и техникой боя и выездкой.

Я могла понять его радость и гордость сейчас. Я была для него почти как собственная дочь. Как-то получилось, что оба отцовских друга так и не нашли пар.

Я собиралась по дороге похвастать капитану королевской гвардии всеми своими подвигами. Познакомила с Труми. Поделилась буквально всем, что касалось меня. Но о Лами упомянула только как о романтической привязанности, и то, посомневалась, имеет ли она будущее. Всё, что касалось семейных тайн, я предпочла предоставить решению отца. Только его право решать, кому из своих людей он захочет открыть такую информацию.

Разговор о новорождённом брате тоже имел продолжение.

-Ты знаешь, что мачеха метаморф,- напомнила я Гюнтеру,- и многое может зависеть от того, в какую из рас пошёл наследник. Тела нидлов нестабильны до определённого возраста. Ты не знаешь что они в состоянии исправить и изменить. Неужели ты не видел какие странные физические формы принимают зачастую метаморфы. И мы не слышали ещё полного заключения лекарей.

Может всё ещё не так страшно? Я, знаешь ли, очень боюсь за папу. Он пережил уже одно очень большое горе. И я бы не хотела, чтоб малыш доставил ему огорчение, вместо радости. И мачеха, наверное, очень страдает.

Гюнтер скорчил недоверчивую гримасу. Он не любил новую королеву не меньше меня. Но, так же как и я, смирял свою неприязнь, чтоб не расстраивать отца.

Своё появление во дворце я не собиралась делать триумфальным. Наоборот, афиширование того, что я уже сейчас исполнила одно из традиционных испытаний наследника престола, могло совсем не порадовать мою мачеху. И подстегнуть заговорщиков, стоящих за ней. Если заговор, конечно, не плод нашего воображения. Доспех, после демонстрации отцу, я, на всякий случай, намеревалась припрятать в собственной тайной комнате. Я называла её сокровищницей. Правда, до сих пор, все её сокровища представляли ценность только для меня.

Слишком много самостоятельности и одиночества в детстве, дали мне возможность изучить такие уголки дворца, о которых не знал и отец. Насчёт Кимата Зара не уверена. Но, моя тайная комната, была прикрыта одним из защитных заклинаний, завязанных на мою первую кровь. Моя сокровищница, моё оружие и моя спальная комната.

После того, как я стала девушкой, без моего дозволения, туда не мог войти никто. Даже отец.

Встреча с папой получилась тяжёлой. Он выглядел, как в худшие дни своего одиночества. Небольшая щетина делала лицо уставшим. Ещё и глаза. Красные, как от нескольких бессонных ночей. И лёгкий запах вина. Я слишком часто видела его таким в первое время после маминой смерти.

Я увела его в сад. Наше любимое место, у пруда, ещё не претерпело тех изменений, какие я заметила во дворце. Тут я чувствовала себя как прежде. Даже, на ветке старого дерева, висели качели, которые сделал мне Гюнтер.

Я усадила отца у воды и мы какое-то время посидели молча. Каждый, как мне показалось, вспоминал что-то своё. Свежий воздух немного привёл отца в чувство. Казалось из него уходит отрава, переполнявшая его лёгкие, и мешающая ему вдыхать воздух полной грудью.

Когда я наконец начала рассказывать правду обо всех своих приключениях, то начала с Ковена. Просто вспомнился разговор с Гюнтером, и то с каким тёплым чувством он вспомнил свою молодость и время, когда они подружились с отцом в студенчестве.