Страница 17 из 93
Финн пытается удержать его, наносит смертельный удар, но двери захлопываются,
прищемив Финну большой палец. Вытащив палец из щели, он сует его в рот, чтобы
облегчить боль, и в эту минуту понимает, что имя вора — Кулдуб («черноволосый»).
Чудесное озарение, которое нисходит на Финна в результате жевания или сосания пальца,
описано и в других повестях этого цикла. В некоторых других ранних текстах, как
показано Т. О'Рахилли и Дж. Мерфи, имя или жизненные обстоятельства противника
Финна позволяют предположить в нем сверхъестественного «сжигателя». Достаточно
упомянуть Фотада, который имел также имена «Единый бог», «Сильный бог»,
«Чудесный бог», «Красный» (Дерг) и прыгал через горящий очаг, и Айлена Мак Мидну,
который, изрыгая изо рта огонь, на каждый Самайн поджигал Тару Айлен, подобно
Кулдубу, был убит в тот момент, когда входил в сид. Известно также, что Финн изгнал
из сида Алму своего деда по матери, Тадга сына Нуаду, на котором лежала часть вины за
убийство отца Финна Голлом сыном Морны (Goll — «одноглазый»), этот Голл тоже был
одним из предводителей фианы и имел прозвище Аэд ( aed — «огонь»). В повестях,
записанных уже в наше время, Балор, дед Луга по матери, тоже замешан в убийстве его
отца и тоже угрожает сжечь всю Ирландию своим дурным глазом. Таким образом, во
всех трех циклах мы сталкиваемся с темой битвы героя с противником, чей
«разрушающий» глаз намекает на его родство с фоморами, представляющими силы хаоса.
В сагах уладского цикла эта тема появляется в рассказе об убийстве Голла и Гарба.
С одной стороны, тот факт, что все герои саг Лейнстерского цикла были воинами,
сближает их с повестями Уладского цикла, но, с другой стороны, близкие отношения
фениев с обитателями сидов, а также фигура самого Финна, поэта и пророка, делает
сказания похожими скорее на мифологические повести. Имя Финна, кроме того,
соотносится с именем валлийского Гвина ап Нуда, который был одновременно воином и
охотником, а также королем Аннувна, Иного мира, т. е. властелином страны чудес. Но
воинский дух Финна и его воинов выражен гораздо слабее, чем у уладских воинов, и
волшебной силой Финн тоже уступает мифологическим персонажам. Что же касается
охоты как основного занятия фениев и их любви к лесной жизни в целом, то все это
находит свои параллели в излюбленных развлечениях деревенской молодежи Ирландии и
в наше время. Мы имеем здесь в виду прежде всего пешую охоту с собаками, требующую
изрядного умения быстро бегать по лесу.
Существуют свидетельства, что уже в XI в рассказы о фиане составляли неотъемлемую
часть устной фольклорной прозаической традиции, в Шотландии же и в Ирландии они
были распространены в крестьянской среде вплоть до наших дней. С другой стороны, до
нас дошли упоминания о том, что еще в VIII в. или даже ранее эти повести исполнялись
при дворах ирландской знати. Однако, как можно предположить, фольклорные и
«аристократические» варианты этих повестей весьма разнились, к тому же кажется
весьма проблематичным, чтобы эти рассказы могли входить в репертуар филидов,
поэтов-профессионалов. Из относящегося к XII в. и насчитывающего около двухсот
названий списка саг, которые должен был знать филид, только пять относятся к Циклу
Финна. И опять таки если, как принято считать, основной текст саги «Похищение быкаиз
Куальнге» базируется на письменной версии IX в, а возникновение сюжета в его
законченной форме принято датировать примерно концом VII в., то самые ранние тексты
из Цикла Финна появились, видимо, не ранее конца XII в. В данном случае мы имеем в
виду в первую очередь сагу «Разговор стариков» ( Acallam na Senorach), длинный путаный
прозаический нарратив, в ходе которого Кайльте рассказывает св. Патрику и другим о
приключениях Финна и его воинов, о войне, об охоте, о чудесных холмах, о лесах и
озерах, которые они встречают, странствуя по Ирландии. Но начиная с XII в тоненький
ручеек повестей о фиане превращается в поистине могучий поток. Следует упомянуть о
том, что одновременно цикл повестей об уладских воинах прекращает свое развитие и,
как нам кажется, очень немногие из этих саг вошли в традиционный репертуар устных
сказителей последующих столетий.
Цикл Финна заметно отличается от Уладского цикла также своей формой и настроением.
Расцвет его совпадает по времени с распространением в Европе куртуазной поэзии
трубадуров и труверов, а также артуровских романов. На этом фоне нам кажется не
случайным, что центральнаясага цикла — «Преследование Диармайда и Грайне» (о ней
см. ниже) — повествует о любви, о похищении и о трагической гибели любящих.
Типичной для данного цикла формой постепенно становится баллада или поэмя, как
правило приписываемая Ойсину, Кайльте или самому Финну и обыкновенно
повествующая о вольной жизни и сопутствующих ей удовольствиях. Подстрочный
перевод одной из таких поэм, составляющей фрагмент саги «Разговор стариков», мы
приводим ниже":
«Аран многих оленей — море омывает его плечи — остров, где вскормлены многие
воины, где синие копья становятся красными;
отважные олени на его скалах, спелая клюква среди его вереска, студеная вода в его
потоках, плоды на ветвях его дубов,
борзые там и гончие псы, там ежевика и терновник с темными ягодами, жилища там у
лесных опушек, а в дубовых рощах пасутся олени, лиловый лишайник покрывает его
скалы, трава зеленая без изъяна растет на его склонах, приятен вид его утесов, где
скачут молодые олени и танцует форель;
широки его пашни и тучны его свиньи, приятны его луга — вот рассказ, которому
стоит верить, спелые орехи с верхушек его лещин падают на палубу кораблей,
проходящих вдоль его берегов.
Как прекрасно там в погожую пору, когда форель приходит в ручьи, когда чайки
перекликаются, сидя на белых утесах. Во все времена прекрасно на островах
Аранских»
В Уладском цикле единственным сопоставимым стихотворным текстом можно назвать
лишь плач-ламентацию любящей женщины по возлюбленному, который осужденна
смерть.
Таким образом, если Уладский цикл в целом прежде всего героический, то Цикл финна,
или Лейнстерский, носит, скорее, романтический характер. Текст саги «Разговор
стариков», к примеру, пронизан сожалениями о минувших временах, наполнен
грустными воспоминаниями о счастливых днях, когда герои фианы были молоды, полны
сил и вели вольную жизнь в лесах.
Итак, три главных цикла ирландской эпической традиции можно, как нам кажется,
соотнести с тремя классическими типами проявления человеческой личности — мыслью,
волей и чувством. Если центральные персонажи Мифологического цикла проявляют в
первую очередь мудрость и знание, а Уладского — силу воли и стремление к власти, то
отличительной чертой героев повестей о фиане является «человеческое тепло».
6
Мы уже говорили о том, что Туата Де Дананн, Племена богини Дану, народ, о котором
повествуется в сагах Мифологического цикла, имеет прямые параллели с детьми Дон в
валлийских мабиногион. Имена главных персонажей обеих ветвей кельтской эпической
традиции соотносимы друг с другом, сюжеты их также демонстрируют большое сходство.
Однако следует признать, что король Конхобар и его воины не находят себе прямых
параллелей в валлийских повестях, среди которых практически нет сюжетно
сопоставимых с сагами Уладского цикла. Надо сказать, что цикл валлийских поэм,
приписываемых Лливарху Хену, подобно «Похищению быка из Куальнге» повествует о
поединках у брода и битвах на рубежах, главная цель которых — защитить свою страну
от нападений врагов. Более того, среда и нормы жизни в этих поэмах, равно как и в