Страница 50 из 73
— Давай, брат, помогу, — подошёл к нему десантник.
Очень быстро и ловко он натянул на столбы сетку рабицу, да ещё и утешил юношу:
— Ничего, брат, бывает. Я в армии тоже сначала ничего не умел, и ты, друг, со временем всему научишься.
Перед крещением десантник очень волновался. Уходил покурить в лес перед домом (при мне он курить стеснялся) и выкуривал по две пачки сигарет в день. При этом он почему-то успокаивал нас:
— Не тревожьтесь за меня — я всё выдержу. Наш десант врагу не сдаётся.
Оказывается, у них в десанте была в ходу та легенда о крещении, что представляла собой простодушный народный пересказ жития сорока мучеников. Словом, крещение десантнику виделось так — людей загоняют в ледяную воду и мучают, обещая казнить, если не отрекутся от Христа. И всё же, несмотря на причудливость легенды, десантник по-своему точно понимал суть крещения — он готовился стать воином Христовым, способным, если надо, жизнь отдать за Христа.
Как же ликовал десантник после крещения! С удивлением рассказывал, что курить он теперь не может — Господь отсёк эту страсть. А в храме наш новорожденный христианин стоял с таким благоговением, что, казалось, светился весь. Позже он ещё не раз приезжал в Оптину пустынь, подолгу исповедовался у иеромонаха Романа, причащался и усердно трудился на монастырских послушаниях. Он так радовался поездкам в монастырь, что, приезжая, по-мальчишески восклицал: «Глоток свободы! Да здравствует Оптина!»
В последний раз он приехал в монастырь Успенским постом и не застал отца Романа в обители — батюшка лежал тогда в больнице. А тут одна монахиня из «шаталовой пустыни», то есть живущая сама по себе в миру, попросила в монастыре помочь ей по хозяйству и прислать для работы паломника. В общем, неделю десантник работал у монахини, колол дрова, клеил обои. И всю эту неделю бойкая монахиня внушала ему, что батюшки, благословляющие людей получать новые паспорта, — это оборотни-еретики. Поверить в батюшек-оборотней десантник не смог, но внял горячечным словам монахини, что он должен сжечь свой новый «сатанинский» паспорт, если не хочет предать Христа.
Переубеждала я десантника, переубеждала, а доверчивый богатырь лишь вздыхал:
— Нет, не могу я предать Христа.
Кажется, он всё-таки сжёг паспорт. Без документов в официальные организации на работу не брали, но его охотно взяли охранником в ту фирму, где под видом перевозки товаров из Средней Азии возили наркотики. Никакого отношения к наркотикам новый охранник не имел и даже не догадывался о них. Но в первую же поездку его арестовали и дали четыре года тюрьмы. Как же горевали мы тогда с батюшкой!
А старший брат, недолюбливавший прежде Ольгу, вдруг сказал, что его братишка выбрал себе для жизни хорошую жену. Ольга, как декабристка, ездила на свидания к своему суженому в Сибирь, молилась за него по всем церквям и потратила на адвокатов огромные деньги, добившись пересмотра дела. Через год десантника освободили. Влюблённые обвенчались, а вскоре у них родился сын. Но Ольга теперь стояла насмерть, не пуская мужа в монастырь и убеждая его, что лучше молиться в их приходской церкви, где никто не запугивает людей скорым пришествием антихриста, и можно спокойно растить детей.
У блаженного Феодорита Киррского есть пронзительные слова о том, что диавол действует через тех, кто всего лишь носит личину христиан, и через них, как бы помазав мёдом край чаши, преподносит людям яд лжи.
О похожем явлении говорил и архимандрит Иоанн (Крестьянкин), сказав, что некоторые приходят в монастырь из тюрьмы и сразу начинают руководить, учить, обличать. Словом, первое, с чем нередко сталкивается новичок в церкви, — это те самые «руководящие кадры», которые тут же начинают горячечно внушать, что надо сжечь новые «сатанинские» паспорта, а также выбросить из дома телевизор, компьютер и художественную литературу, ибо всё это — бесовская прелесть и грех.
Помню, как вскоре после крещения стояла в очереди на приём к старцу Адриану (Кирсанову) и слушала разговоры о том, что телевизор — это «икона зверя, рога наружу». Один человек рассказал, что продал свой телевизор и приобрёл на эти деньги богатую православную библиотеку. А другой в восторге похвастался, что он выбросил свой телевизор с девятого этажа, и тот вдребезги разлетелся об асфальт. У меня же отношения с телевизором были такие. Однажды захотела посмотреть новости и обнаружила, что телевизор не работает.
— Слушай, — говорю сыну, — у нас телевизор почему-то не работает.
— Мам, ну ты хватилась, — ответил сын. — У нас уже год как телевизор сломался.
Короче, привычки смотреть телевизор в нашей семье не было, да и некогда было его смотреть. Тем не менее мы тут же сдали старый «ящик» на запчасти, а взамен приобрели супертелевизор новейшей модели. Включили его и залюбовались — отлично показывает! После чего уже не включали, но трудолюбиво вытирали с телевизора пыль. Как раз в эту пору я крестилась, и «руководящие кадры» стали внушать, что от телевизора надо избавиться. А тут и повод нашёлся. Стою возле старца Адриана и слушаю его разговор с Леной, в одиночку воспитывающей пятилетнюю дочь. Надо сказать, что Леночка добрый, хороший человек, но в своё время с трудом окончила четыре класса начальной школы и теперь переживает, что она малограмотная уборщица и особых знаний ребёнку не может дать. И вот слышу, как батюшка советует Елене:
— Сейчас многие православные избавляются от телевизоров, и тебе бесплатно хороший телевизор отдадут. Пускай твоя дочка смотрит передачу «В мире животных» и «Спокойной ночи, малыши!».
— Батюшка, — встряла я в разговор, — у меня есть отличный телевизор. Благословите отдать его Леночке, а то он у меня как мебель стоит.
— И пусть стоит, — пресёк мою благотворительность старец.
«Руководящие кадры» тут же разгневались: да что это старец себе позволяет? И стали ему, как маленькому, объяснять, какое это зло, если в моём доме стоит телевизор.
— Пусть стоит, — снова ответил старец.
Вот так и получилось, что, переезжая в дом возле Оптиной пустыни, я привезла с собой телевизор. И начались искушения — заходит кто-нибудь из «руководящих» в дом и начинает обличать:
— Икона зверя, рога наружу! Да разве вы не знаете, что телевизор — источник разврата?
Не знаю, поскольку уже лет двадцать не смотрю телевизор. Но знаю о главной опасности телевизора — телеманы, как правило, перестают читать. Нейрофизиологи уже доказали, что за чтение и за просмотр картинок видеоряда отвечают разные участки мозга. И если чтение требует напряжённой аналитической работы, то перед телевизором человек расслабляется. Постепенно происходит та сложная перенастройка организма, когда атрофируется потребность в чтении, и учителя жалуются, что школьников лишь из-под палки заставишь читать. Один американский учёный даже сказал, что человечество сейчас возвращается в состояние племени «ням-ням», или в ту дописьменную эпоху, где отсутствует собранная в книгах мудрость веков. Разумеется, это преувеличение — православные, например, читающий народ. И всё же нельзя не согласиться с доводами учёного, что плата за прогресс действительно высока — без книг оскудевает язык, и многие молодые люди пишут сейчас с ужасающими орфографическими ошибками.
Однажды, просматривая православные сайты, я наткнулась на сайт с фотографией бритоголового молодого человека, рассказывающего о себе, что прежде он был преступником и сидел в тюрьме, а недавно стал православным и теперь считает своим долгом нести свет истины людям. А далее молодой человек писал: «Я, конечно, не разбираюсь в классической музыке, но считаю, что надо её запретить. А зачем нам ефто фуфло?»
Комментировать «ефто фуфло», думается, излишне. И всё-таки было бы нечестным свести суть этого явления всего лишь к проблеме невежества. Вот для сравнения другой пример. Один учёный муж, и опять же на православном сайте, потребовал запретить любимую детскую сказку про Карлсона, который живёт на крыше, ибо Карлсон живёт неправедно и вообще зачем-то поселился на крыше, подавая детям дурной пример.