Поединок

Дикая ярость захлестнула Влодарека, на несколько градусов повысив температуру управляемой им холоднокровной рептилии, чего не удавалось совершить за столь короткий промежуток времени и самому Солнцу. Человек всем сердцем ненавидел виртля, виртль всей душой ненавидел человека. Две волны жгучей ненависти накатывались одна на другую. Выделяющаяся при их столкновении колоссальная энергия образовала наэлектризованный, ионизированный воздушный столб, казалось, способный пронизать пространство и время и свить из пространственно-временного континуума верёвку – вервие простое.

Влодарек слился с кархом в единое целое, при этом его человеческий разум притупился, редуцировал, огрубел. Ян с ужасом поймал себя на том, что главным его желанием на данный момент является распороть широкое и плоское брюхо анкилозавра и в ретро-стиле гигантского варана перво-наперво насладиться дымящимися внутренностями поверженного на спину противника, подчистую сожрав все потроха, и только во вторую очередь полакомиться мясом. Он уже не помнил о пристрастном рефери, контролёре и зрителе Вуайере, воспринимая происходящее как единственную неизбежную и жестокую реальность, а не как театрализованный этюд хрономатча.

Карх отскакивал от противника и снова наскакивал на него, намереваясь войти в вязкий клинч, но молодецки посвистывающая булава раз за разом сводила на нет попытки Влодарека вцепиться зубами в гигантскую фринозому и сделать ей поворот «оверкиль» – лапки кверху. Сплошной костный панцирь анкилозавра оказался в буквальном смысле не по зубам карху, а тут ещё зазевавшийся Влодарек получил скользящий удар булавой в челюсть. Пара отливающих чёрной эмалью двенадцатидюймовых зубов раскрошилась, нижняя губа разорвалась и закровоточила. Нагнетаемая сердцем на пятиметровую высоту кровь вытекала из раны слабыми толчками – так вытекает вода из напорного патрубка изношенного поршневого насоса, эксплуатируемого на садовом участке ещё более изношенным пенсионером-огородником. Рана была пустяковая, но подорвала моральный дух звездобоя: если бы Вуайер ввёл суровый регламент «до первой крови», Яну засчитали бы поражение!

Продолжая нащупывать бреши в пока непробиваемой обороне противника, Ян как бы вчуже осознал, что на самом деле карнозавры нападали на оснащённых супербронёй анкилозавров нечасто, предпочитая лакомиться мягкотелыми, не защищёнными панцирем травоядными динозаврами других видов и семейств. Анкилозавры попадали в желудок хищникам в основном после своей естественной смерти, когда становились доступной для крупняка и мелюзги падалью. Пожалуй, схватка карха с анкилозавром была нетипичной; из печального опыта первых минут поединка Влодарек сделал вывод, что в большинстве случаев карнозавры предпочитали не связываться с ящерами-танками, а обходили их стороной. Возможно, Ян ошибался, но кому в мезозое пришло бы в голову указать Влодареку на ошибочность экспресс-анализа?!

Ян полез напролом, на рожон – так разъярённый медведь прёт на доставшего его крокодила-уамонго. Ему повезло: правая ступня опустилась на покатую спину анкилозавра, счастливо избежав прободения хотя бы одним из шипов. Теперь можно было пустить в ход зубы.

Но и виртль не дремал. Страшный удар булавы пришелся карху в висок. Для примитивных мозгов туповатого карнозавра пропущенный хук не представлял серьёзной опасности, но серповидный нож попутно рассёк хищнику правый глаз. К удивлению Яна, боли он не почувствовал. Беда – и немалая! – заключалась в другом: вытекший глаз лишил карнозавра стереоскопического зрения. Отслеживать «свистящие траектории» без устали вздымающейся и опускающейся булавы стало очень трудно.

Ян начал пропускать удары – один, второй, третий. Заключённая в смэшах, хуках и свингах кинетическая энергия была огромна, каждое такое «любовное касание» могло бы свалить с ног слона. Только динозавры мелового периода – самые крупные из всех, когда-либо существовавших на Земле, – и могли держать подобные ошеломляющие удары, не впадая в состояние грогги. Но мезозойский «битинг» и «дратсинг», как и боевые схватки любой другой немилосердной эры, очень напоминал… деньги: эффективность ударов зависела не только от них самих, но и от их количества.

Ян безуспешно пытался преодолеть сплошную «плиточную» броню анкилозавра, раскрошив несколько зубов и обломав коготь на левой ноге. Количество ран на теле карха возрастало, тогда как анкилозавр не получил пока ни единой царапины. В холодном взоре маленьких глаз ящера-танка Яну мерещилась злорадная ухмылка укрывшегося за броневыми листами виртля Сапара, организующего круговую оборону. Ян понял, что победить тупого и упрямого анкилозавра малой кровью не удастся. Если даже Влодареку на роду написано выйти из этой схватки победителем, его победа будет Пирровой. По сути дела, под сенью серо-зелёных гингко продолжался извечный спор о том, что сильнее: удар или защита? Своеобразие спора состояло в следующем: превращённый природой в самодвижущуюся крепость анкилозавр, внешний облик которого, казалось, воплощал в себе квинтэссенцию оборонительной тактики и стратегии, сам наносил противнику чувствительные атакующие удары. Щит и меч стали неразделимы, оснащённый «кисточкой-помпончиком» хвост анкилозавра наглядно иллюстрировал один из приёмов рукопашного боя, называемый «блок и удар как единое целое».

Ян предпринял очередную попытку придавить ящера-танка к земле, невзирая на опасные контрудары. Это ему почти удалось, но анкилозавр, как и все его сородичи, был невероятно живуч, к тому же воля рептилии к жизни (и к победе!) укрепилась волей разумного виртля. Колоссальная ящерица извернулась и провела-таки свой коронный приём. Двигающаяся с ускорением массивная булава раздробила бедреную кость правой ноги карнозавра. Открытый перелом опорной конечности – что может быть хуже? Высокоразвитый головной мозг Влодарека никоим образом не мог выступить ни в роли волевого, ни в роли физического, материального костыля – жизнь в основе своей проста и жестока и не востребует утончённого интеллекта. Рана оказалась слишком серьёзной, и теперь одержать победу над упорным бронеящером помогло бы Влодареку только чудо.

Ян не знал, как себя повести. Вуайер не сказал, будут ли сохраняться на теле соперников полученные в течение каждого раунда раны, будут ли они и их крайне неприятные последствия для жизни и здоровья накапливаться в организме поединщиков от раунда к раунду, или нет. Если будут, то стоит прекратить на девяносто процентов проигранный Яном первый поединок, тем самым признав поражение, но сохранив силы для последующих, может быть, ещё более кровавых и жестоких боев. Ну а если нет? Но даже если да, то не пойдёт ли напрашивающееся отступление в отрицательный зачёт проморгавшего удар булавы звездобоя, не станет ли его малодушный шаг назад сигналом Вуайеру для открытия позорного файла «пассив» в обширной боевой биографии Влодарека? Вуайер подл и, если так можно выразиться, стрекулистичен, это видно невооружённым глазом. Поэтому не следует давать коварному Хроноразводящему лишний повод усомниться в боевых качествах землянина. Ничья исключается, и даже если Яну суждено сейчас проиграть, нужно биться до последнего.

Ян хотел сражаться до последнего, но с открытым переломом правого бедра он боролся скорее с самим собой, нежели с воспрянувшим духом противником. Зрелище было жалким. У тяжело раненного карнозавра когти и зубы оставались в строю, но теперь хищник испытывал огромные трудности со средствами, так сказать, доставки «снарядов главного калибра» до продолжающей ускользать и одновременно наносить сокрушительные удары бронированной с ног до головы живой мишени. Так крошится единожды надломленное, надкушенное печенье – туловище, голова и задние конечности карха покрывались всё новыми ранами, на карнозавре практически не осталось живого места. Мерно поднималась и опускалась беспощадная булава, трещали кости, разрывались мышцы, и четырёхкамерное, сродни крокодильему, многолитражное сердце свирепого хищника начало уставать и давать перебои. В кровеносной системе карха появилась патологическая турбулентность и серьёзные утечки; Влодарек чувствовал нарастающее безразличие и слабость.