Крестоносцы

Объявляя "индульгенцию", папа Урбан в своей речи пообещал полное отпущение грехов тем, кто возьмет крест

"Если кто, отправившись туда, окончит свое житие, пораженный смертью, будь то на сухом пути, или на море, или в сражении против язычников, отныне да отпускаются ему грехи. Я обещаю это тем, кто пойдет в поход, ибо наделен такой властью самим Господом".

Добавив, что в отсутствие крестоносцев их имущество будет под его защитой, став таким же неприкосновенным, как и любое церковное достояние, папа закончил речь следующим призывом

"Пусть выступят против неверных, пусть двинутся на бой, давно уже достойный того, чтобы быть начатым, те, кто злонамеренно привык вести частную войну даже против единоверцев, и расточать обильную добычу. Да станут отныне воинами Христа те, кто раньше были грабителями. Пусть справедливо бьются теперь против варваров те, кто в былые времена сражался против братьев и сородичей. Нынче пусть получат вечную награду те, кто прежде за малую мзду были наемниками Пусть увенчает двойная честь тех, кто не щадил себя в ущерб своей плоти и душе. Те, кто здесь горестны и бедны, там будут радостны и богаты; здесь враги Господа, там же станут ему друзьями.

Те же, кто намерены отправиться в поход, пусть не медлят, но, оставив (надежно) собственное достояние и собрав необходимые средства, пусть с окончанием зимы, в следующую же весну устремятся по стезе Господней"[3].

Автор другого варианта, Роберт Монах, вкладывает в уста папы речь, посвященную сравнению богатств востока и нищеты западного мира. Однако Фульхерий Шартрский, наш наиболее ценный свидетель о происходившем на соборе, ни о чем подобном не упоминает, и папа Урбан в его труде ограничивается лишь обещанием небесных благ. Действительно, в это время в западноевропейском мире появляются признаки нарастающего благополучия повсюду возникают здания, церкви, ярмарки и деревеньки, целые города, продолжающие борьбу за коммунальную независимость, начатую тридцатью годами ранее.

В целом папа потребовал от собравшихся не больше не меньше как формирования экспедиционного корпуса против ислама и его поразительная просьба была встречена с необычайным энтузиазмом. Клич – "Deus lo volt (так хочет Бог)", потрясший клермонское плоскогорье, подхватили во всех уголках христианского мира, от Сицилии до далекой Скандинавии, с готовностью, какой не ожидал сам папа, слегка утихнув, этот клич будет слышен по меньшей мере еще два столетия.

Речь шла о беспрецедентном проекте, с организацией которого на западе были абсолютно незнакомы. Без сомнения, Урбан II задумал его во время встреч с Адемаром Монтейским и Раймундом Сен-Жилльским.

II. Бедняки

"Эта земля была завоевана не одним сеньором, но целым народом", – так протестовал против попытки узурпации, предпринятой в Святой Земле Фридрихом II, франкский барон Балиян Сидонский. Действительно, именно народный характер первого крестового похода прослеживается очень ярко. Чтобы доказать это, достаточно будет сравнить очерк о событиях, развернувшихся в Клермоне, с версией одного историка, уже цитировавшегося нами, основательность которого не ставится под сомнение – Гильома Тирского, писавшего чуть менее столетия спустя после 1096 года:

"Рассказывали, что из многих земель паломники стекались в Иерусалим. Среди них был один, который пришел из французского королевства и родом был из Амьена, по имени Петр, живший в одиночестве в лесу; потому-то и прозвали его Петр Отшельник. И был он небольшого телосложения и весьма тщедушным с виду, но дивным из-за великого сердца и светлого ума, говорил же он очень складно. И вот пришел он к воротам Иерусалима, заплатил пошлину и вошел в город.

И прослышал он, что патриарх города был весьма достойным человеком и очень благочестивым; звали его Симеон. И задумал Петр отправиться побеседовать с ним и расспросить его о положении Церкви, духовенства и народа. Как и решил, Петр пришел к нему и спросил об этих вещах. Патриарх тотчас по его словам и поведению распознал, что перед ним человек богобоязненный и мудрый, и поведал ему обо всех бедствиях христиан.

Когда Петр услыхал такие речи из уст столь достойного человека, то не смог удержаться, чтобы не вздыхать горестно и не лить слезы из сострадания, спрашивая патриарха, что можно посоветовать об этом деле и как поступить. Этот же достойный человек ответил ему так: "Брат Петр, Господу Нашему, если Он того захочет, хватит наших стенаний, слез и молитв. Но мы знаем, что наши грехи еще не прощены и Господу есть за что на нас гневаться Но молва бежит в этом краю, что за горами, во Франции, есть народ, называемый франками, и все они добрые христиане, и поэтому Господь Наш даровал им великий мир и огромное могущество.

Если же они сжалятся над нами, то пусть молят Господа нам помочь или держат совет, как это сделать, мы же надеемся, что Господь пошлет их нам в подмогу, и явит им свою милость, чтобы они могли исполнить наш труд, ибо вы видите, что от греков из константинопольской империи, наших соседей и родичей, мы не получаем ни совета, ни помощи, поскольку они сами повержены и не могут защитить свои земли".

Когда же Петр услыхал это, то ответил следующим образом:

"Правда в том, что вы говорили о земле, откуда я родом, ибо, благодарение Иисусу Христу, там вера в Господа нашего поддерживается и сохраняется лучше, чем в других странах, через которые я проходил по пути из своих краев, и я знаю наверняка, что если они (франки) проведают о тяготах и рабстве, в которых эти нечестивцы вас содержат, то, по велению Господа и своей доброй воле, окажут вам совет и помощь в вашем деле. Как (свершить это) я вам поведаю, если вы посчитаете мои слова разумными не откладывая, направьте послания к нашему сеньору папе и Римской Церкви, королям, князьям и родичам с Запада, уведомив их, что вы просите милосердия, дабы они, ради Господа и веры Христовой помогли вам таким образом, чтобы и Господу была от этого честь и их душам польза. А поскольку вы бедные люди и не можете позволить себе большие траты, уверяю, что я подхожу для столь великой вести и ради любви Господа и отпущения собственных грехов готов пуститься в путь и выполнить это дело. Обещаю вам, что, если Господь доведет меня до тех мест, поведать им в точности, как обстоят дела".

Когда патриарх услыхал это, то весьма возрадовался и, послав за самыми важными людьми из христиан, поведал им об одолжении и помощи, которые этот почтенный человек предложил. Те же очень обрадовались и его благодарили. Без промедления написали письмо и вручили ему, скрепив своей печатью".

Далее следует описание сна, который якобы Петр видел в церкви Святого Гроба Господня- в этом сне Господь приказал ему идти в Рим к папе и умолять того помочь отвоевать Святую Землю.

Получается, что менее чем через столетие после событий 1096 года (Гильом Тирский писал около 1170 года) в представлениях людей о причинах первого крестового похода произошла курьезная перемена. Верховный понтифик, викарий Христа, фактически сам земной Христос, мало-помалу был оттеснен в сторону: для всего мира он и его роль отошли на второй план по сравнению с личностью Петра Отшельника. Стали думать, что именно Петр привел в движение цепь событий, узнав во время паломничества в Палестину о плачевном состоянии Святых мест и порабощении христиан Сирии; именно он. воодушевленный видением, прибыл к папе, и в некоторых повествованиях даже утверждалось, что папа якобы начал проповедовать крестовый поход в Клермоне только после того, как Петр повел свою армию в Сирию. И это утверждали добросовестные историки, располагавшие самой точной информацией о представлениях людей своего времени. Разве в наши дни память о Петре Отшельнике не сохранилась в жанре, который можно назвать историческим фольклором, как о главном действующем лице первого крестового похода?

Кто же в реальности был этот Петр Отшельник? Знавший его историк Гвиберт Ножанский (писавший между 1099-1108 гг.) описывает его как невысокого человека, колесившего верхом на осле по Амьенуа и Пикардии, где его проповеди крестового похода пользовались необычайным успехом:

3

Цит. по Заборов М.А. Ук. соч. С. 49.