Воинский класс

— Губернатор, сенатор, нам… лучше поторопиться, — пробормотал председатель Верхового суда, все еще не веря собственным глазам.

— Не надо торопиться, мистер Томпсон, — сказал Торн. — У нас много времени.

— Но до Капитолия минимум десять минут, даже с эскортом, а еще минимум десять минут на то, чтобы…

— Мы не поедем в Капитолий, — сказал Торн. Базики и Торны уже выходили из дверей. Сотрудники Секретной службы двигались впереди, расчищая дорогу. Они обошли лифт и направились к старой лестнице.

— Вы… Вы не поедете в Капитолий? — Шокировано спросил Томпсон. Ему, тем не менее, приходилось идти быстро, чтобы не отстать.

— Пускай церемонию проводят в честь президента Мартиндэйла и вице-президента Уайтинга, ваша честь, — ответил Торн. — Народ избрал меня, чтобы я работал на его благо, а не выступал с речами или красовался на параде.

— Но… но члены Конгресса, другие высокопоставленные лица, приглашенные гости, сотни тысяч граждан со всех уголков страны — все они ждут вас у Капитолия! Что они скажут, когда вы не появитесь?

— То же самое, как если бы я появился там — может быть, немного добрее, так как им не придется выслушивать инаугурационную речь, — сказал Торн. — Не имеет значения, ваша честь.

— Вы не выступите с инаугурационной речью? — Ошеломленно воскликнул Томпсон. — Вы, конечно, шутите. — Он уже знал, что нет.

— Я займусь своей работой. У меня есть кабинет, который мне нужно утвердить, несколько десятков федеральных судей, которых нужно назначить, и правительство, которым нужно руководить. Я обещал своим избирателям делать эту работу, и я буду ее делать.

Торны и Базики направились вниз, в богато украшенный холл Блэр Хаус, а затем проследовали через Пенсильвания-авеню прямо к оцепленным полицией Округа Колумбия воротам Белого дома. Людей поблизости было больше, чем обычно, но, в целом, мало, так как большинство все еще располагались вдоль планируемого маршрута шествия. Тем не менее, через несколько мгновений образовалась небольшая толпа. Томас Торн подал нескольким людям руки, но, тем не менее, целеустремленно проследовал вместе с Базиком и членами их семей в ворота.

Сотрудники Секретной службы оповещали всех по рации, так быстро, как только могли, но тем не менее, группу быстро оцепили несколько запутавшихся и потому рассерженных полицейских.

— Какого черта тут происходит? — Спросил охранник.

— Я на работу, — уверенно сказал Торн. — Открывайте.

— Чего? — Рявкнул охранник. — А ты ничего не попутал, чучело? Давай отсю… — его челюсть отвисла от неожиданного осознания.

К ним подошел председатель Верховного суда.

— Я Джозеф Томпсон, председатель Верховного суда Соединенных Штатов. Я только что принял присягу этих двух джентльменов. Губернатор Торн и сенатор Базик… — Томпсон посмотрел на часы. Двенадцать часов две минуты. — То есть президент и вице-президент Соединенных Шатов желают проследовать в Белый дом и приступить к исполнению своих обязанностей.

К этому моменту сотрудники Секретной службы успели оттеснить толпу, расчистить путь, а также предоставить шокированным охранникам и своим коллегам подтверждение происходящего. Охранник не мог поверить, что происходит, но дал сигнал открыть ворота и пропустил новых президента и вице-президента, а также членов их семей в их новый дом.

— Господин президент… Вы точно уверены? — Снова спросил Томпсон, настолько быстро, насколько мог. — Это… беспрецедентно!

— В конституции нет ничего о том, что я обязан присутствовать на церемонии инаугурации, выступать с речью, ходить по улицам Вашингтона или выставлять себя и свою семью на всеобщее обозрение, — ответил Торн. Томпсон быстро прокрутил в памяти все, что узнал о конституции за двадцать лет ее изучения и преподавания, и понял, что Торн был прав: не было ни пункта конституции, ни любого другого закона, гласящего, что должна была производиться какая-либо церемония.

— Церемония инаугурации не есть чествование победителя, господин председатель Верховного суда, — продолжил Торн. — Я только что был назначен на очень важную работу, ни больше, не меньше. Я отринул ради этого свою семейную жизнь, свои мечты и чаяния, открыл себя и свою семью для общественного внимания, сомнений и опасности — и все это, чтобы работать на благо людей. Я не вижу причин торжественно отмечать ничто иное, как мирную передачу власти в главнейшей демократии мира. Если кто-то и может что-либо праздновать, так это избиратели, решившие отдать свой голос за того кандидата и ту форму правления, которую сочли нужным. Что касается меня, то я лишь прибыл на службу.

Томпсон не смог ничего ответить. Он протянул руку, и Торн тепло пожал ее. Затем Торн и Базик, пожали руки еще нескольким людям, и, под крики «Торн! Базик! Торн! Базик!» направились со своими семьями в Белый дом и свое место в истории.

Призрен, Косово, Федеративная Республика Югославия в это же время

— Usratta mozhna! Этот трусливый ублюдок даже не решается присутствовать на собственной присяге! — Смеялся старший капитан федеральной полиции из Призрена, Косово, Федеративная Республика Югославия, Любиша Сусич, с ликованием глядя в телевизор. Он гордился своем отличимым знанием русского, особенно матерного. — В тот самый момент, когда весь мир смотрит на него, он решает спрятаться в Белом Доме, on igrayit z dun» kay kulakovay!

Сусич находился в своем кабинете, задержавшись допоздна, чтобы посмотреть спутниковый телеканал, доступный только в здании штаба. Здесь он ощущал мир и покой, картинка на экране телевизора была четкой и ясной, относительно четкой из-за употребления им мараскина — крепкого и дорогого сербского вишневого коньяка, а еще здесь у него был пистолет, который он был обязан носить на базе, и который было запрещено носить за ее пределами. Это было одно из идиотских правил, которым он был вынужден следовать из-за оккупации Косово НАТО — он мог носить оружие, будучи окружен сотней тяжеловооруженных охранников, но должен был оставаться безоружным за пределами базы, из-за опасений беспорядков и разжигания страхов местного населения — большая часть которого с удовольствием организовала бы ему пулю в голову или нож в спину.

Призрен, находившийся в южной части бывшей Югославской провинции Косово был штаб-квартирой МНБ (С) KFOR, то есть многонациональной бригады Юг спонсированных НАТО миротворческих сил ООН в Косово. Она состояла из пятидесяти тысяч солдат из двадцати восьми стран по всему миру, в том числе США, Великобритании, Германии и России. KFOR вела патрулирование в Косово, стараясь минимизировать любые этнические столкновения, пока международное сообщество пыталось найти решение проблем, связанных с распадом Союзной Республики Югославия.

И там было множество проблем. Было временное правительство Республики Косово, санкционированное и даже поддерживаемое ООН, которое, как планировалось, должно было стать де-факто правительством Автономной республики Косово менее, чем через четыре года. Перестав быть незаконным вооруженным формированием, Армия Освобождения Косово стало большее активной, чем когда-либо, имея в своем составе более пятидесяти тысяч человек, сравнявшись в численности в объединенными миротворческими контингентами НАТО, России и ООН. АОК должна была быть уже несколько лет как разоружена, однако на самом деле по последним сообщениям получала тяжелое вооружение, в том числе переносные противотанковые и зенитные ракетные комплексы от Ирана, Саудовской Аравии и других мусульманских стран.

АОК позиционировала себя как ядро будущих сил самообороны независимой страны Косово, но это было, как минимум, преувеличением. АОК состояла, в основном, из этнических албанцев, в основном, мусульман, и явно относилась неравнозначно ко всем жителям Косова. Они ненавидели этнических сербов и православных, но дискриминировали также представителей любых национальных меньшинств, таких как цыгане, румыны, итальянцы, евреи и греки. Хотя это не было санкционировано ООН или НАТО, члены АОК начали носить форму и оружие, позиционируя себя как единственную и подлинную косовскую полицию.