Биржевой дьявол

Изабель насторожилась, почувствовав что-то в тоне чиновника.

– Умберту?

– Одна небольшая проблема. Пустяки.

– И?

– Джек Лэнгтон из Всемирного фонда развития должен что-то уточнить в Вашингтоне. Он обещал связаться с нами в начале будущей недели.

– Что уточнить?

Умберту пожал плечами.

– Я сама позвоню ему.

– Хорошо. Изабель, мы запустим этот проект, даю слово.

Девушка улыбнулась.

– Конечно, запустим.

В дверь негромко постучали, и на пороге появился Рафаэл, юрист департамента. Мы перешли в конференц-зал, чтобы обсудить документы, которые мы привезли с собой. Я уже успел их изучить, чтобы лучше представлять себе наши задачи, и теперь даже сумел внести пару предложений, как мне показалось, по существу. Хоть какой-то вклад – для разнообразия.

В такси по дороге в отель я спросил Изабель, что она думает о прошедшем совещании.

– Я довольна. Мы бились целый год, но, похоже, добрались до цели. Умберту всегда горячо поддерживал проект. Он говорил, что утрясти все в инстанциях будет несложно, но, честно говоря, я не очень в это верила. И все-таки он сдержал слово.

– А что за история с Фондом развития?

Изабель нахмурилась.

– Пока не знаю. Выясню, когда доберемся до отеля. И, кстати, спасибо за помощь в переговорах. Ты прямо на лету все схватываешь.

Она смущенно улыбнулась. За такую улыбку не жалко и умереть.

– Спасибо, – сказал я внезапно севшим голосом.

Такси нырнуло в поток машин, пролетая перекрестки на красный и виртуозно лавируя между многочисленными выбоинами в асфальте. Водитель ругался на чем свет стоит и постоянно давил на клаксон, пытаясь пробиться через нескончаемые пробки. Мы добрались до туннеля, движение наконец оживилось. Потом мы выехали на берег озера. Оно было окружено плотным кольцом жилых зданий, а за ними со всех сторон высились зеленые округлые вершины. На одной из них стояла гигантская статуя Христа, раскинувшего руки, словно принимающего в объятия город. Мы объезжали озеро с черепашьей скоростью. Две байдарки-двойки, подгоняемые слаженными ударами весел, скользили по поверхности воды. Глядя на эту сумасшедшую красоту, невозможно было поверить, что мы находимся в самом сердце большого города.

Эти несколько дней в Рио будут нелегкими. Деловая часть поездки меня не беспокоила. Я был вполне удовлетворен совещанием и своим в нем активным участием. Проблемой была Изабель. Ее присутствие выбивало меня из колеи. Она могла просто сидеть рядом, листая журнал, – и этого было достаточно, чтобы я совершенно переставал соображать. Меня влекло в ней все: привычка покусывать нижнюю губу, когда она читала, темные волосы, точеная шея, изящные ключицы над вырезом платья.

Я всегда гордился умением держать себя в руках абстрагироваться. Как-никак, я работал с молоденькими студентками, влюбленными в литературу и легко переносящими эту влюбленность на преподавателя Но в наше время отношения между преподавателем и учащимися – штука опасная, и я довольно быстро научился равнодушной бесстрастности.

Еще в самолете я пробовал поболтать с Изабель. Невежливой она не была, но и разговорчивой назвать ее было трудно. В ней было какая-то тихая сдержанность, из-за которой любая беседа чахла на корню. Как ни странно, меня это только распаляло. Неужели нельзя просто сказать: "Оставь меня в покое". Кончилось тем, что я тупо листал всю ночь проектную документацию, пока на рассвете в иллюминаторе не замаячили пригороды северного Рио.

Такси подкатило к Copacabana Palace, стоявшему посреди других, менее навороченных отелей и жилых домов, равнодушно глазеющих своими окнами на знаменитый на весь мир пляж. Отель расположился в просторном белом здании, а изысканное литье в стиле ар-деко напоминало о тех днях, когда сюда съезжались миллионеры и звезды со всего света. В путеводителе я прочитал, что здесь выступали Фред Астер и Джинджер Роджерс, а в игорном зале порой можно было увидеть сэра Ноэла Коуарда и Эву Перон.

Такси едва успело затормозить, как портье в белоснежной униформе распахнул двери автомобиля, а его коллега уже доставал наши вещи из багажника. Мы зарегистрировались, и нас провели через внутренний дворик с сияющим прохладной голубизной бассейном. Одинокая купальщица брассом рассекала водную гладь. Две пары неспешно потягивали кофе в тени большого дерева с широкими листьями. Я пребывал в какой-то сладостной прострации. Мне доводилось ездить по миру – Индия, Таиланд, Марокко, – но нигде и никогда я не платил больше двадцати фунтов за сутки. Copacabana Palace стоил на порядки дороже. Впрочем, Изабель все это было не внове: она уверенно шагала вперед, не глядя по сторонам.

Я вошел в номер, взял бутылку холодного пива из мини-бара и вышел на балкон. Бассейн плескался прямо подо мной, а дальше, за половодьем машин на Авенида Атлантика, расстилался пляж. На границе песка и асфальта прогуливался народ. Пляж был усеян коричневыми и черными телами. Жизнь кипела: кто-то играл в волейбол, кто-то гонял футбольный мяч, кто-то продавал мороженое, кто-то просто слонялся, кто-то сидел, наблюдая за остальными. А за всем этим – океан и мягкие небольшие волны, накатывающие на пляж и оставляющие на песке клочки белой пены.

Я снял пиджак и галстук, отхлебнул пива, закрыл глаза и подставил лицо мягким лучам послеполуденного солнца. Шум машин и рокот волн постепенно укачал меня.

Головокружительная суета последних дней начала упорядочиваться. Первая неделя в Dekker, мои усилия переварить свалившуюся на меня лавину информации, тонкости и хитросплетения проекта, факс на имя Мартина Бельдекоса.

Я все еще не мог решить, что мне с ним делать. Да, хорошо было бы обсудить эту проблему с Джейми до моего отъезда. Все указывало на то, что в Dekker Trust действительно отмывались деньги. Но я понятия не имел, известно ли об этом Рикарду и Эдуарду. Как не имел понятия и о том, с какой стати меня все это зацепило. Инстинкт подсказывал, что надо бы наплевать и забыть, по крайней мере до тех пор, пока я как следует не обоснуюсь на фирме. Во всяком случае, до моего возвращения ничего не случится.

Раздался стук в дверь. На пороге стояла Изабель.

– Входи, – пригласил я. – Хочешь пива?

Она мотнула головой. Я снова направился к балкону.

– Поразительно красиво, – вздохнул я.

– Да, Рио действительно красив. А работая в Dekker, ты можешь смотреть на него из окна лучшего номера в лучшем отеле города.

На ней было летнее платье. Нагнувшись, она облокотилась на балконные перила. В горле у меня мгновенно пересохло. Я отхлебнул пива прямо из бутылки.

– Пробовала связаться с Лэнгтоном. Пока безуспешно. Попросила передать, чтобы завтра он позвонил мне.

– Понятно.

– Вечером у меня встреча. Ты справишься один?

– Легко.

– Если решишь прогуляться, не бери с собой много денег. А если твои деньги кому-то понадобятся, то просто отдай. Не вступая в разговоры.

– Да, мамочка.

Чуть покраснев, она улыбнулась.

– Прости. Но этот город бывает опасным для иностранцев.

– Я пошутил. Не беспокойся, я буду вести себя осмотрительно.

Она уже собралась уходить, когда, заколебавшись на мгновение, снова повернулась ко мне:

– В субботу у меня ланч с отцом. Хочешь пойти со мной? Он обожает русскую литературу. Думаю, вам будет о чем поговорить.

Я постарался скрыть удивление.

– Спасибо. Я с удовольствием к вам присоединюсь.

– Значит, договорились, – сказала она и вышла.

Я сидел на балконе до тех пор, пока на пляж не опустился вечер. Потом сунул в карман несколько купюр и отправился на прогулку по Авенида Атлантика.

В пятницу встреча с представителями рейтинговых агентств прошла на ура. Они, похоже, были сами рады, не обнаружив в проекте никаких изъянов. Вот только из ВФР так никто и не позвонил. Во время перерыва на ланч Изабель попыталась связаться с фондом, но ей сказали, что Джека Лэнгтона не будет весь день и что он позвонит ей в понедельник.