Страница 5 из 49
По примеру старших сестер Диана начала ездить верхом с трехлетнего возраста. У нее рано проявилась любовь к животным, особенно к мелким зверушкам, и помимо кота Мармелада (Чарльз и Джейн его терпеть не могли) она держала хомяков, морских свинок, кроликов и «прочую живность в маленьких клеточках», как вспоминает ее мать. Если случалось, что кто-либо из ее питомцев умирал, Диана устраивала ему пышные похороны: укладывала в картонную коробку из-под обуви, выкапывала ямку под сенью высокого кедра на лужайке перед домом и собственноручно предавала земле прах покойного. Над могилкой неизменно устанавливался самодельный крест.
Настоящее кладбище наводило на грустные размышления. Чарльз и Диана часто навещали покойного брата Джона, умершего во младенчестве и похороненного на церковном кладбище в Сандрингеме. Стоя над покрытой дерном могилой, брат с сестрой строили предположения: каким был бы старший брат, останься он в живых? И вообще, был ли у них шанс появиться на свет в этом случае? По мнению Чарльза, Диана должна была стать последним ребенком в семье. Сама же принцесса считает, что после рождения наследника родители вряд ли пожелали бы иметь еще детей. Разгадку унес с собой в могилу младенец Джон. Надгробный камень с его именем запечатлелся в детской головке Дианы как вечное напоминание о том, что она «должна была родиться мальчиком», — так сама Диана формулирует свои детские переживания.
Когда описываешь игры и забавы детей в семействе Спенсеров, невольно вспоминаешь страницы детских книжек 30-х годов. Диана воспитывалась по старинке, согласно представлениям минувшей эпохи. Во младенчестве к ней была приставлена няня по имени Джудит Парнел, уроженка Кента, которая вывозила маленькую Диану на прогулку в парк в изрядно потрепанной коляске. Кстати, самое раннее воспоминание Дианы относится именно к этой коляске: она помнит «запах нагревшегося пластика», исходивший от поднятого верха. Подрастая, девочка явно ощущала недостаток общения с матерью, да и отца видела не часто. Когда Диана появилась на свет, сестры Сара и Джейн, старше ее на шесть лет и четыре года соответственно, уже занимались по утрам в классной комнате на первом этаже, а к тому моменту, когда подросшая Диана могла бы присоединиться к ним, они уже укладывали чемоданы перед отправкой в школу-пансион.
Пока дети были совсем маленькие, они обедали отдельно от родителей, вместе с няней. Рацион был самый простой: каша на завтрак, котлетка с овощами на обед, а по пятницам — рыбные блюда. Разумеется, дети во всем ощущали родительскую заботу и внимание, однако им явно не хватало непосредственного общения с родителями. Чарльзу было разрешено обедать за одним столом с отцом в столовой на первом этаже лишь после того, как ему исполнилось семь лет. Воспитание детей в семье Спенсеров подчинялось строгим правилам, которые родители вынесли из собственного детства. Чарльз вспоминает: «Мы получили воспитание, доступное лишь избранным, согласно традициям минувшей эпохи. Главный принцип — соблюдать дистанцию между родителями и детьми. Теперь вряд ли найдешь семью, где дети воспитываются подобным образом. Фигура матери практически отсутствовала».
Воспитание для избранных? Да, но без всякого снобизма! С самого раннего возраста детям в семье Спенсеров прививались хорошие манеры, порядочность и умение ценить в людях их внутреннее содержание, а не положение в обществе. Вот что пишет по этому поводу брат Дианы Чарльз: «Мы понятия не имели о том, что такое титул. Я никогда не задумывался о своем титуле до того, как поступил в приготовительную школу и стал получать письма с адресом «Почтенному Чарльзу». Только тогда я заинтересовался этими вещами. А вообще, нам и в голову не приходило, что мы принадлежим к привилегированному сословию. Детьми мы воспринимали все, что нас окружало, как норму».
Королевская семья, чьи владения примыкали к поместью Спенсеров, естественным образом вписывались в круг их друзей и знакомых, куда входили дети управляющего королевским имением Чарльз и Александра Лойд, дочка местного викария Пенелопа Эштон, а также Уильям и Аннабел Фокс (Диана была крестницей их матери). Встречи с представителями королевской семьи случались не часто, тем более что они проводили лишь небольшую часть года в своем поместье, простирающемся на 20 000 акрах (8000 га) земельных угодий. О том, сколь необычным было для Спенсеров принимать в Парк-Хаузе своих венценосных соседей, говорит следующий факт. Однажды принцесса Анна неожиданно сообщила, что заглянет к Спенсерам после окончания службы в церкви. Это вызвало настоящий переполох в Олторпской усадьбе. Дело в том, что отец Дианы не пил вина, и слуги перевернули вверх дном весь дом в поисках напитка, который прилично подать столь знатной гостье. В конце концов отыскали завалявшуюся в буфете бутылку дешевого шерри-бренди, которую кто-то выиграл в качестве приза на благотворительном базаре.
Случалось, в Парк-Хауз наведывался виконт Линли, сын принцессы Маргарет, или принцы Эндрю и Эдуард заезжали поиграть с детьми Спенсеров, однако взаимопосещения отнюдь не были регулярными. Более того, сообщение о предстоящем визите в зимнюю резиденцию королевы вызывало у детей Спенсеров трепет. Чарльз как-то насмотрелся мультиков Уолта Диснея в домашнем кинотеатре в Сандрингеме, после чего ему стал являться в ночных кошмарах один из персонажей, злой разбойник. Что касается Дианы, то ее отпугивала сама «необычная» атмосфера Сандрингемского дворца. Однажды она отказалась туда ехать. Она визжала и отбивалась изо всех сил, пока отец не объяснил ей, что ее будут считать дурно воспитанной девочкой, если она не поедет вместе со всеми детьми. Если бы она только знала тогда, что в один прекрасный день сама войдет в королевскую семью!
Впрочем, стоит ли говорить о детских страхах перед великолепием королевского дворца: жизнь в родном доме превратилась в настоящий кошмар, когда привычный мирок Дианы разлетелся вдребезги. Осенью 1967 года Сара и Джейн уехали в школу-пансион в Кенте. Их отъезд совпал с окончательным крушением брака родителей после 14 лет совместной жизни.
В то памятное лето они приняли решение некоторое время пожить врозь, что было воспринято, по свидетельству Чарльза, как гром среди ясного неба. Новость повергла в ужас оба клана: местная аристократия была шокирована. Конечно, ни для кого не было секретом, что их семейная жизнь протекала не гладко, и все же столь решительный шаг стал событием из ряда вон выходящим. Еще свежи были в памяти заголовки газет, объявлявших их бракосочетание в 1954 году «событием года в великосветских кругах». Церемония была освящена присутствием правящей королевы и королевы-матери. Джонни Спенсер считался одним из лучших женихов графства. Он был наследником состояния Спенсеров, блестящим капитаном Королевской шотландской гвардии, отличившимся во время второй мировой войны. Незадолго до женитьбы он в качестве королевского конюшего принял участие в исторической поездке королевы и принца Филиппа в Австралию.
Можно не сомневаться, что ореол известности, окружавший этого молодого человека, льстил самолюбию юной Франсис. Джонни был двенадцатью годами старше, а ей было тогда всего 18 лет, и она впервые выезжала в свет. Элегантная внешность, яркий темперамент юной дебютантки, к тому же прекрасной спортсменки, привлекли внимание многих молодых людей, в том числе майора Рональда Ферпосона (много лет спустя его дочь Сара станет герцогиней Йоркской). Из всех поклонников она выбрала именно Джонни Спенсера, и после короткой помолвки они обвенчались в Вестминстерском аббатстве в июне 1954 года.
По всей видимости, молодожены всерьез восприняли слова епископа Норвичского: «Вам предстоит внести свой вклад в процветание английской семьи, которое является залогом процветания всего государства», поскольку ровно через девять месяцев родилась первая дочка Сара. Молодые поселились в деревне. В Олторпской усадьбе им было неуютно, и они вскоре переехали в Парк-Хауз. Джонни поступил в Королевский сельскохозяйственный колледж. В течение последующих нескольких лет была построена большая ферма (650 акров). Значительную часть расходов на постройку покрыли из приданого Франсис (20 000 фунтов стерлингов).