Страница 35 из 49
Теперь Диана чувствует, что ей по плечу очень серьезные вещи, как например, проблема СПИДа. Это напрямую связано с ее внутренним преображением. Все больше времени и сил она отдает нуждам здравоохранения, в ущерб своим государственным и светским обязанностям. Это нередко вызывает нарекания. Как-то раз Диана вынуждена была присутствовать на скучнейшей встрече с чиновниками из балетной компании, которые недвусмысленно намекнули, что ей следовало бы уделять больше времени их проблемам. Задним числом Диана прокомментировала это так: «Есть проблемы поважнее, чем балет. Например, люди, умирающие прямо на улице». Зимой 1992 года Диана посетила семь ночлежек для бездомных. Обычно ее сопровождал кардинал Бэзил Хьюм, глава римско-католической церкви в Англии и Уэльсе и попечитель Общества защиты бездомных. В январе они с кардиналом Хьюмом провели почти два часа, беседуя с бездомными подростками в ночлежке на южном берегу Темзы. Среди подростков было немало больных алкоголизмом и наркоманов, некоторые старались задеть Диану злобно-агрессивными вопросами; большинство же смотрели на нее с недоумением: чего ради тратит на них время, делать, что ли, нечего?
Во время разговора в помещение ввалился пьяный шотландец. «Эй, да ты классная баба», — гаркнул оборванец, не подозревая, с кем говорит. Впрочем, когда ему объяснили, что перед ним принцесса Уэльская, он ничуть не смутился: «Все равно, классная баба!» Кардинал Хьюм готов был сквозь землю провалиться, а Диана сидела как ни в чем не бывало. Она с юмором относится к подобным выходкам и вообще ведет себя совершенно непринужденно в обществе обитателей лондонского дна. В кругу особ королевской крови и их лицемерных придворных бывает куда труднее. В 1982 году во время королевских скачек на ипподроме Аскот Диана высидела только два дня. Если сами соревнования продолжают вызывать у нее интерес, то многие красочные мероприятия, традиционно приуроченные к скачкам, кажутся теперь скучными и чересчур легкомысленными. «Меня больше не привлекают пышные празднества. Как-то неловко делается. Лучше заняться каким-нибудь полезным делом», — призналась Диана одному из друзей.
По странному стечению обстоятельств, именно принц Чарльз помог Диане реализовать скрытые возможности и испытать свои силы. В июне 1990 года во время матча по конному поло Чарльз сломал правую руку. Он провел неделю в местном госпитале, однако лечебные процедуры оказались безрезультатными, и было принято решение сделать повторную операцию. По совету Чарльза и Пэтти Палмер-Томкинсон принц переехал в Университетскую больницу в Ноттингеме.
Несмотря на то, что больница принадлежит Государственной службе здравоохранения, принца поместили в отдельную палату, только что отремонтированную, а следом за ним из Кенсингтонского дворца прибыл дворецкий Майкл Фосетт и личный шеф-повар принца. Регулярно посещая мужа в больнице, Диана находила время и для других больных, особенно в отделении интенсивной терапии. Она несколько раз заходила к Дину Вудварду, находившемуся в критическом состоянии в результате травмы, полученной в автомобильной катастрофе. Когда больной поправился, принцесса нанесла частный визит его семье. С ее стороны это был жест спонтанного милосердия, и Диана весьма огорчилась, когда эта история получила огласку: семья больного продала информацию газетам.
В этой же больнице произошло событие, во многом определившее дальнейшую жизнь Дианы. Знаменательная встреча состоялась вдали от фоторепортеров, улыбающихся сановников и любопытных зрителей. За три дня до этого в деревне Балдертон, что близ Ньюарка, на скотном дворе своего дома внезапно потеряла сознание домохозяйка Фреда Хиклинг. Врачи поставили диагноз: кровоизлияние в мозг. Когда принцесса, приехавшая навестить Чарльза, впервые увидела ее в отделении интенсивной терапии, Фреда жила только благодаря системе поддержания жизни. Ее муж Питер сидел возле неподвижного тела, не выпуская из рук ладонь жены. Диана расспросила врача и узнала, что случай практически безнадежный. Она тихо попросила у Питера разрешения посидеть рядом с ним. Два часа она не отходила от Питера, пока врачи не сообщили, что его жена мертва. Питера, его приемного сына Нэйла вместе с подругой Сью проводили в отдельную комнату, куда за ними последовала и принцесса. Сью так испугалась при виде покойницы, что поначалу не узнала Диану — решила, что это дама с телевидения. «Называйте меня просто по имени», — сказала принцесса. Она затеяла разговор о повседневных вещах: какие условия в больнице, как себя чувствует принц Чарльз; расспросила Нэйла о его работе в лесничестве. Ей пришло в голову, что Питеру не помешает стаканчик джина, и на поиски отправили телохранителя. Тот ушел и словно в воду канул. Тогда принцесса раздобыла джин для Питера самостоятельно. 53-летний Питер, в прошлом муниципальный служащий, вспоминает: «Она не давала нам упасть духом. Если учесть, что до этого принцесса ровно ничего о нас не знала, можно только удивляться, как профессионально она действовала: сразу нашла подход, не колеблясь принимала решения. Нэйл не раскис только благодаря Диане. Когда мы собирались уходить, он болтал с ней, как со старой знакомой, даже поцеловал в щеку на прощание».
Сам Нзйл вторит отчиму: «Диана такая внимательная, участливая. Сразу видно: можешь на нее положиться. Она знает, что такое смерть и горе».
Питер и Нэйл готовились к похоронам, когда в их дом доставили письмо на бумаге с грифом Кенсингтонского дворца. В самых теплых выражениях Диана писала о своем сочувствии горю родственников покойной. Письмо датировано 4 сентября 1990 года.
Встреча с семьей покойной Фреды Хиклинг стала событием эпохального значения в жизни женщины, которая так долго считала себя никчемной, неспособной дать миру что-либо большее, нежели красивая внешность. Это заблуждение — прямое следствие ее жизни в королевском семействе. Вот свидетельство Джеймса Джилби: «Во время визита в Пакистан она была поражена тем, что пять миллионов людей бросили свои дела, только чтобы посмотреть на нее. В ее голове постоянно идет борьба: «Неужели все эти люди действительно хотят меня видеть? А потом я вернусь домой и буду сидеть тихо, как мышка. Никто не скажет: «Молодец!» Ее сознание мучительно раздваивалось. Там, во внешнем мире — всеобщее поклонение, а дома серое, незаметное существование. Некому сказать доброе слово, не считая детей, разумеется. Окружающие считают, что это в порядке вещей. Она чувствует, что живет в совершенно чуждом мире».
«Подумаешь, какие мелочи», — скажут некоторые. Но для Дианы подобные мелочи значат очень много. Она не ищет восхвалений, но если люди просто благодарят за помощь, формальные обязанности превращаются в личное, сердечное дело. Рукоплескания толпы всегда вызывали у нее лишь недоумение. Другое дело — теплое слово или дружеское рукопожатие. Если это есть, значит, день прошел не зря. Органично присущая ей потребность помогать страдальцам, больным, умирающим стала настоящим призванием. Диана советовалась по этому поводу с деятелями церкви, в том числе архиепископом Кентерберийским и другими выдающимися епископами. «Где бы я ни видела страдающих людей, мне хочется быть там, с ними, делать то, что в моих силах», — признается Диана. Посещение специализированных больниц для тяжелых и безнадежных больных для нее не тяжкий крест, а потребность души. В июле 1991 года Барбара Буш и принцесса Диана посетили отделение для больных СПИДом Миддлсекской больницы, и первая леди Америки сразу же обратила внимание на то, как естественно вела себя в этой ситуации Диана.
Когда прикованный к постели больной заплакал во время разговора с принцессой, она без малейшей аффектации крепко обняла его за плечи. Этот спонтанный жест растрогал не только Барбару Буш, но и других присутствующих. Когда Диана говорит о том, что больным СПИДом нужно не только доброе слово, но и тепло человеческой руки, это не абстрактный призыв: свою искренность она доказала на деле. Рядом с неизлечимо больным Диана чувствует себя гораздо лучше, чем среди придворных интриг.