Страница 13 из 49
До поры до времени девушку поручили заботам друга семьи майора Джереми Уайтэкера и его жены Филиппы, которые жили в графстве Хэмптоншир. Диана провела в их доме три месяца. В ее обязанности входило присматривать за их дочкой Александрой, делать уборку и готовить. Однако упрямица стояла на своем: в каждом письме просила, умоляла, требовала, чтобы родители разрешили ей перебраться в столицу. В конце концов был найден компромисс. Мать разрешила Диане пожить в своей квартире на Кэдоган-Сквер. Поскольку миссис Шанд-Кид большую часть года проводила в своей усадьбе в Шотландии, квартира была в полном распоряжении Дианы. Здесь ей предстояло прожить год в компании с Лаурой Грейг, школьной подругой, ставшей впоследствии придворной дамой Дианы, и Софи Кимбол, дочерью Маркуса Кимбола, в то время члена парламента от консервативной партии.
Добившись независимости, Диана должна была доказать, что способна самостоятельно заработать на хлеб. Она обратилась в агентство по трудоустройству «Решите свои проблемы», а также в бюро по найму приходящих нянь в одном из самых фешенебельных районов Лондона Найтсбридже. Кроме того, подрабатывала от случая к случаю в качестве официантки на приемах в частных домах и занималась уборкой квартир. В Лондоне немало девушек из «хороших семей» ведут подобный образ жизни, пока не подвернется подходящий жених. Диана без труда влилась в эту пеструю по составу, стилю одежды и вкусам компанию юных леди, жаждущих самостоятельности. Нельзя не отметить, что она пользовалась немалым спросом в качестве приходящей няни: замужние подруги старших сестер наперебой приглашали ее к своим малышам. Помимо работы, много времени отнимала учеба на курсах вождения автомобиля. Диана лишь со второй попытки сдала экзамен на водительские права. Вечера она чаще всего проводила у Сары, которая любила принимать гостей и заодно приглашала Диану. Вообще же по части развлечений ее жизнь в Лондоне не отличалась разнообразием. Диана никогда не курила и не пила, на досуге любила читать или смотрела телевизор, ходила в гости к друзьям, иногда ужинала в недорогих бистро. Ее нисколько не привлекали ночные клубы или шумные сборища с обилием спиртного. «Диско-Ди» — дискотека, которую Диана якобы охотно посещала, — это досужий вымысел газетных писак, любителей дешевых эффектов. На самом деле в силу своего характера и темперамента Диана питает склонность к уединению.
На выходные Диана ездила в отцовское имение, иногда отдыхала у Джейн, в ее загородном доме, или у кого-либо из подруг, круг которых постепенно расширялся. Ее постоянную компанию составляли друзья детства, с которыми Диана познакомилась еще в Норфолке и в школе Вест-Хет: Александра Лойд, Кэролайн Хардборд-Хэмонд, Тереза Маубрей, крестница миссис Шанд-Кид, а также Мэри-Энн Стюарт-Ричардсон — все они теперь жили в Лондоне.
Как-то осенью 1978 года Диана гостила у Кэролайн в доме ее родителей в Норфолке, и там у нее самым неожиданным образом проявилась способность ясновидения. На традиционный вопрос о здоровье отца она дала поразивший всех присутствующих и ее самое ответ: отца сразит тяжелая, может быть, смертельная болезнь, «но если он не умрет сразу, то со временем поправится». На следующий день раздался телефонный звонок. Диана наперед знала, что с отцом случилось несчастье. Так оно и было. Граф Спенсер упал без сознания во дворе перед своим домом вследствие обширного кровоизлияния в мозг. Диана тут же собрала вещи и помчалась в норфолкскую больницу, куда был срочно госпитализирован больной. Там собралась вся семья: сестры Сара и Джейн, а также Чарльз, которого привез из Итона муж Джейн Роберт Фелоуз.
Приговор врачей практически не оставлял надежды.
Родным сказали, что граф вряд ли протянет до утра. По свидетельству Чарльза, супруга графа сохраняла полное хладнокровие. Она якобы сказала зятю: «Значит, к утру я распрощаюсь с олторпским домом». Владычеству Рейн, казалось, пришел конец. Однако прошел день, потом еще день — больной находился между жизнью и смертью. Все это время дети не покидали больничную приемную. Когда врачи сообщили, что у больного есть шанс выжить, Рейн немедленно наняла карету «скорой помощи» и перевезла его в неврологическую клинику на Куин-Сквер, в центре Лондона, где он лежал несколько месяцев в состоянии комы. Вот тут-то дети в полной мере осознали несгибаемую волю и упрямство своей мачехи. Рейн устроила настоящий заговор с целью воспрепятствовать им посещать отца, состояние здоровья которого, естественно, внушало большую тревогу. Сиделки получили указание не допускать детей в отдельный бокс, где лежал почти без признаков жизни граф Спенсер. «Я умею постоять за себя, и горе тем, кто об этом забывает. У меня стальной хребет — сломить меня не удастся никому и никому не удастся причинить вред Джонни, пока я нахожусь у изголовья. Жизнь вернется к нему — уж я об этом позабочусь вопреки противодействию кое-кого из родных», — так говорила Рейн в эти тягостные дни.
Тлевшая до поры до времени неприязнь достигла критической точки. У Спенсеров тоже хватает стали в характере, и дело дошло до яростных схваток между детьми и мачехой. В тихих коридорах и холлах больницы не раз схлестывались твердолобая Рейн и неистовая Сара — они шипели друг на друга, как две разъяренные гусыни.
В ноябре Джонни Спенсер перенес повторное кровоизлияние, и его перевели в клинику «Бромптон» В Южном Кенсингтоне. Вновь его жизнь висела на волоске. Но что бы ни говорили врачи, Рейн гнула свою линию. Кто-то ей сказал, что в Германии производится препарат под названием аслоциллин, который якобы может помочь Джонни, и она нажала на все кнопки, чтобы как можно скорее добыть чудодейственное лекарство. Лечение оказалось эффективным: в один прекрасный день, когда Рейн, как обычно, дежурила у постели больного, Джонни открыл глаза. Он буквально вернулся с того света. После выписки из больницы в январе 1979 года они перебрались в «Дорчестер» — один из самых дорогих отелей на Парк-Лэйн, где Рейн выхаживала Джонни еще в течение месяца.
Все это время родные графа Спенсера пребывали в мучительной тревоге. Сара, жившая неподалеку от клиники «Бромптон», регулярно навещала отца, вопреки ухищрениям мачехи, которая по-прежнему ревниво стерегла отца от собственных детей. Иногда, в отсутствие Рейн, Диане и Джейн удавалось разжалобить сиделок и прорваться в палату к больному, но поскольку Джонни большую часть времени находился в состоянии забытья, им так ни разу и не удалось с ним поговорить. Впрочем, даже когда Джонни приходил в себя, он не мог говорить из-за трубки в горле, через которую поступало питание. «Он даже не мог спросить, куда подевались его дети. Страшно подумать, что ему могло прийти в голову — ведь некому было объяснить, в чем дело», — вспоминает Диана.
За несколько дней до того, как с отцом случился удар, Диана поступила на курсы кулинарии. Ясно, что в сложившейся ситуации учеба отошла на второй план. Тем не менее, в течение трех месяцев Диана исправно ездила на метро в Уимблдонское предместье Лондона, где жила знаменитая Элизабет Рассел, обучившая уже не одно поколение дочек герцогов, графов и баронов тонкостям приготовления суфле и бисквитов. Диана выбрала кулинарию не по призванию: идея, принадлежала родителям, и она просто рассудила, что это все же лучше, чем, скажем, часами сидеть за пишущей машинкой на курсах машинописи. Как, бывало, в детские годы, Диане трудно было устоять перед искушением полакомиться тем или иным «учебным пособием», и ее не раз заставали за дегустацией очередного экзотического соуса. Диана закончила обучение, прибавив в весе несколько фунтов, но зато получила диплом, официально подтверждавший ее кулинарное мастерство.
Поскольку граф Спенсер был прикован к постели, мать Дианы сама взялась за устройство ее карьеры. Франсис написала письмо мисс Бетти Вейкани, владелице балетной студии на Бромптон-Роуд и знаменитому педагогу (она преподавала танцы трем поколениям детей королевской семьи). В письме шла речь о вакансии преподавателя балета в младших классах. Вакансия нашлась. Диана благополучно прошла собеседование и со второго семестра приступила к работе в студии Вейкани. Наконец-то она нашла занятие по душе, удачно сочетавшее ее любовь к детям и увлечение балетом. Но и здесь Диана долго не задержалась, правда, на этот раз не по своей воле.