Страница 2 из 8
Ну давай, сказала она. Только в знак покаяния не ешь её. Положи её в клеверном поле, усыпь розами. И пусть хор поведает тихо об её подлой и ужасной кончине.</p>
<p>
Положить кого? спросил оленёнок.</p>
<p>
Никого, сказала она. Не бери в голову. И перестань задавать так много вопросов.</p>
<p>
Pas de chat, pas de chat.</p>
<p>
Changement, changement.</p>
<p>
Она надеялась, что {её избранник} придёт издалека. Местные парни обладали чем-то je ne sais quoi<a href="#_ftn6" name="_ftnref6" title="">[6]</a>, и её это, по правде сказать, très<a href="#_ftn7" name="_ftnref7" title="">[7]</a> не привлекало, как и то, например, что они давали имена своим яйцам. Она это нечаянно услышала! А ещё они так и норовили устроиться в «КаунтиПауэр», потому что рабочая форма там была классной и раздавали её бесплатно.</p>
<p>
Так что не будем о местных парнях. Особенно о Мэтте Дрее, обладателе самого огромного рта на земле. Поцеловав его вчера вечером в группе поддержки перед игрой, ей показалось, что она поцеловала подземку. Жуть! Он был похож на свалившуюся на неё корову в кофте (она даже слова сказать не успела), чья огромная башка наполнялась какими-то химикатами, уничтожая и то малое, что там осталось, — вот, на что похож был его поцелуй. Она сама любила собой распоряжаться. Своим телом, своим умом. Своими мыслями, своей карьерой, своим будущим.</p>
<p>
Это ей по-настоящему нравилось.</p>
<p>
Так тому и быть.</p>
<p>
Пойдём перекусим.</p>
<p>
Un petit repas<a href="#_ftn8" name="_ftnref8" title="">[8]</a>.</p>
<p>
Была ли она особенной? Считала ли себя такой? О, ей было трудно об это судить! Если посмотреть на историю человечества, то можно было отыскать куда более достойных кандидатов на эту роль. Хелен Келлер была удивительным человеком; Мать Тереза — замечательным; миссис Рузвельт была очень бодрой, несмотря на своего мужа-инвалида, а сама она, в добавок, была лесбиянкой, и зубы у неё были как у лошади, а тогда быть лесбиянкой и Первой Леди казалось просто немыслимым. Нет, Элисон эти леди были не по зубам. По крайней мере, пока!</p>
<p>
О, она многого не умела! Например, менять масло. Или хотя бы проверять. Не умела открывать капот. И печь домашнее печенье. Особенно из-за последнего как девочке ей было стыдно. А ипотека — это что? Её выдают вместе с домом? А когда кормишь грудью, тебе надо выдавливать молоко?</p>
<p>
Боже. Что это за бледная фигура, бегущая по Глэдсонг-Драйв, увидеть которую можно через окно в гостиной? Кайл Бут, самый бледнолицый парень на земле? И опять в своей странной спортивной обуви.</p>
<p>
Бедняга. Похож на скелета, да ещё и патлы себе отрастил. А эти шорты, он носит их с тех пор, как вышли «Ангелы Чарли» или quoi<a href="#_ftn9" name="_ftnref9" title="">[9]</a>? Как такому сопляку удаётся так хорошо бегать? Каждый день он вот так бежал домой, голый по пояс, с рюкзаком за спиной, затем, у дома Фангсов, пультом открывал гараж и бежал туда без замедления.</p>
<p>
Да ты чуть ли не восхищаешься этим несчастным дурачком.</p>
<p>
Они выросли вместе, малышами играли в одной песочнице у того ручья. Неужели они и в ванной купались вместе, или вытворяли ещё какую-нибудь подобного рода дичь? Она надеялась, что об этом никто не узнает. Ибо, если говорить о дружбе, то Кайл практически достиг уровня Фредди Славко, который ходил сгорбившись и всегда ковырялся у себя в зубах, возвещая на греческом, что он там из них вытаскивал, а затем снова засовывал это себе в рот. Родители Кайла не разрешали ему ничего. Ему нужно было звонить домой, если в «Мировой Культуре» показывали голые сиськи. Вся еда в его контейнере для завтрака была подписана со всевозможной точностью.</p>
<p>
Pas de bourrée.</p>
<p>
И реверанс.</p>
<p>
Накладываю чипсы, сколько захочу, в старый-добрый контейнер «Таппервэа».</p>
<p>
Спасибо, мама, спасибо, папа. Ваша кухня рулит.</p>
<p>
Встряхиваю контейнер, как будто промываю золото, и отдаю её воображаемым беднякам, собравшимся неподалёку.</p>
<p>
Кушайте, на здоровье. Что я ещё могу для вас сделать?</p>
<p>
Ты уже достаточно сделала, Элисон, хотя бы тем, что снизошла до нас и соизволила поговорить.</p>
<p>
Да вы шутите! Неужели вы не понимаете, что все люди заслуживают уважения? Каждый человек — это радуга.</p>
<p>
Эм, правда? Взгляни-ка на мой сморщенный бок. Видишь, как расползлась эта открытая рана?</p>
<p>
Можно я принесу тебе немного вазелина?</p>
<p>
Я был бы очень тебе благодарен. Эта дрянь меня убивает.</p>
<p>
Однако вернёмся к мысли о радуге? Она в неё верила. Люди просто замечательны. Мама была удивительным человеком, папа был удивительным человеком, её учителя вкалывали по полной и воспитывали собственных детей, а некоторые даже разводились, как миссис Диз, например, но всё же всегда находили время для своих учеников. Особенно поражало её происходящее с миссис Диз — мистер Диз хоть и изменил ей с управляющей боулинг-центра, она, однако ж, преподавала им этику в лучшем виде, да ещё и подкидывала всякие вопросы, типа: Может ли добро победить? И всегда ли страдают хорошие люди из-за того что плохим — в конец снесло крышу? Можно было подумать, что последним этим высказыванием миссис Диз как бы кидает камень в огород управляющей боулинг-центра. Ну а если серьёзно! Жить — весело или страшно? Люди хорошие или плохие? С одной стороны, это фото бледных, истощённых, совершенно раздавленных тел, от которых не отпускают своего взора, чавкающие жвачкой, толстые немки. С другой стороны, даже если у сельских жителей — фермы находились на вершине холма, они всё равно до поздней ночи оставались и наполняли свои мешки песком.</p>