Страница 268 из 274
Пятничным утром я проснулся от того, что дверь моей спальни внезапно с шумом распахнулась. Мартин, камердинер с худым лицом, ворвался в мою комнату и начал трясти меня за плечо, хотя я уже сидел в кровати.
Его лицо было лимонно-желтым от ужаса.
— Это произошло! — бормотал он. — Господи, это произошло!
— Что произошло-то?
— Это! Это произошло!
Я оттолкнул его и вскочил с постели. Внезапно камердинер повернулся и бросился в ванную. Надевая ботинки, я слышал как его рвало.
Спальня Кавалова располагалась через три двери от моей, в том же крыле здания.
Дом был заполнен возбужденными голосами, быстрым топотом ног и скрипом открывающихся и закрывающихся дверей, но никого не было видно.
Я побежал в ванную Кавалова, дверь была открыта.
Кавалов лежал навзничь на низкой деревянной кровати с резными ножками. Одеяло было кем-то откинуто. Его горло было перерезано от уха до уха одним движением, точно повторяя линию нижней челюсти. Кровь, пропитав синие подушки и простыню, приобрела пурпурный оттенок и стала похожа на виноградный сок. Она была уже густой и липкой и начинала подсыхать.
Вошел Рингго в накинутом на плечи халате.
— Это произошло! — воскликнул он вслед за камердинером сквозь стиснутые зубы. Он созерцал открывшуюся сцену, приведенный в отчаяние, а потом начал материться глухим голосом.
В комнату вошла женщина, с покрасневшим лицом, Лоуэлла Квалли, экономка. Она закричала, растолкала нас и упала на колени перед кроватью. Когда она потянулась к одеялу, я остановил ее.
— Руками ничего не трогать, — приказал я.
— Закройте его! Закройте бедняжку! — кричала она.
Я оттащил ее от кровати. В комнате уже толпилось четверо или пятеро слуг. Я поручил экономку заботам двух из них, и ее увели. Покидая комнату женщина одновременно плакала и смеялась. Рингго продолжал неотрывно смотреть на мертвеца.
— Где ваша супруга? — спросил я.
Он меня не слышал. Я похлопал его по здоровой руке и повторил вопрос.
— В своей комнате. Ей не следует это видеть.
— Не будет ли лучше, присмотреть сейчас за ней?
Он кивнул, медленно повернулся и вышел из комнаты.
В это время в комнату вошел камердинер, его лицо все еще было лимонно-желтым.
— Я хочу, чтоб все слуги были собраны в зале внизу, — я отдал распоряжения. — Никто никуда не выйдет, пока не приедет шериф.
— Да, сэр, — ответил он и стал спускаться по лестнице вниз, остальные слуги последовали за ним.
Я закрыл дверь, прошел в библиотеку и позвонил в контору шерифа. Мне ответил его помощник Хильден. Когда я сообщил о случившемся, он заверил, что шериф приедет через полчаса.
Я вернулся в свою комнату и оделся. Ко мне вошел камердинер и сообщил, что все обитатели дома собрались внизу, кроме супругов Рингго и горничной миссис.
Я был занят осмотром комнаты Кавалова, когда прибыл шериф. Это был седоволосый человек с мягким взглядом голубых глаз, спокойным голосом и седыми усами. Он привез с собой трех заместителей, врача и коронера.
— Рингго и камердинер расскажут вам больше чем я, — сказал я, после того как мы обменялись рукопожатиями. — Сейчас я собираюсь навестить Шерри. Рингго объяснит, кто это и какое отношение к делу имеет.
В гараже я взял забрызганный грязью «Шевроле» и отправился к бунгало. Все двери и окна были закрыты. На мой стук никто не отозвался.
Я прошелся по гравийной дорожке, сел в автомобиль и направился в Фэавэлл. Там я без труда выяснил, что Шерри и Маркус вчера в два десять сели на поезд, шедший в Лос-Анджелес. При них были три сундука и полдюжины чемоданов. Молодой служащий станции выписал им багажную квитанцию.
Отправив телеграмму в офис агентства в Лос-Анджелес, я пошел искать человека, сдавшего бунгало капитану.
Единственное, что он смог рассказать мне о своих арендатора было то, что его очень разочаровал ранний отъезд капитана, тот не прожил в поселке и двух недель. Шерри отослал хозяину ключи с короткой запиской, мол его неожиданно куда-то вызвали. Записку я сунул в карман, очень полезно иметь под рукой образец почерка возможного преступника. Я попросил ключи от бунгало и отправился осмотреть дом.
Внутри я не нашел ничего интересного, кроме множества отпечатков пальцев, они, возможно, окажутся полезными позже. Не было никакого намека, куда могли бы направиться двое мужчин, живших тут.
Я вернулся в дом Кавалова.
Шериф закончил допрашивать слуг.
— Ничего не могу от них добиться, — сказал он мне. — Ночью никто ничего подозрительного не видел и не слышал, пока камердинер не нашел мертвеца сегодня утром. Удалось ли вам узнать что-нибудь еще?
— Нет. Вам рассказали о Шерри?
— Да, я предполагаю, что он тут замешан. Согласны?
— Да. Говорят он уехал вчера вечером со слугой в Лос-Анджелес. Необходимо проверить это. Что сказал врач?
— Он считает, что убийство произошло в промежуток времени от трех до четырех часов пополуночи. Рана была нанесена тяжелым ножом. Один сильный, быстрый удар, чистый разрез слева направо. Похоже, что убийца левшой.
— Может быть это и чистый разрез, но никак не быстрый, — сказал я. — Резали медленно. Если бы был быстрый удар, разрез бы в центре отклонился в противоположную сторону — его края были бы ниже середины, а у нас все с точностью до наоборот.
— Понятно. Этот Шерри левша?
— Не знаю, — я задавался вопросом, был ли это Маркус. — Нож уже нашли?
— Никаких следов… Хуже того, нет никаких отпечатков ни внутри, ни снаружи. Странно, что Кавалов, будучи так сильно напуган, не принял мер предосторожности и не заперся. Окна были открыты, и любой бы мог по лестнице влезть в них. Дверь тоже не была заперта.
— Причин может быть очень много…
В дверь заглянул один из помощников. Светловолосый и коренастый.
— Мы нашли нож.
Мы с шерифом покинули комнату и вышли на ту сторону дома, куда выходили окна спальник Кавалова. Нож был воткнут в землю под кустами, окаймлявшими дорожку к баракам поденщиков.
Деревянная, окрашенная в красный цвет, ручка ножа была наклонена в сторону дома. На лезвии были следы крови, но влажная земля их почти стерла. На рукоятке не было никаких отпечатков пальцев, следов на мягкой земле рядом тоже не было видно. Судя по всему, его просто кинули в кусты.
— Думаю, что мы тут больше ничего не найдем, — сказал шериф. — Ничто не указывает на то, что кто-то в доме имеет к этому преступлению какое-либо отношение. Давайте займемся этим капитаном Шерри.
Я отправился с шерифом в поселок. На почте выяснилось, что Шерри оставил следующий адрес: До востребования, Центральная почта, Сент-Луис, Миссури. Начальник отделения нам сообщил, что пока Шерри жил в Фэавелле, он никаких писем ему не приходило.
На телеграфной конторе нам сказали, что Шерри не получал и не отправлял телеграммы. Я воспользовался случаем и отправил сообщение в филиал агентства в Сент-Луис.
Проведенное в поселке расследование совершенно ничего не принесло. Единственное, что мы выяснили, все бездельники Фэавэлла были свидетелями того, как Шерри и Маркус сели в два десять в поезд на юг. Прежде чем мы вернулись в дом Кавалова, я получил телеграмму из Лос-Анджелеса. В ней говорилось:
СУНДУКИ ЧЕМОДАНЫ ШЕРРИ КАМЕРЕ ХРАНЕНИЯ ТЧК ЕЩЕ НЕ ВОСТРЕБОВАНЫ ТЧК ДЕРЖИМ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ.
Когда мы вернулись, Рингго был в холле. Я спросил его:
— Вы не знаете, Шерри левша?
Он подумал, потом качнул головой.
— Не помню. Может и так. Я спрошу Мириам. Возможно, она помнит это… Вы ведь знаете, женщины обращают больше внимания на подобные вещи.
Через некоторое время он спустился по лестнице и утвердительно кивнул.
— Он мог одинаково пользоваться обоими руками, но чаще всего использовал левую. А почему такой вопрос?
— Коронер считает, что преступник действовал левой рукой. Как там миссис Рингго?
— Я думаю, что худшее уже позади. Спасибо.
7
Вещи Шерри оставались в камере хранения вокзала Лос-Анджелеса всю субботу, и никто их не спрашивал. После полудня шериф Фэавэлла выпустил официальное обращение, что Шерри и его негр подозреваются в убийстве и вечером мы с ним сели на поезд, идущий на юг.