Узник

Мой новый друг заливался хохотом.

- Извини - между пароксизмами смеха вставлял он слова - я действительно не хотел...вот проклятие, на фонаре образовалась трещина. Но на его работу это никак не повлияет...

- Спасибо братишка - поблагодарил я Садхира.

- Март, мне нужно идти...но я скоро вернусь...кстати, Мустафа перед отъездам усилил охрану, поэтому пытайся не шуметь, когда ты один, хорошо?

- Не беспокойся... - улыбаясь, пролил я неуклюже фразу.

Садхир удалился. Я остался один на один с книгами и собственными мыслями. Попытался что-то черкнуть в тетрадь, но не получилось. За все время пребывания в Индии, я ни разу не брал в руки ручку. Человек имеет, крайне ему не нужную, способность - забывать. Я весь вечер убил на то, чтобы привыкнуть к письму. Я хоть и был оторван от солнечного света, но чувство времени у меня все же сохранялось, поэтому примерно знал какая сейчас часть суток.

Глава 3

За три месяца пребывания в "тёмном мире" на моём лице образовалась густая поросль, которая забивала дыхательные пути запахом крови и пота. Верхняя часть головы не уступала бороде. Я потихоньку превращался в патлатого неандертальца. Во рту появилась неприятная вязь. На глазах набухали капилляры из-за продолжительного чтения книг в свете фоноря. В последнее время меня охватила бессонница, я очень мало спал, сутки напролет изучая литературу. Поэтому веки были налиты свинцом. Выделительная система моего организма приходила в норму. Пока глава мафии решал дела "семьи" за границей, я успел навалять Шяму. На днях он наведался ко мне в "гости" со своим свинцовым другом, видимо хотел прикончить иностранца. Я хоть и был загнан судьбой в угол, но мозги и тело старался развивать не смотря ни на что. Шям, в связи со своей болезнью, выглядел вяло и двигался довольно неуклюже, поэтому мне не составило особого труда применить на нем трахеальное удушение. Что быстро привело моего противника к потери сознания. Пульс в нем бил, а значит не было причин волноваться. Садхир был недоволен произошедшим, так как Шям мог рассказать об этом другим членам мафии и мне бы не поздоровилось. Но, к счастью, ничего подобного не произошло. И кроме дружелюбного гоанца ко мне никто не наведывался. И, чтобы я мог в любое время справлять нужду, Садхир оставил мне ключ от свободы. Но убегать я сразу не решился: вся территория, как в доме, так и вне, "оккупирована" охраной, поэтому побег был бы крайне опасен. Хоть темница и располагалась в забытом всеми подвале, сюда частенько наведывались. Дромос тянулся довольно далеко и каждый шорох эхом разносился по всему помешению.

Каждый раз, выходя в коридор, залитый желтым светом, я старался максимально запоминать все те места, которые исследовал. Садхир поведал мне, когда и где, примерно, находятся "стражи" и, что самое подходящее время для исследований - глубокая ночь. В районе 3:00 активность практически нулевая, за исключением периметра участка.

- Вот, держи - начал он - это электронные часы, по ним ты сможешь определить точное время своего "путешествия" по дворцу...

- Я не дурак, Садхир, не стоит мне объяснять, что это и как этим пользоваться - нервно отреагировал я.

- Ну...извини...

- Ладно, забыли. Ты...это...не обращай внимания на мои тирады. Просто страх сковывает меня...я...меня тянет к свободе, но я боюсь быть замеченным, понимаешь? Я умирать боюсь, понимаешь? Да, что ты вообще можешь понимать? Ты шикарно живёшь на содержании у мафии, да и получаешь, наверное, не мало денег...

- Март, успокойся...да, ты прав, я действительно не мало имею со всех сделок, кровавые они или нет - неважно, но большую часть я жертвую...жертвую на благотворительность, мне...моё сердце не равнодушно к нуждающимся людям, мне больно глядеть на броссовых деток, что кинуты в лазарет жизни. Вспоминая своё детство, я ощущаю их боль где - то там, внутри, чувствую их тягу к небу, к неизведанному. Они мечтаю вынырнуть или хотябы научиться плавать в этом болоте, но...все их усилия втуне, поэтому я пытаюсь дать им опору...

Он замолчал, убрал взгляд куда-то в сторону. Ему трудно было говорить. Трудно было вспоминать запятнанную призму прошлого. Вот, что делает с Человеком сострадание. Он готов делиться каждой ниточкой, готов пойти на радикальные меры, но чтобы только тот, кто убит несчастьем, научился улыбаться. Садхир снова посмотрел мне в глаза:

- Март, а знаешь...знаешь почему я тебе помогают?

- И почему же?

Где - то там, глубоко внутри, меня шекотила жалость к этому человеку, и в то же время я завидовал ему. Завидовал его крепким чувствам, настоящим человеческим чувствам. Я подозревал, что он ответит, но никак не догадывался, как он именно это сделает.

- В тебе я вижу доброе начало брата...помнишь, я рассказывал о своём детстве...как ты думаешь, кто тот бизнесмен, что меня поймал?

- Мустафа?

- Почти. Это был его отец - Рави, он меня взял к себе на попечение и подарил надежду на жизнь. В то время его влияния ещё не было настолько велико, он только основал "семью" и, буквально, за неделю завоевал авторитет всех гоанцев...Год назад он умер. Я любил Рави, как родного отца, он многое мне дал и научил всему, что я умею. Дон проводил со мной большее количество времени, нежели с Мустафой. Он говорил, что я чуткий и сообразительный парень, что всего добьюсь. Мы часто общались на философские темы. Он часто повторял: Сад, если ты хочешь стать богатым будь бизнесменем, если хочешь уважение и славы будь актистом, но если хочешь стать по-настоящему свободным, оставайся самим собой. Его биологический сын дико меня не взлюбил, даже хотел застрелить прямо за завтраком...Рави его страшно наказал, и пыл Мустафы утих. Перед смертью дон оставил некролог, где писал, что возглавить семью должен был я, никто кроме меня и Мустафы это завещание не видел. Мой сводный брат сжег последнюю волю дона и сам встал во главе мафии...честно говоря мне плевать было на трон, я сожалел, что не сумел сохранить голос Отца в своём сердце...

Садхир обранил слезу, которая с режущем сердце звуком разбилась о бетонный, вымученный сыростью пол. Он не просто произнёс эти слова, он острием ножа врезал мне их внутрь. Это было настолько искренне, что даже собственный пульс стал бить по телу все чаще с пятикратной силой.

Глава 4

Всего за каких-то три недели я поглатил порядка пятнадцати увесистых, непохожих друг на друга, как по заложенной идеи, так и по манере письма, книг. Моё нутро и тело, как никак, приживались под кафкианскими плитами. Но голос из самых подспудных уголков души говорил, что нужно действовать, вечно так продолжаться не может. Ведь по возвращении Мустафы, статус раба в кандалах мне был бы обеспечен. У каждой услады есть такой фетиш рано или поздно кончаться.

Поэтому я все чаще и чаще стал проникать в глубь колонниальной усадьбы, ища безопасную дверь, которая освободила бы меня из этого заточения. Один раз даже получилось выбраться на открытый воздух, но бежать, все же, было чревато.

Ночь завораживала меня. В чёрном океане утонули все звезды, тучи тоже в страхе попрятались невесть в какие закутки. Девственная свежесть, что в подарок осталась после муссонных дождей, била по лёгким. Огромные гектары, на которых поселилось неуглубокое озеро, окруженное серыми камешками, прельщали душу. Около сонного водоема лениво отдыхала уставшая от посещения людей современная пергола, на половину укрытая, как одеялом, вьющимися растениями. Три пары кожанных кресел egg вместе со мной дышали природой и манили отдаться в свои объятия. В далеке, за небольшим лесом, виднелись лачуги и трех-четырехэтажные дома каменных джунглей. Сами же хоромы, в подвале которого мне приходилось жить, были построены на английский манер из красного обожжённого кирпича.