Шкурка саламандры

- Аморален с детства? – предположил Белл. – Хотя это действительно уже слишком. Ладно бы деньги у младших вымогал или отнимал - свидетельство того, что у человека низкие моральные принципы. Или он там к девушкам приставал? Делал снимки, а потом шантажировал?

- Про это ничего нет, - отложил тетрадь Северус, - кошмар какой-то! Да в Хогвартсе и не такое творилось. И бомбы-вонючки в раздевалки и туалеты подбрасывали, и незаконные зелья варили, и всякую гадость проносили. Про алкоголь вообще молчу. А азартные игры, тотализатор и система покровительства, включающая сексуальные услуги - просто были всегда. Тут если только за реальные преступления наказывать – серьезные проклятья, насилие, наркотики.

- Ну да, - согласился Белл, - подростки везде одинаковы. Им хочется всего попробовать, а тормозов часто еще нет. Только и остается, что следить, чтобы все это далеко не заходило.

- А может, он так удовольствие получал? – предположил Нокс. – Ну, вроде того, что вокруг сплошной разврат, а он весь непорочный? Хотя это тоже странно. В его возрасте очень легко быть выше плотских страстей, тут уже другие интересы появляются. Наверняка, сам, будучи студентом, то же самое творил.

- А вот и наш знакомый, - граф вытащил тетрадь, помеченную надписью «Джон Рэндл», - так-так-так. Ну да, незаконный отпрыск Поттера, амбициозен, жаден, управляем. Хочет денег и признания наследником Поттеров. Послушайте, друзья мои, так ритуал для леди Поттер Рэндл у Дамблдора узнал. Ничего себе!

- Теперь понятно, - Северус тоже заглянул в записи, - куда делся Джон Рэндл в другой реальности. Он уговорил леди Поттер, та надела Лили на палец кольцо, а потом Рэндла убрали. Может быть, память стерли и куда-нибудь подальше отправили, а может и не стали рисковать, оставляя в живых. И Дамблдор воспользовался плодами этой аферы. Значит, Лили и Джеймс были обречены еще задолго до знакомства. Вот ведь…

- Сильный маг? – переспросил Алхимик. – Понятно. Хоть это прояснилось.

- Он затеял новую игру, чтобы снова стать самым великим и значительным, - проговорил Северус, - для этого ему был нужен Темный Лорд и сильный противник.

- Разве не логично в таком случае самому победить врага? – спросил Роб Рой. – Тогда и вся слава досталась бы ему.

- А он не мог выйти против Темного Лорда, - сказал Северус. - Я много думал об этом. Дамблдор силен, как интриган, а Лорд был очень силен, как маг-практик. Одолеть его можно только хитростью, но это не дало бы эффектной победы. Вот Дамблдор и воспользовался темным ритуалом. Одного мага он подтолкнул на кривую дорожку, другого решил воспитать. Ему хватало и славы великого наставника. Роль Мерлина при короле Артуре тоже не плоха.

- Да, - согласился Белл, - это даже более почетно. Артур вояка, а Мерлин - мудрый советник. Фу, гадость какая!

- Главное, что противостояния не состоится, - сказал Алхимик, - этот Риддл пусть занимается, чем хочет. Может и прославиться в веках. А что касается того мальчика… Не самая хорошая ему досталась жизнь. Впрочем, он и сейчас вполне может родиться, только теперь у него будет семья, живые родители.

- Вот только растить его будут Поттеры, - передернул плечами Северус, - но это уже неважно. Очень может быть, что я его и знать не буду. Пусть живет, как хочет. Своя жизнь в любом случае лучше, чем срежиссированная кем-то другим.

- Да, - согласился Белл, - все ошибки будут только его, как и все достижения. И очень может быть, что он вырастет достойным юношей. Почему нет?

- Что там у нас в планах? – граф взмыл под потолок и обернулся вокруг своей оси. – Зелье! Наше зелье!

- И память Северуса! – напомнил Белл.

- И не забывайте про сны Мирабель! – сказал Нокс.

- Так, а что мы тут сидим? – спохватился Алхимик. – За дело! А эти бумаги мы еще почитаем. Вдруг еще чего интересное найдем.

Работы действительно было непочатый край. К тому же не стоило забывать о Дамблдоре, которого искали. Был же некий маг, следивший за Северусом. Мог ли он что-нибудь рассказать? Вряд ли он знал что-то конкретное, конечно, но вполне мог указать на Чумной квартал.

- Я не думаю, что это был добровольный помощник, - сказал Белл, - я бы поставил на кого-то, опутанного обетами и клятвами. Такой будет молчать ради собственной выгоды. А добровольный помощник может и взбрыкнуть, если речь пойдет о чем-то по-настоящему отвратительном. А что может быть отвратительнее, чем попытка захватить в рабство детей?

- Дамблдор и это представил бы, как помощь заблудшим, - вздохнул Северус, - но я согласен с вашими выводами. Хотя у него и был один человек, который мог и на откровенную гадость добровольно пойти, как минимум один. Это Аластор Моуди. Он настолько ненавидел темную магию и все, что с ней связано, что согласился бы и на убийство младенца, если бы ему сказали, что этот младенец вырастет в злого волшебника. И его никогда не волновала законность. Или то, что он может ошибиться. Он на треть заполнил арестантами Азкабан, а там было довольно много невинных или не настолько уж и виновных.

- Если этот тип появится в окрестностях Университета или в Чумном квартале, то мы узнаем, - сказал Нокс, - я уже переговорил с Энни. Кстати, она счастлива.

- Очень рад, что у девочки теперь все хорошо, - вздохнул Северус.

- Ты собираешься вернуть себе память? – спросил Алхимик. – Знаешь, я тут подумал, что у тебя могут быть знания о нужном нам зелье. Вернее, о чем-то, что может нам помочь. Вполне возможно, что тебе могли удалять знания о том, что этот тип считал опасным или вредным. Но если ты варил зелья для него, то среди них могло быть и что-то темное.

Северус задумался. Эта мысль показалась ему здравой.

- Думаете, уже может получиться? Хотя, если человек, накладывавший заклятья, мертв, они могли спасть. Или ослабнуть.

- Вот-вот, - Алхимик важно поднял палец, - так что давай! Пробуй, а мы подстрахуем.

Северус кивнул. Он примерно представлял себе ритуал, мог сварить нужные зелья. И даже усилить их порошком из шкурки Бель. Страшно было, куда же без этого, но вот жить без памяти намного хуже.

Так что уже через три дня он расчертил пентаграмму, расставил в нужном порядке свечи, выпил зелье и улегся на холодный пол. Мирабель тихонько сидела в углу. Ей было очень строго наказано не вмешиваться.

Пламя свечей стало синим, потом серебристым. Линии пентаграммы загорелись алым. Сознание уплывало, и Северус провалился в утраченные воспоминания…

Его детство было жалким и омерзительным одновременно. Отец смотрел на него с отвращением, а мать, похоже, не имела бы ничего против, если бы он умер, избавив ее от тех немногих хлопот, которыми она себя обременяла. В этом беспросветном существовании не было ничего чистого и светлого. Ничего… Пустодомка пришла в практически уже пустой дом.

Его спасла Бель, позвавшая старого Керна, и жизнь резко изменилась. Сколько угодно вкусной еды, игрушки, книжки, хорошее отношение. И самый лучший на свете друг – ящерка Мирабель.

Северус с тоской пересматривал воспоминания. Каким же он был зверенышем! Сколько сил пришлось потратить на то, чтобы он хоть как-то смог общаться с людьми, играть, учиться. Он из дома-то боялся выходить. Самостоятельно выбрался «в люди» только через несколько лет. И увидел Лили. А она уже довольно долгое время жила под властью артефакта. И маленький мальчик не устоял.

Как же хотелось заткнуть самого себя, заставить молчать! Северус замер в ужасе, чувствуя, как по лицу текут слезы. Он рассказал все. Про волшебников, их мир, Хогвартс, Азкабан. И про Мирабель. Он даже чуть было с собой ее не привел, остановил наказ Керна. Бель чувствовала, что с ее другом что-то не то, теребила его, заглядывала в глаза, даже плакала, а он - как сомнамбула - снова и снова возвращался к Лили. И мечтал о том, что они будут вместе учиться в Хогвартсе.

Письма из волшебной школы. Радость. И…

Ночью его грубо выдернули из кровати. Он ничего не понимал. Кто тут? Куда его волокут? Зачем?