Страница 6 из 20
– Почему бы и нет! Конечно, сходим!
– Только мне нужно будет еще успеть в…
– Так я заеду за тобой. Скажи, во сколько и куда?
– Нет… нет. Это личное. Нужно привести себя в порядок.
– Это так необходимо для подобного мероприятия? – Дмитрий не мог сдержаться от сарказма.
– Не становись занудой, ты еще молодой. В десять вечера. Вот адрес, – она протянула ему зеленую визитку клуба с названием улицы и номером дома.
Они сделали еще пару кругов вокруг великолепного сада, обходя аккуратно разбитые полоски из ирисов и роз по четко уложенным, расчерченным как по линейке насыпным дорожкам.
Было сложно не заметить, как на них оглядывались прохожие. Они были замечательной парой и очень подходили друг другу. Он – элегантен и галантен, она мила и привлекательна. Со стороны иногда даже казалось, что они были чем-то похожи внешне. В их лицах царило спокойствие, уверенность и умиротворенность. Они рассказывали друг другу свои любимые анекдоты, вспоминали смешные истории из своего детства, вместе улыбались сложностям, которые когда-то казались им непреодолимыми проблемами.
– Представляешь! У меня вот какой случай был, – начал свою историю Дима, когда снова подошел его черед делиться воспоминаниями из детства. – Пошли мы как-то с отцом в бассейн. Лет семь, наверное, мне было. Папа у меня прыгает с самого большого трамплина, тот что почти у самой крыши бассейна… Все на него смотрят… Кажется даже плавающие остановились и замерли на водяной глади. И он в воду как прыгнет. Весь бассейн хлопает, радуется. Думаешь, конец истории? Не тут-то было. Папа берет меня и тоже на трехметровый трамплин ставит – вот, мол, мой сынишка посмотрите, тоже так может… Неудобно мне стало. Делать нечего. Подхожу я к самому краю… Так страшно стало, аж голова кружиться начала. А папа мне: – «Не прыгнешь – опозоримся, прыгнешь – три пачки мороженого».
– Вот это я понимаю, мотивация, – засмеялась Лена, щелкнув большим и безымянным пальцем (жестом, которым она так любила щеголять) – и что, прыгнул?
– Прыгнуть-то прыгнул… Но смешное дальше. Мама, оказывается, пораньше с работы освободилась. Пришла в бассейн и вместе с бабушками других детей на это зрелище через огромное стекло на втором этаже смотрит. Коленки затряслись, а душа в пятки ушла. Я на краю стаю. Бабушки вокруг мамы заволновались, притихли, закрывая обе щеки руками, все на меня смотрят. И тут я прыгаю… Мама молчит в ужасе, бабушки вокруг нее как закричат: «Матерь божья! Что ж делается-то! Куда же мать смотрит?!»
Лена закатилась смехом так, что невольно заулыбались даже прохожие.
Два часа прогулки пролетели, как пара минут, да и могло ли быть иначе на первом свидании. Не зря ведь говорят, что жить надо так, как будто ты сейчас должен проститься с жизнью, как будто время, оставленное тебе, есть неожиданный подарок и не относись к жизни слишком серьезно, живым тебе из нее все равно не выбраться.
Они медленно приблизились к палатке с мороженым.
– Хочешь, перекусим? – предложил Дима.
– Давай эскимо! А ты тоже будешь?
– Шоколад не люблю, – темпераментно ответил Дима, – я лучше какое-нибудь ягодное!
– Не любишь шоколад? Моя мама говорит: – «Шоколад – это не вопрос жизни и смерти, это гораздо важнее!» Мы, девушки, без него просто не можем…
– Да уж наслышан. Он вам тонус повышает, и сразу жить хочется дальше, да?
– Точно. Ты проницательный, – улыбнулась Лена.
Они взяли по брикетику и продолжили прогулку. Внезапно Лена остановилась у невысоких кустов с крупными красными ягодами.
– Неужели смородина? Посмотри, какая прелесть! Редко сейчас в парках ее встретишь, – она сорвала пару гроздей и протянула Дмитрию. Он взял их, едва коснувшись ее ладони.
– Мне нравится красная, а вот черная нет.
– Почему же? Она сладкая и из нее получается замечательное варенье.
– Вот именно, поэтому и не люблю, – улыбнулся Дмитрий, и на его щеках появились симпатичные ямочки.
– Серьезно? И что же такого плохого в варенье?
– Слишком приторно.
– Так это же хорошо – подсластишь свою жизнь!
– Она у меня не такая уж плохая, чтобы подслащивать. Я вообще сладкого почти не ем.
– Какой ты забавный… редкий экземпляр, – Лена кокетливо улыбнулась.
Неожиданно из-за кустов показалась большая лошадиная голова. Лена, стоящая спиной не могла ее заметить, и лишь когда та приблизилась к ее руке с гроздями смородины, Лена отскочила от удивления и неожиданно оказалась в объятиях Димы. Он закрыл ее своими мужественными руками. Ее ладони оказались на его плечах, волосы слегка закрыли изящные щеки, а добрые и выразительные глаза были устремлены прямо на него. Объятие оказалось таким чувственным, трогательным и в тоже время необычно трепетным. Он почувствовал тонкий, божественно утонченный аромат ее духов. Дмитрий обожал этот компромисс изысканности и разумного употребления. Эти нежнейшие, почти музыкальные ландышевые нотки как будто парили вокруг своей хозяйки, она же лишь ловко дирижировала этими цветочными мелодиями. Казалось, что запах исходил от самой ее кожи и был таким ненавязчивым, и в тоже время притягательно сладким.
– Извини, – тихо, словно мурлыкая, прошептала Лена и перевернулась, не покидая его объятий, – я ее не видела! Какая красавица!
– Действительно. Симпатичная… – Дима продолжал держать Лену в своих объятиях, ее спина и, обласканная солнцем шея плотно прилегали к нему, и было заметно, что ей не хотелось покидать пределы обвивающих ее рук.
Черная лошадиная голова с аккуратно расчесанной выделяющейся на общем фоне белой холкой продолжала внимательно смотреть на них. Они подошли ближе и не удержавшись, нежно погладили ее. Лошадка смешно фыркнула, замахала гривой, и Лена, сделав пару шагов назад, снова оказалась в объятиях Димы. По ее спине заиграл озорной холодок.
– Дим! Она смеется?
– Может просто чихает!
Они отошли от кустов смородины и размеренными шагами продолжали движение. Дальше дорога раздваивалась. Вилявшая между деревьями и кустарниками тропинка, ведущая налево, словно искрилась в пылких солнечных лучах; разливающийся здесь свет озарял все вокруг так сильно, что казалось, эта дорожка ведет прямо в рай. Замечтавшийся и зачарованный этой красотой Дима ускорил шаг и в тот же момент неожиданно подскользнулся на брошенном кем-то мокром целлофановом пакете, в неловком движении он все же успел подставить левую руку и не запачкать брюки. Это было так похоже на него: в порывах своей задумчивости или восхищения от увиденного он часто утрачивал внимание и становился рассеянным.
– Осторожнее, мечтатель! – улыбнулась Лена, подбегая помочь ему встать и протягивая руку.
– Царапина! Шрамы украшают мужчину!
– Шрамы!? Смеешься!? У тебя и царапины, наверное, на руке нет! – достав из сумочки влажную салфетку, она нежно провела ею по его ладони. В этот момент Дима испытал прилив чувственного возбуждения. Ее сдобренные прозрачным, душистым кремом руки, сжимали его ладонь так ласково, так мягко, словно через это бархатное прикосновение растекалась любовная серенада. Их взгляды встретились вновь. Лена на мгновение наклонила голову и, прищурив свои блестящие глаза, слегка заигрывающе оглядела его.
Залитая светом тропинка встретила их божественной тишиной, лишь изредка прерываемой пением птиц и шуршанием листьев, которые всеми силами старались удержаться на ветках, не поддаваться ветреным порывам.
Дальше тропинка заканчивалась, и начинались густые дебри, напоминавшие настоящий лес. В Москве в последнее время оставалось все меньше подобных островков зелени, и поэтому все жители района при первой же возможности старались выкроить минутки и насладиться целебной атмосферой, которая подобно завораживающему покрывалу, окутывала здесь все вокруг. Тонущий в обильной зелени парк обладал своим собственным волшебным духом, и люди, заходившие в него и находившие приют под пышными кронам благодетельных деревьев, становились добрее, отзывчивее и приветливее. Здесь природа творила настоящие чудеса, исцеляя своими невидимыми руками измученные человеческие души.