Страница 61 из 82
— Так она на галопе устойчивая, а не на этом безобразии. Удовлетворил любопытство? Можно заводить?
— Нет, — Николас отобрал у него поводья и повел лошадь обратно к скамейке.
Та заметно горячилась, и сесть в седло стало намного сложней. Они снова проехали несколько кругов шагом, потом рысью. Николас снова попытался набрать повод, но при первом же усилии Вестфольда взбеленилась и начала ходить на задних ногах. Николас протянул руку и дернул поводья у самых удил. Кобыла только опустилась на землю, как вдруг снова взвилась на дыбы, да так резко, что усидеть на ней не было никаких шансов. Охотник больно ударился спиной о землю. Вестфольда опять удрала искать спасение у Ноэля с его сухарями.
— Ну, может, хватит? — с надеждой спросил адъютант.
Не удостоив его ответом, Николас снова забрался на лошадь. Но едва он успел просунуть ноги в стремена, как взбешенная кобыла снова принялась за свое. Охотник покраснел то ли от злости, то ли от напряжения, глаза налились кровью. Он опустил повод и попытался вытолкнуть строптивое животное вперед, но когда и эта мера не возымела действия, он всем телом навалился кобыле на шею и начал наотмашь лупить по длинным мохнатым ушам. Животное опешило от такого обращения, оттолкнулось от земли и взмыло в воздух, извиваясь всем телом. Николас вцепился в шею ногами и одной рукой, а второй продолжал бить по ушам. Наконец, кобыла приземлилась на все четыре ноги. Охотник мгновенно съехал обратно в седло, чувствуя, что это еще не конец. И он оказался прав. За свечкой последовала серия высоких хлестких козлов, на которых он удержался лишь чудом. Затем снова свечка, прыжок вверх с выгнутой спиной, и еще козел. Так продолжалось около получаса, пока Николас сам не стек по седлу вниз, когда белая от выступившего мыла кобыла решила взять передышку.
— Может, помочь отшагать? — неуверенно спросил Ноэль, глядя, как Николас, еле волоча ноги, тащит за собой под уздцы взмыленное животное.
— Обойдусь, — грубо ответил Охотник и ускорил шаг, заметно покачиваясь.
— Упрямый идиот, — хмыкнул про себя Ноэль и оставил Охотника в покое.
Несмотря на неудачу, Николас не сдался. Гнедая кобыла стала для него навязчивой идеей, способом отвлечься от безвыходной ситуации, в которую он попал.
На следующий день Николас снова поседлал Вестфольду. Он привязал к ее удилам длинную веревку и начал гонять кобылу по кругу. Примерно через пять минут выяснилось, что сумасшедшая скотина умудряется перевернуться даже на веревке. Но это не охладило пыл Охотника. Две недели прошли в непрерывной борьбе. Животное упрямство против человеческого. К удивлению Ноэля, в этой смертельной схватке победила дружба. Николас пообвыкся и перестал выходить из себя каждый раз, когда кобыла устраивала истерику. Приноровился ездить так, чтобы лишний раз не дергать ее за рот, но при этом всегда держать в легком контакте, чтобы не вышло беды. Вестфольда тоже начала воспринимать своего седока, как нечто неизбежное, а потом и вовсе подобрела, оценив по достоинству силу и упорство доставшегося ей человека.
Николас прошелся по широкому проходу конюшни. Лошади высовывали морды из-за деревянных перегородок, чтобы удовлетворить свое любопытство. В дальнем углу приветственно гукнула его кобыла. Николас привычным движением смахнул с нее грязь, накинул на шею узду, надел седло, затянул подпругу потуже и закинул на спину мешок с вещами. Уже на улице он легко запрыгнул ей на спину и, не сказав никому и слова на прощание, направил ее по дороге, ведущей прочь от Дюарля.
1571 г. от заселения Мидгарда. Ланжу. Южная провинция Норикии
В Ланжу Николас прибыл глубокой ночью. Волчий вой следовал за ним по пятам, как только он переступил границу южных земель Норикии. Вестфольда тревожно прядала ушами, прислушиваясь к каждому шороху. Пару раз Николас замечал мерцающие в ночи желтые глаза хищников. Встреченная в холодную зиму голодная стая по свирепости могла сравниться с ордой демонов. Но в середине лета, когда еды для хозяев норикийских лесов было вдоволь, они предпочитали не заступать дорогу всаднику, от которого за версту веяло смертельной опасностью.
Ланжу была самой отдаленной, редко населенной провинцией Норикии, истощенной войной, непомерными налогами, чиновничьим произволом и несколькими неурожайными годами. Местное население, сплошь состоявшее из землепашцев и скотоводов, ютилось в маленьких деревушках на отрогах Волчьих гор. До Войны за веру Ланжу простиралась далеко на юг и занимала часть территории Священной империи. Сейчас же жители норикийской провинции не имели даже возможности встретиться со своими родственниками из Священной империи, так как границы были строго-настрого закрыты королевским указом и неусыпно охранялись офицерами из компании Норн. Голод и своеобразная отчужденность региона от остальной страны обильно удобряли почву для народного недовольства, грозящего перерасти в крупномасштабное восстание.
В самом сердце провинции, где рельеф из горного переходил в холмистый, располагался родовой замок графа де Моро, который являлся главным представителем норикийской короны на территории Ланжу. Именно туда и лежала дорога Охотника.
Когда до конечной цели путешествия оставалось всего пару верст, Николас явственно начал ощущать присутствие оборотня. Охотник оглянулся по сторонам, пытаясь определить с какой стороны доносились легкие вспышки силы, но вдруг все затихло. Николас спешился и приложил ухо к земле. Послышался легкий перестук копыт дальше по дороге. Он запрыгнул обратно в седло и пустил лошадь в галоп, желая догнать неизвестного всадника.
Незнакомец оказался одет в давно вышедший из моды, но от того не менее добротный, костюм для верховой езды. Буланая лошадь под его седлом выглядела неброско, но довольно аккуратно по сравнению с обозниками и мулами, принадлежавшим местным вилланам.
— Добрый вечер, — позвал незнакомца Николас. Тот натянул поводья и обернулся. — Вы случайно не сын графа де Моро?
Раздался высокий звонкий смех.
— Нет, я его дочь, — ответил всадник мелодичным женским голосом. — Вивьен де Моро к вашим услугам.
— О, прошу прощения. Не ожидал встретить даму, выехавшую на прогулку среди ночи в полном одиночестве. Разве вам не страшно, ведь в округе столько волков? — Николас галантно раскланялся перед девушкой по этикету Дюарля. Она снова громко рассмеялась.
— Волки в это время года не нападают. Да и не страшные они вовсе. Люди куда страшнее.
Николас внимательно посмотрел ей в глаза — миндалевидные, каре-зеленые с янтарными крапинками. «Пожалуй, она», — решил про себя Охотник.
— Так вы тот самый офицер из компании Норн, которого назначили разобраться с нашим лютым зверем? — девушка решила не позволять неловкому молчанию взять верх над их знакомством.
— Николас Комри, старший офицер компании Норн. Как вы догадались?
— В эти края чужаки редко захаживают. К тому же мы вас ждали. Правда, по нашим расчетам, вы должны были прибыть не раньше, чем через три дня. Вы всегда путешествуете по ночам?
— Случается, когда есть необходимость.
— А каков ваш дар? — с плохо скрываемым любопытством спросила Вивьен. Было заметно, что этот вопрос волновал ее больше всего.
— Что? — лукаво переспросил Николас.
— Ну, говорят, что у всех офицеров компании Норн есть этот особый дар. Вот я и подумала… — несказанно смутилась девушка. На этот раз засмеялся сам Охотник.
— Я телекинетик, если вы об этом.
— Всего-то телекинетик? А я-то думала, что по приказу короля сюда пришлют кого-нибудь посильнее.
— По-вашему, телекинетики недостаточно сильны? — нарочито обиженным тоном сказал Николас.
— Ох, простите, я не хотела вас задеть. Но ведь всем известно, что телекинез — самый слабый и презренный дар из всех прочих даров Стражей, достойный лишь фиглярских фокусов на представлениях бродячих артистов.
— Что ж, я очень люблю бродячих артистов и думаю, что смогу удивить вас парой-тройкой «фокусов», — шутя, ответил ей Николас, но ее слова задели больное самолюбие Охотника.