Страница 42 из 82
Камиль задумчиво глядел ему в след, принимая важное решение.
На рассвете Николас с Эглаборгом снова явились на смотровую площадку. Инай заметно нервничала. Визирь тоже растерял свой былой апломб.
— Каков твой план, защитник? — спросил он по сложившейся уже традиции.
— У меня его нет. Я пойду с принцессой и буду ее защищать, — решительно ответил Охотник.
— Ты уверен? — визирь удивленно вскинул бровь. До этого защитники не горели желанием разделить участь принцесс.
— Какая разница погибну ли я в когтях у чудовищ или под копытами ваших лошадей? — с вызовом ответил ему Николас.
— А ты смелый, уважаю, — кивнул Салим. — Тогда, пожалуй, начнем.
— Возьми с собой обезьянку, — шепнул Николас на ухо принцессы. — Как только вступишь в воду, не останавливайся. Доберешься до острова, вели своему питомцу сорвать яблоко и как только оно будет у тебя, сразу же возвращайся. Только не останавливайся. Что бы ни происходило, что бы ты ни увидела или услышала, не останавливайся, пока не вернешься на этот берег. Это наш единственный шанс.
Принцесса сдавленно всхлипнула и пошла на берег. Николас спустился к тому месту, где они с Камилем в первый раз наблюдали за посвящением. Там его уже ждали. Сегодня перья Гамаюн были сплошь стального цвета, на голове блестел начищенный круглый шлем. Харысай в нетерпении рыл землю ногами. Закутанный в толстый хлопковый шарф Камиль с подозрением глядел на диковинных тварей.
— Принес яд? — деловито осведомился Николас.
Пустынник поднял с земли увесистый колчан.
— А как же стрелок?
— Он перед тобой.
— Не боишься оставить свой народ без правителя?
— Пусть этот народ пропадет пропадом со всеми его предрассудками, если погибнет Инай, — с чувством ответил тот.
— Хорошо, тогда выдвигаемся, — скомандовал Охотник, скидывая с себя куртку, которая скрывала рубашку из перьев. — Гамаюн, ты сможешь перенести еще и его?
Птица с готовностью кивнула, усадила пустынника себе на спину, подхватила в когти жеребенка и поднялась в воздух. Николас спрыгнул с обрывистого берега и последовал за ней. Маленькое воинство подобралось к острову с другой стороны, когда Инай, беспрепятственно переплыв реку, ступила на берег. Послышался шорох от тянущегося по земле хвоста. Николас с Харысаем выступили вперед, в то время как Гамаюн и Камиль подобрались поближе к яблоне. Сидевшая на голове у принцессы обезьянка ловко прыгнула на дерево и устремилась вверх к рубиновым плодам.
Василиск выполз из своего логова и кинулся на дежурившего возле входа в пещеру стригунка. Жеребенок легко увернулся от его зубов, не забыв при этом махнуть на него задними ногами, потом подбежал с другой стороны. На этот раз удар копыт угодил чудищу между глаз. Василиск зашипел, показывая маленький раздвоенный язык. Николас незамеченным зашел к нему в тыл и ударил мечом по шипастому хвосту. Острая сталь рассекла чешую. Быстро оценив уровень опасности из каждого источника, василиск обратил свой гнев против человека с мечом.
В этом момент обезьянка принцессы сорвала первое попавшееся ей яблоко и стремглав бросилась обратно к хозяйке. Небеса разверзлись. Раздалось хлопанье гигантских крыльев. Запела тугая тетива. Первая стрела вонзилась между перьев исполинской птицы, стоило ей только показаться из расселины. За ней еще одна. И еще. Рух издала леденящий душу вопль и устремилась в сторону дерзкого стрелка. Тут из засады на нее обрушилась Гамаюн, острыми, как бритва, когтями царапая ей грудь и спину. В стороны полетели каштановые и стальные перья. Камиль продолжал опустошать свой колчан. Каждая его стрела находила свою цель.
Николас едва успевал перебегать с места на место, чтобы не попасть в поле зрения василиска. Харысай без разбору лупил его копытами и щелкал зубами. Кусать боялся, знал, что плоть василиска так же ядовита, как и клыки. Хвост ящера болтался на одной полоске плоти. На спине у левой задней ноги и на затылке с правой, виднелись глубокие раны, но чудовище отказывалось сдаваться и продолжало борьбу.
Стрелы Камиля быстро заканчивались. Гамаюн начала заметно уставать. Не ее спине виднелись глубокие борозды от гигантских когтей Рух.
Обезьянка была уже на руках Инай, но та не смела двинуться с места, заворожено глядя на развернувшиеся перед ней яростную битву. Заметив ее замешательство, Николас крикнул:
— Беги, спасай себя!
Но та будто приросла к месту.
— Беги, тебе говорят! — крикнул на нее Камиль.
— Я не могу тебя оставить, — наконец, вымолвила она. — Я люблю тебя.
— Дура, да что ты обо мне знаешь! Я Фарзул-хааб, тот самый, под чьими ногами песок обращается в море крови. И это ради меня ты хочешь пожертвовать своей жизнью?! — Инай испуганно уставилась на него. — Беги, а не то я сам тебя убью.
Он достал последнюю стрелу и направил ее на девушку. Ее глаза наполнились слезами. Бросив на воинов последний полный отчаянья взгляд, девушка нырнула в воду и поплыла обратно.
Камиль выпустил последнюю стрелу в птицу. Гамаюн, отброшенная мощным ударом крыла Рух, отлетела в сторону и упала на воду. Освободившись от одного противника, разъяренная птица устремилась ко второму. Камиль побежал в сторону Николаса с василиском. Увидев направление их движения, Охотник на пике легких крикнул:
— Скорее в стороны!
Горе-воины кинулись врассыпную. Услышав прямо над собой хлопанье крыльев, василиск поднял глаза к небу и встретился взглядом с исполинской птицей. Та в мановение ока скалой обрушилась на ящера, погребая его под грудой камней.
— Ну, конечно, василиск должен был обратить Рух в камень! Как я раньше не додумался, — в бессилии повалившись на землю, заметил Николас.
— Ну, конечно! — в унисон повторили три голоса.
Из воды вынырнул Лунь и подобрал раненую Гамаюн.
— Эх ты, старуха, а туда же, в драку лезешь, — устало проворчал он.
Дракон подплыл к острову. Николас с трудом поднялся на ноги и взобрался к нему на спину. За ним последовал сильно помятый Камиль. Харысай, единственный сумел выйти из боя невредимым, но на спину дракона ступить не решился, пока Николас ни слез и ни помог ему. Дракон плавно тронулся в сторону противоположного берега. Жеребенок крепился, но по широко раздувающимся ноздрям и прядающим ушам было заметно, что он сильно нервничает. Охотник ободряюще похлопал его по шее.
Всю дорогу до Мараканда дракон причитал:
— Ну что за люди пошли, а? Что ни день — то светопреставление устраивают. Нигде покоя нет. А у меня возраст. И нервы расшатаны.
Толпа на противоположном берегу не собиралась расходиться. Инай встревожено вглядывалась вдаль. Когда на горизонте появился дракон, толпа поспешила убраться подальше от чудовищного зверя и принцесса осталась совсем одна. Лунь пристал к берегу. Камиль, пошатываясь, первым ступил на землю. Пустынник картинно вскинул руки и упал навзничь.
— Наверное, он отравился ядом от стрел, — встревожено крикнул Николас.
Инай бросилась со всех ног к упавшему жениху.
— Камиль, ну зачем же ты..? — в отчаянии спросила она, садясь рядом с ним на колени.
— Не печалься, моя принцесса. Ну, что за жизнь без любви? — надрывным тоном сказал он. — Ах, если моя принцесса подарит мне прощальный поцелуй, я умру самым счастливым человеком на всем белом свете.
Камиль закрыл глаза и обмяк.
— Нет, Камиль, не умирай, — девушка в отчаянии склонилась над ним и поцеловала.
Пустынник тут же поймал ее в свои объятия и хитро улыбнулся, словно кот на сметану.
— Ах, ты двуличная скотина! — закричала Инай, когда поняла, что хан Фарзул вовсе не собирался умирать. — Лживый сын шакала. Да как я только могла тебе верить?!
— Но милая, меня только что оживил твой поцелуй, — продолжал дурачиться пустынник, получая за каждое слово оплеуху от маленьких рук принцессы.
Остальные пассажиры дракона успешно высадились на берег и покатывались от хохота, наблюдая ссору двух влюбленных.
— Зачем ты морочил мне голову, подлый убийца? — продолжала негодовать девушка.