Страница 20 из 82
— Расступитесь, что здесь происходит? Да пропустите же, я капитан передового отряда веломовской дружины, посторонитесь немедля.
Чтобы увидеть все своими глазами, Алисе пришлось пробираться сквозь толпу, отчаянно распихивая зевак локтями. Узнав в утопленнике отца, она заметно побледнела. Тонкие губы задрожали. Девушка застыла в замешательстве в одном шаге от покойника, решая, что делать.
Алиса сжала кулаки, сорвала с пояса жестяную флягу, сделала глоток и опустилась на колени перед распластанным телом. Она положила руки на бескровные щеки мертвеца. Волосы на голове Николаса неприятно зашевелились от мощного выброса энергии. Он мгновенно догадался, что за этим последует и сгреб девушку в охапку до того, как она без чувств повалилась на землю. Толпа заволновалась.
— Что с ней?.. Баба, что с нее взять… Да, негоже девкам дружиной командовать… Слишком чувствительные они, чуть мертвеца увидят, так сразу в обморок… Чу, это же ее отец был, не совестно вам!..
Закрывая лицо Алисы от любопытных взглядов, Николас понес ее к избе, где она остановилась на ночлег.
— Что произошло? — встревожено спросил долговязый Константин, встретив его на пороге дома.
— Ваш отец прибыл, — кинул ему через плечо Николас, занося девушку в дом.
— Как прибыл? Где? — удивился он.
— На берегу. Мои соболезнования, — торопливо ответил ему Николас. Генеральский сын ахнул и со всех ног помчался туда, где гудела толпа искеровцев, совсем позабыв о сестре.
Николас уложил девушку на лавку, расстегнул узкий мундир и подложил под голову скомканную тряпку. Дверь распахнулась и в дом ворвался запыхавшийся целитель.
— Видел, как вы шли сюда от реки. Там, поди, весь город собрался, — начал было Эглаборг, пытаясь перевести дух. Его взгляд упал на неподвижную женскую фигуру с абсолютно белыми глазами. — Что стряслось? Что за переполох в городе?
— Она что, ясновидящая? — пораженно ахнул целитель.
— Как видишь, — мрачно ответил Николас, снимая с ее пояса флягу. — Скажи лучше, это не то, о чем я думаю?
Эглаборг взял флягу из рук Николаса, открутил крышку и принюхался, потом пролил каплю на руку и лизнул.
— Боюсь, что это то самое, — покачал он головой, закрывая флягу. — Настой кампалы, очень сильный.
— Ну что за дура! — в сердцах воскликнул Николас.
Кампала — полевое растение с белыми, похожими на маленькие колокольчики, цветами, которые источали дурманящий запах. В большой концентрации он вызывал жуткие галлюцинации, сводящие человека с ума. Правда, некоторые веломовские и лапские шаманы верили, что настой из этого растения расширяет сознание, позволяя заглянуть дальше, чем это возможно с обычными способностями ясновидящих и медиумов. Поэтому именно они чаще всего злоупотребляли кампальным зельем.
Николас наблюдал последствия его действия в Лапии, да и Гвидион, его старый учитель-друид, в свое время в красках описывал захваченных кампальным экстазом оракулов прошлых лет.
Эглаборг, хорошо разбирающийся в травах, утверждал, что кампала истощает и обезвоживает организм человека, заставляя его работать на пределе возможностей. Отсюда, по его словам, брались и галлюцинации, и пресловутое расширение сознания.
Веки девушки медленно начали смыкаться над белесыми глазами. Грудь с каждым вздохом вздымалась все чаще. Алиса приходила в себя. Снова распахнулась дверь. Это чернобородый хозяин дома тащил под руку бледного, осунувшегося Константина.
— Сущие дети, честное слово, — причитал хозяин дома, усаживая лейтенанта на табурет у печи. — Негоже таким в дружине служить. А коли война? Коль убивать кого понадобится, а? Ладно, уж сестра твоя, баба все-таки. Но ты-то мужик, а туда же, — ворчал он, пытаясь усадить ослабевшего Костика на скамейку рядом с сестрой.
Алиса, наконец, очнулась и рывком села, обводя присутствующих усталым взглядом уже абсолютно обычных глаз. Увидев Николаса с Эглаборгом, она разозлилась.
— Это снова вы? — голос все еще с трудом ей повиновался. — Убирайтесь.
— Алиса, пожалуйста, этот юноша принес тебя сюда, когда ты упала в обморок, — попытался возразить ей брат, отходя потихоньку от первого шока.
— Я не падала в обморок, — упрямо ответила она, потом вдруг сорвалась с места и выскочила на улицу. Желудок скрутила болезненная судорога и вывернула наизнанку, исторгая все его содержимое. Собравшись с духом, Алиса вернулась в дом неестественно ровной походкой. Только бледно-зеленый цвет кожи выдавал, что ей до сих пор дурно.
— Вы еще здесь? Я же велела вам убираться! — просипела она, увидев Охотника с целителем. Ослабевшие ноги подвели Алису. Николасу снова подхватил ее.
— Успокойтесь, вам надо прилечь, — назидательно сказал он.
— Я не могу прилечь. Мой отец, кто-то должен позаботиться о его похоронах, — слабо возразила Алиса. Силы покинули ее.
— Не беспокойтесь. Ваш брат обо всем позаботится, — ответил Охотник, укладывая девушку в указанную добросердечным хозяином постель.
— Мой брат даже о себе позаботиться не может. Он не справится, — возразила она. Теперь гнев в ее голосе сменился отчаянием.
— Мы ему поможем. Выпейте-ка лучше это, — Николас подал знак Эглаборгу и тот принес ей чашку только что приготовленного им горячего отвара.
— Это должно ее успокоить и вывести из организма ту дрянь, которой она себя травит, — шепнул Николасу на ухо целитель. Охотник коротко кивнул, глядя, как девушка жадными глотками осушает горячее питье. Алиса успокоилась, обмякла, ее веки потяжелели и сомкнулись. Она, наконец, погрузилась в глубокий сон.
Николас не солгал ей, когда сказал, что поможет генеральским детям похоронить их отца. Кто-то из искеровцев продал им холщевый саван для похорон. Дружинники соорудили носилки и на следующий день перенесли разбухшее и отяжелевшее тело к указанному Николасом топкому месту в лесу за рекой. Стражей в этих краях было принято хоронить в трясине.
Прощались долго. Снимали шапки, говорили красивые речи о былых ратных подвигах генерала, пили крепкую настойку из жестяных фляг за упокой души. Лишь Константин молча смотрел на обезображенное смертью тело своего отца. Николас в чем-то понимал его. Что эти люди знали об этом человеке, который сейчас лежал бездыханным уродливым телом на деревянных носилках? Для одних он был всего лишь главнокомандующим, поставленным на эту должность кем-то сверху. Для других — узурпатором, принесшим в этот край чужую веру. Насколько искренними могли быть их речи?
— Странно, — вдруг очень тихо прошептал Константин, когда настал его черед прощаться с отцом. — При жизни у него практически не было седых волос, а сейчас они все белые…
Николас задумчиво посмотрел на тело, но тут по толпе волной прошел шепот. С трудом переступая на негнущихся ногах, к ним шла Алиса. На бледном лице черные круги под глазами казались особенно яркими. В руках она крепко сжимала букет нежно-голубых паладинников, цветов, которые традиционно приносили на похороны Стражей. Николас с Эглаборгом потратили все утро на их поиски, но так не нашли ни одного. А дочь генерала достала где-то целый букет. Алиса склонилась над самым телом отца и положила ему на грудь цветы. Солдаты, поднатужившись, подтолкнули носилки к трясине. Коричневая жижа медленно распахивала ненасытную пасть, с аппетитом поглощая предложенную ей жертву. Тело генерала постепенно погружалось на дно. Алиса одиноко стояла на самом краю трясины и с тоской смотрела на него. Все остальные держались позади.
— Подойди к ней, — Николас пихнул Константина в бок.
— Зачем? Она снова начнет браниться, — возразил он.
— Подойди, тебе говорю. Не видишь, она еле на ногах стоит! — Охотник подтолкнул вперед оробевшего Константина.
Тот взял сестру под руку, и, бросив последний взгляд на поглотившее его отца болото, повел уставшую и безучастную ко всему Алису обратно в город. Николас с Эглаборгом последовали за ними. Солдаты и искеровцы помедлили еще несколько мгновений для соблюдения приличия, и вернулись к своим делам.