Создатель меча

— Прости, Эснат, — пробормотал я. — Думаю, войну Хаджиб получит.

Только Самиэль мог помочь… Пока борджуни не добрались до Дел.

Первым к нам подбежал Беллин.

— Не трогай его! — закричал я.

Он подхватил клинок и едва я сделал неуверенный шаг — я в тот момент был не лучше Дел — меч полетел ко мне. Я подхватил его в воздухе.

Южане зашевелились, закричали — они увидели обезглавленного джихади, женщину с мечом и Песчаного Тигра со своей яватмой. И еще молодого чужеземца с топорами.

Беллин ухмыльнулся.

— Сделай что-нибудь, — крикнул он. — Ты вроде умел обращаться с этой штукой.

Сделать что-нибудь?

Ну хорошо.

Может спеть?

Толпа надвигалась на нас, но я разрезал воздух клинком и люди отпрянули. За мной стоял Алрик, дразня воздух кончиком меча в предвкушении новой битвы.

Алрик, Беллин и я. И Дел, но она лежала и не пыталась подняться. Нам удалось остановить толпу, но это ненадолго. Нам нужна была чья-то помощь.

Помочь мог Самиэль, достаточно было только запеть.

Запеть. Ненавижу пение. Но как еще вызвать магию?

Беллин жонглировал топорами. Этот номер производил впечатление не только на меня. Люди смотрели с какой легкостью чужеземец обращался с оружием и дружно шагнули назад, когда Беллин обошел меня и Дел, ограждая нас от нападения завесой из стали.

— Просто любопытно, — отметил он, — почему ты решил запеть? Интересное ты выбрал время, не говоря уже о том, что у тебя ни голоса, ни слуха.

Я продолжал петь, хотя мысленно согласился, что ни каждый рискнул бы назвать это пением.

— Яватма, — сказал Алрик, словно это слово давало ответ на все вопросы. Кто-то может и понял бы, но Беллин был чужеземцем.

— Подними Дел, — приказал я и снова вернулся к песне. Самиэлю она вроде бы нравилась.

Позади нас, где-то очень далеко, послышался вой — приближались племена.

Мы пошли к городу. Аиды, если они до нас доберутся, нас прикончат меньше чем за минуту. Конечно мы с Самиэлем будем отбиваться, но рано или поздно скажется численный перевес, и мы проиграем.

Беллин, всегда готовый помочь, стал мне подпевать. Голос у него был получше моего, но он не знал мою песню.

Самиэль, кажется, не возражал.

— Алрик, Дел с тобой?

— Да, Тигр… Пошли, надо торопиться.

— Тигр? — слабо позвала Дел. — Тигр, это был Джамайл…

Вой нарастал. Мы шли слишком медленно, нужно было что-то придумать.

Ладно, сказал я мечу, давай посмотрим, что ты умеешь.

Я поднял Самиэля в воздух над головой, держа его на раскрытых ладонях, как делала это Делила, и запел от всей души — громко и очень фальшиво — и тогда пришла огненная буря. Она выскользнула из клинка, прошла по моему телу, растеклась по земле. Я послал ее во все стороны, она отогнала всех: танзиров, племена, борджуни.

И от магии бывает польза, подумал я.

Я призвал порыв ветра, горячего, сухого, рожденного в самом сердце Пенджи. Он поднял песок, закрутил и бросил колючие крупинки в людей.

Племена — а может и не только племена — должны были понять, что это. На Юге это называли самиэлем и безропотно уступали его силе. Бессмысленно сражаться с самой пустыней, когда она восстает против людей.

— Расходитесь по домам! — закричал я. — Тот, кого убили, не джихади! Он был Северянином — такого джихади вы ждали?

Под ударами песка люди отшатнулись. Племена, борджуни, танзиры — самиэлю все равно, кто перед ним.

— Расходитесь по домам! — закричал я.

Вой бури усилился.

— Пора, — сказал я остальным, когда с отчаянными криками толпа разбежалась.

Я разорвал бурю, создав узкий тоннель, и мы быстро вошли в него.

Гаррод ждал нас с лошадьми: с жеребцом и чалым мерином Дел.

— Уезжайте, — торопливо сказал он. — Здесь вода и провизия. Не теряйте время.

При мысли о том, что сейчас мне придется сесть на лошадь и куда-то ехать, мне стало совсем плохо. Особенно возмутилась моя голова.

— Он меня выкинет или опять попытается пробить мне череп, — простонал я.

— Нет, я с ним поговорил. Он все понимает.

Большей глупости в жизни не слышал, подумал я. Объяснять лошади человеческие проблемы.

А, аиды, какая разница? Если Гаррод пообещал, что гнедой будет вести себя прилично… Я отпихнул влажную морду, ткнувшуюся в меня поисках утешения.

Дел убрала в ножны свой меч.

— Джамайл, — тихо сказала она.

И я принял решение.

— Я снова начинаю думать, что у тебя песчаная болезнь, — бросил я. — Джамайл — Оракул. Кто посмеет причинить ему вред?

— Я думала, что он мертв.

— Радуйся, что ошиблась. Поехали.

Гаррод протянул Дел повод.

— Не теряй времени, — настаивал он. — Я могу задержать других лошадей, но их слишком много, надолго сил у меня не хватит…. Песчаная буря задержит погоню, но не остановит. Как только к людям вернется мужество, они бросятся за вами. Вам нужно их опередить. Быстро уезжайте.

Дел запрыгнула на чалого и, глядя на меня, подобрала повод.

— Так ты едешь? — поинтересовалась она.

Я понял намек, убрал в ножны меч, добрел до жеребца, который фыркал, пританцовывал и рыл копытами землю, и плюхнулся в седло.

— Как отсюда выбраться?

— Туда, — показала Дел, а Алрик шлепнул жеребца по крупу.

— А как же я? — закричал Беллин. — Мне можно поехать? Я нашел для вас Аджани!

Я придержал жеребца.

— Думаю, чтобы стать знаменитым, есть способы получше, чем поездка с женщиной, которая убила джихади. И уж конечно побезопаснее. Мертвому все равно, бедняк он или шишка.

— Верно, — охотно согласился Беллин. — Лучше я останусь твоим сыном ты достаточно стар для этого.

На прощание я довольно грубо обозвал Беллина и послал жеребца догонять чалого.

Копыта наших лошадей прогрохотали по улицам древнего города без всякого уважения к его обитателям. Гаррод был прав: теперь, когда я успокоил песчаную бурю и мы с Дел уехали, ничто не мешало толпе начать охоту. Хотя я и пытался объяснить, что Аджани не был джихади, люди, поверив ходившим по Искандару слухам и неверно истолковав жест Джамайла, не захотели меня слушать. Толпа, жаждущая крови, не поверит никому, даже Оракулу, который попытается им все объяснить.