Страница 11 из 15
— Я не диспетчер такси.
— У вас есть машина.
— Я и не шофер тоже.
— Вы могли бы одолжить её мне.
— И как я получу её обратно?
— Не знаю.
— У тебя хоть права есть?
— Не совсем.
— Значит, и обмена нет, — сказала она.
— Хорошо, — сказал Ричер.
— Что ты собирался сделать для меня?
— Предположим, неизвестный подозреваемый ворвался в дом Кроселли, и вы заглянули внутрь. Затем подозреваемый сбежал, но вы не могли оставить место преступления, чтобы преследовать его.
— Я ждала два часа, надеясь, что так и будет, но этого не произошло.
— Я могу сделать это.
— Тебе всего шестнадцать лет.
— Какое к этому отношение имеет мой возраст?
— Провокация — сама по себе достаточно плохая штука. Провоцировать несовершеннолетнего, наверное, еще хуже.
— Кто узнает об этом, кроме меня и вас?
— У меня нет возможности вывезти тебя из города.
Ричер помолчал, затем сказал:
— Может, лучше уточним детали нашего плана.
— Какого плана? — сказала Хемингуэй. — У нас с тобой нет никакого плана.
— Наверное, будет лучше, если это обнаружите не вы. Иначе это будет выглядеть как личная месть и даст возможность адвокатам Кроселли использовать это. Будет лучше, если ФБР не будет иметь к этому никакого отношения вообще. Пусть это будет полиция, правильно? Независимое государственная организация, не имеющая никаких корыстных целей. Если они обнаружат наркодилера и его тайник в своем городе, дело будет сделано. Никто не сможет это отрицать, что есть, то есть. Ваши люди должны будут молчать о своих делишках, и им придется признать, что вы были правы во всём, и ваша процедура рассмотрения вашего дела может превратиться в церемонию награждения.
— Полиция Нью-Йорка занята сегодня вечером.
— У них, без сомнения, есть подразделение по борьбе с наркотиками. Позвоним заранее, прикинем, как скоро они собираются прибыть, и постараемся подгадать время. Я врываюсь, вы немного отстанете, рассмотрите всё за несколько минут, пока не появятся полицейские, а потом мы оба ускользнём, и вы сможете отвезти меня на север. Затем полиция Нью-Йорка сделает всё за вас, и к тому времени, когда вы вернетесь в город, ваше начальство уже будет раскатывать перед вами красную ковровую дорожку.
— Как далеко на север ты собираешься ехать?
— Вест Пойнт. Это где-то выше по течению.
— Я знаю, где это.
— Ну что, договорились?
Хемингуэй промолчала.
Хемингуэй, наконец, согласилась спустя примерно тридцать минут, ближе к часу ночи. Но всё пошло не так сразу. Во-первых, они не смогли найти работающий телефон. Они прошли вверх и вниз всю Кармин, попытались на углу Седьмой авеню, углу Бликер, Шестой авеню, но все таксофоны молчали. Они не знали, было ли это в результате отключения электроэнергии, или просто общего жалкого состояния города. Ричер знал, что телефонная компания имеет собственное питание в своих проводах, поэтому склонялся в пользу продолжения поиска, но Хемингуэй не захотела искать дальше, опасаясь пропустить какое-нибудь событие в доме Кроселли. Поэтому она вернулась к двери на Кармин, а Ричер продолжил поиск в одиночку вдоль по Шестой и на углу между Минетта Стрит и Минетта Лейн услышал гудок в трубке телефона.
Было слишком темно, чтобы увидеть цифры, поэтому он набрал на ощупь ноль для вызова оператора и долго ждал, прежде чем та ответила. Он попросил шестой полицейский участок Нью-Йорка, и снова стал ждать, еще дольше, прежде чем вызов был принят и чей-то голос рявкнул:
— Да?
Ричер сказал:
— Я хочу сообщить о незаконном обороте наркотиков в Вест-Виллидж.
Голос спросил:
— Что?
— Только что взломан целый склад наркотиков на Кармин.
— Мертвые есть?
— Нет.
— Кого-то собираются убить?
— Нет.
— Пожар?
— Нет.
Голос сказал:
— Тогда прекратите тратить мое время, — и телефон отключился.
Ричер повесил трубку и поплёлся назад, потея, девяносто градусов на один утром, и передал новость Хемингуэй, которая кивнула в темноте, сказав:
— Мы должны были предвидеть, что так и произойдет. Думаю, у них просто нет свободных людей сейчас.
— Нам, возможно, придется использовать ваших людей.
— Забудь. Они не примут мой вызов.
Ричер спросил:
— Кассетный магнитофон вашей младшей сестры с вами?
— Это мой магнитофон.
— Тем не менее, он с вами?
— Зачем он тебе?
— Может, я смогу заставить его похвастаться под запись.
— Ты?
— Всё та же причина. Вы не можете позволить этого, потому что это будет выглядеть как месть.
— Но я не могу позволить и тебе. Ты и он, лицом к лицу? У меня пока еще есть совесть.
— Что он со мной сделает?
— Забьет тебя до смерти.
— Он гангстер, — сказал Ричер. — У него есть солдаты. А из этого следует, что он приказывает другим людям делать тяжелую работу. И это значит, что он не в лучшей форме. Он только надувает щеки, а сам не представляет из себя ничего. Мы уже видели это на Уэйверли. Любой двенадцатилетний пацан на Филиппинах мог забрать у него обед.
— Такие методы у Корпуса морской пехоты?
— Я не из морской пехоты.
— Как ты туда попадешь?
— Я думаю, что церковь за его домом закрыта.
— Сегодня вечером наверняка. А возможно и каждую ночь.
— Я что-нибудь придумаю.
— Как обычно военные поступают в таких случаях?
— Морская пехота или армия?
— Армия.
— Они бы вызвали артиллерийскую поддержку. Или нанесли удар с воздуха.
— А морская пехота?
— Они бы открыли огонь, наверное. Это, как правило, позволяет им очень быстро решать все вопросы.
— Но ты не можешь так поступить.
— Я не морская пехота, — снова повторил Ричер и посмотрел через улицу. Было видно, что окна второго этажа были темными. Это означало, что Кроселли мог находиться именно там, наблюдая. Но вряд ли он видел многое. Человек в темной комнате, наблюдая за освещенной улицей, имеет преимущество. Человек в темной комнате, наблюдая за темной улицей, только зря напрягает глаза.
Ричер пересек темную улицу, подойдя к двойным воротам, и коснулся их пальцами. Они были на ощупь, как наждачная бумага. Краска пятидесятилетней давности плюс пятьдесят лет дыма, копоти и пыли. Он постучал по ней сначала ногтями, а затем осторожно костяшками пальцев. Дерево ощущалось старым, толстым и твердым, именно таким, каким оно и должно было быть, привезённое сюда сто лет назад из какого-нибудь древнего леса с запада. Он скользил ладонями по поверхности, пока не нашел калитку. Та же краска, та же грязь, такое же дерево. Он поискал шарниры и не нашел, зато нащупал замок и потер его пальцем. Было похоже на маленький круглый цилиндровый замок Йеля из изношенной латуни, вероятно, такой же старый, как и краска.
Он направился обратно к Хемингуэй и сказал:
— Ворота, похоже, толщиной два или три дюйма, калитка такая же. Всё из качественного леса и, наверное, твёрдое, как камень, от времени.
— Тогда, возможно, вариант с армией является единственным способом.
— А может и нет. Калитка открывается вовнутрь, замок еще старый, Йельский, установленный лет пятьдесят назад. Я думаю, они вряд ли долбили полотно двери. Не в таком твердом дереве и не в те времена. Люди не настолько беспокоились о безопасности. Держу пари, что замок наружной установки на задней панели. Как в старых домах. Язычок удерживается в маленькой, тоже наружной, коробке. Два шурупа и всё.
— Там должна быть еще одна дверь. Из двора в здание. Вот на ней может быть новый замок.
— Тогда я вышибу её и положусь на своё обаяние.
— Я не могу позволить тебе делать это.
— Это самое малое, что я могу сделать. Я подвёл вас. Может, у вас бы всё получилось. Вы собирались стерпеть эту пощечину, чтобы он продолжал говорить.
— Он уже нашел провод.
— Но он высокомерен, и у него есть эго. Он мог не обратить на это внимания, чтобы просто подразнить вас.