Страница 29 из 76
— Привет.
Это был не кто иной, как Ясноокая Рыбка. Ее голос снова зазвенел у его уха:
— Серебристый Лосось, тяжело тебе было?
Он покраснел, будто сделал что-то постыдное.
— Не волнуйся, теперь я буду рядом.
— …
Между ними повисла тишина. Но молчать дальше было неловко. Серебристый Лосось набрался решимости и на этот раз заговорил первым:
— А где ты была все это время?
— Далеко.
— Далеко?
— Ну… До того как повстречаться, мы были далеко друг от друга. Ты далеко от меня, а я — далеко от тебя. Хотя мы вместе дышали и жили, но были далеко друг от друга. А теперь все по-другому.
— Похоже, ты права. А можно я еще кое о чем спрошу тебя?
— Да, конечно.
— Сейчас, когда ты промелькнула передо мной. Это сияние, что это было?
— Сияние?
— Я точно видел его: Ослепительное сияние.
Поверхность воды словно закипает от пузырьков воздуха, поднимающихся изо рта Ясноокой Рыбки. Она смеется.
— Просто ты посмотрел на меня глазами души. Если так смотреть, все на свете прекрасно.
Глаза души! Как давно он не слышал таких слов. Он долго смотрел на свою подругу, Ясноокую Рыбку, которая умела смотреть на мир глазами души, и позабыл те слова, что должен был ей сказать.
Встретив снова Ясноокую Рыбку, Серебристый Лосось сильно изменился.
То, что и раньше попадалось ему на пути, теперь не казалось ему чем-то обыденным. То, мимо чего лосось раньше равнодушно проплывал, теперь становилось для него необыкновенно важным. Маленький камушек, тонкий стебель лотоса, время, бегущее секунда за секундой, — все, что раньше казалось ему неважным, теперь обрело ценность сокровища. В мире все наполнено смыслом. В мире нет ничего такого, что следует отвергнуть.
Особенно Серебристому Лососю нравилось подолгу прислушиваться к разным звукам в воде. Благодаря острому слуху, который раньше служил лососю, чтобы избежать лютого врага или добыть корм, теперь лосось мог замечать и понимать малейшие изменения в мире.
Серебристый Лосось слушал, как жужжат в камышах мухи, прислушивался к отдаленному грохоту поезда, несущегося по железной дороге, к звукам лососьих свадеб, слушал, как дождь, будто по клавишам органа, стучит по поверхности воды, как поток воды шевелит мелкий, словно мука, речной песок, — слушал все звуки, что несет с собой глубокая река.
Каждый раз, когда Серебристый Лосось прислушивался, Ясноокая Рыбка подплывала к нему.
— Ты не заметил, как я подплыла? — стрельнув глазами в его сторону, спрашивала она.
— Заметил. Даже если ты куда-то уплываешь, я всегда смотрю на тебя, — отвечал Серебристый Лосось.
— Я тоже так делаю. А еще я знаю, что ты сейчас слушаешь и о чем думаешь.
Глаза Ясноокой Рыбки заблестели. Она смотрит на Серебристого Лосося. Похоже, пришло время сказать Серебристому Лососю то, что она уже давно собиралась. То, что она хотела прошептать на ухо только ему, то, что она была готова доверить только ему, то, что Серебристый Лосось всегда хотел услышать.
Она подплыла к нему и еле слышно произнесла:
— Я могу полюбить только лосося, который умеет видеть красоту мира.
Сердце Серебристого Лосося забилось с невыразимой силой. С той самой минуты, как Серебристый Лосось повстречал Ясноокую Рыбку, он забыл все, что когда-либо знал о других рыбах: их имена, адреса, любимые занятия и прочие особенности. Он стал нищим, оставив воспоминания обо всем, что занимало его ум в прошлом. Опустевшее пространство его души принадлежало теперь лишь ей одной — Ясноокой Рыбке. Все прошлое было неважно, значение имела лишь она одна, она и была его настоящим. Серебристый Лосось словно стал сосудом, из которого выплеснули ненужную воду, и теперь его наполнял чистый, свежий воздух.
Внешность Серебристого Лосося тоже изменилась.
С тех пор как лосось попал в устье реки, а точнее — с того момента, как он вновь повстречал Ясноокую Рыбку, его чешуя начала менять цвет, становясь красновато-розовой. С Ясноокой Рыбкой тоже произошли заметные перемены. У нее на теле появилось несколько ярко-красных пятен, которые были еще ярче, чем новая чешуя Серебристого Лосося. Пару дней спустя пятна не прошли, напротив, все тело Ясноокой Рыбки теперь покрылось еще более яркими красными крапинками.
На дворе стояла поздняя осень.
В это время покрасневшие листья падали с деревьев и плавно опускались на поверхность речки.
Серебристый Лосось спрашивал у листьев:
— Почему вы стали красными?
— Потому что настала поздняя осень, — в один голос отвечали листья.
— Осень?
— Да. Поздней осенью мы, листья, должны исчезнуть. Мы должны покинуть деревья, на которых росли весь год.
— Но ведь это очень грустно, правда?
— Вовсе нет. Уйдем мы, а на следующий год ветви снова покроются листьями. А куда движетесь вы, лососи?
— Мы возвращаемся в верховье Зеленой Реки.
— Зачем?
— Пока я сам этого не знаю.
— А почему вы стали красными?
Похоже, листьям тоже было интересно, почему лососи поменяли цвет чешуи.
— Этого я тоже пока не знаю.
Однажды осенних листьев нападало много-много, не счесть, и вся речная поверхность покрылась листьями. Стая лососей плыла под водой против течения, а листья спускались по течению вниз.
Серебристый Лосось решился спросить у Ясноокой Рыбки:
— Почему мы становимся красными?
Ясноокая Рыбка, не ответив, пристально посмотрела в глаза Серебристому Лососю. А потом тихонько сказала:
— Мы стали красными, потому что повзрослели, а еще…
— Что же еще?
— А еще мы полюбили друг друга. Все лососи, когда наступает пора влюбиться и создать семью, становятся красными.
— Полюбили? Так значит, эти красные пятна — не какая-нибудь опасная болезнь. Ха-ха-ха.
Серебристый Лосось весело засмеялся.
Несколько дней лосося мучила беспричинная тревога, и ему вдруг пришла вот какая постыдная мысль. Все обдумав, он понял, что становиться взрослым — страшно. У него в голове замелькало слово «ответственность». Погибшая сестрица раньше произносила его. Когда становишься взрослым, то за многое приходится нести ответственность.
Ясноокая Рыбка тоже была серьезна как никогда раньше. Она задумчиво говорила:
— Если мы поженимся, нужно будет откладывать икру.
— Икру?
— Конечно. Ты, наверно, этого не знаешь, но у меня в животе уже спрятано много икринок.
— Неужели?
Серебристый Лосось изумленно смотрит на Ясноокую Рыбку. Она задумчива, но вместе с тем в ее глазах какая-то решимость. Зря Серебристый Лосось отягощает душу сомнениями.
— Разве ты не рад? Мне нужна твоя помощь.
Серебристый Лосось не находит в себе сил тут же ответить, что он тоже очень рад, и Ясноокая Рыбка продолжает говорить:
— Мы плывем вверх по реке, чтобы отложить икру.
Серебристый Лосось молча выслушал ее, а потом, тряхнув головой, спросил:
— Чтобы отложить икру? Только ради этого?
Ясноокая Рыбка спокойно ответила:
— Ради этого мы и живем.
— Хватит, перестань! — прервал Серебристый Лосось Ясноокую Рыбку.
У него в голове все перемешалось.
— Лососи столько раз подвергались смертельным опасностям, чтобы приплыть сюда. И впереди у стаи лососей немало трудностей. И все эти страдания — только ради того, чтобы отложить икру? Лососи встречаются, влюбляются, играют свадьбу — все ради того, чтобы отложить икру?
Серебристый Лосось не хотел в это верить.
— Да чем же жизнь ради икры отличается от жизни ради еды? Очевидно, в жизни должен быть еще какой-то смысл, — убеждал Серебристый Лосось Ясноокую Рыбку. — Мы плывем против течения только для того, чтобы отложить икру? Мы любим, чтобы отложить икру, — ты думаешь, в этом и есть вся наша жизнь? Нет уж. В жизни лосося должен быть особый смысл. Мы просто еще его не нашли. Но это же не значит, что его нет, правда?
— Я не могу сказать, что я с тобой не согласна. И все же… я… нужно отложить икру. Не кому-то там, а нам с тобой.