Страница 28 из 76
Наевшись досыта, лосось медленно поднимается один на поверхность и смотрит в сторону берега. В такие минуты море приоткрывает оконце своей души и показывает ему мир. Но это очень опасно. Сколько бы ни было лососей, их врагов в мире всегда больше.
Заснеженная земля, на которую лосось долго смотрит, переливается серебром. Сейчас косяк лососей проходит рядом с Аляской, которая превратилась в царство снега и льда. Серебристый Лосось не может сдержать волнения, видя, что земля, покрытая снегом, напоминает по цвету его чешую. Тут серебряный и там серебряный. Каждый ощущает сродство, встретив что-то похожее на себя. Но это одна из самых опасных мыслей. Ведь для лососей, живущих в воде, земля — непримиримый враг.
Однако лосось очарован тем миром, что показывает ему, распахнув свою душу, море. И до чего упоителен этот освежающий ветер, запах которого так отличается от подводного и который лосось даже не мог представить себе. Он спрашивает того, другого лосося, что живет у него в душе:
— И почему лососи должны жить под водой?
Другой лосось, что живет у него в душе, ничего не отвечает.
— Иногда мне кажется, что под водой я как в тюрьме.
И опять — никакого ответа.
Вдруг над головой Серебристого Лосося нависает огромная черная тень.
— В сторону, скорее, — достигает ушей лосося короткий крик.
Все произошло в считаные секунды.
Когда внезапная боль, пронзившая брюшко лосося, успокаивается, он смотрит по сторонам. В воде плавает лососья чешуя, и откуда-то доносится запах крови. Лосось торопливо крутится, пытаясь разглядеть, не ранен ли он. Оказывается, что лосось невредим, но характерный запах крови становится все сильнее. Как бы он не привлек стаю акул — вот беда-то будет.
Лосось чувствует легкое движение волн, как будто кто-то подплыл к нему.
— Ты в порядке?
Звучание ее голоса напоминает журчание пузырьков в воде.
Это сказала другая рыба: она пряталась в какой-то щели, а теперь вылезла и подплыла к нему. Серебристый Лосось, только сейчас окончательно придя в себя, искоса смотрит на рыбу.
— Ты в порядке?
Обладательница доброго голоса — обыкновенная рыба с темной спинкой и белым брюшком. Только глаза у нее сверкают, как звезды в ясном ночном небе.
Однажды Серебристый Лосось в тайне от Большеротого вождя уже высовывал мордочку из моря и смотрел на ночное небо. На Млечный путь, который, казалось, вот-вот зажурчит, на миллионы неизвестных лососю звезд, которые одна за другой загорались в ночной темноте, хвастаясь своим сиянием. Кажется, тогда Серебристому Лососю пришло в голову, что звезды — это глаза небес.
— Меня называют Ясноокой Рыбкой.
Пока Серебристый Лосось предавался воспоминаниям, она наблюдала за ним издалека.
— Бурый медведь хотел схватить тебя своей огромной лапой. Еще чуть-чуть, и он вонзил бы в тебя свои когти. Ты как будто задумался о чем-то. Когда я увидела, что он тебя заметил, я изо всех сил схватила тебя за плавник на брюхе и оттащила. Ты в порядке? Тебе не больно?
Порванный плавник безвольно болтался на спине Ясноокой Рыбки. Не у нее ли шла кровь из раны? «Ах!» — воскликнул Серебристый Лосось. Ясноокая Рыбка увидела, что он в опасности, и спасла его, пострадав сама.
— Но почему ты спасла меня?
— С тех самых пор как ты стал изгоем из-за своей серебристой чешуи, я часто наблюдала за тобой издалека.
Серебристый Лосось не знал, то ли поблагодарить ее, то ли попросить прощения. Что сказать лососихе с ясными глазами, ведь, чтобы его спасти, она не пожалела своего тела, а оно у нее одно. Сказать, что до самой смерти не забудет ее благодеяния? Сказать, что с этой минуты он будет тенью следовать за ней, чтобы когда-нибудь тоже оказать ей помощь? «Смогу ли я отдать жизнь за другого?» — так спрашивал сам себя лосось, а с губ у него слетали слова: «Тебе, наверно, очень больно».
Ему подумалось, что так не благодарят, но он снова не смог найти слов, чтобы это выразить.
— Мне не больно.
— Но у тебя из плавника идет кровь.
— Ничего, пройдет.
Ясноокая Рыбка специально поплавала туда-сюда, чтобы показать, что ничего страшного не случилось. И вдруг он услышал ее голос:
— Если тебе не больно, то и мне не больно.
— О чем это ты?
Она вместо ответа долго смотрела на Серебристого Лосося.
Ее глаза блестели еще сильнее, чем раньше. Она шевельнула губами, будто хотела что-то сказать, и исчезла в том направлении, где плавала стая. Запах ее крови рассеялся только спустя некоторое время.
Серебристый Лосось обдумывал то, что сказала ему напоследок Ясноокая Рыбка. «Если тебе не больно, то и мне не больно», — были ее слова. Они не выходили у лосося из головы. Как будто проникли в самые глубины его сердца.
Шло время.
Серебристый Лосось скучал по Ясноокой Рыбке. После того как она, раненая, уплыла от него, у них ни разу не получилось встретиться. Когда стая лососей переплыла Берингов пролив, их было уже по меньшей мере четыре тысячи. Им приходилось плыть с очень большой скоростью, чтобы скорее попасть в реку.
Когда лососю особенно хочется увидеть Ясноокую Рыбку, он смотрит на ночное небо. Глядя на сверкающие, словно ее глаза, звезды, он думает: «Звезды так мерцают, что мне кажется, будто кто-то подает мне сигнал. Будто кто-то дает понять: ‘Я здесь, со мной все хорошо’. Это все потому, что сердце Ясноокой рыбки всегда говорит со мной».
Серебристый Лосось трясет головой. Каждый раз, когда он так делает, поверхность воды колышется, как будто смеется. Как бы глубоко ни заплыл Серебристый Лосось, чтобы отвлечься от мыслей о Ясноокой Рыбке, его глаза будто сами собой снова смотрят на звезды.
Может быть, сияние звезд — это сигнал, который я ей посылаю? Может быть, тайна, которую знаем лишь я и она, стала звездным светом и сияет в вышине?
Звезды, мерцая, говорят: «Я скучаю по тебе, скучаю по тебе, скучаю по тебе». Лосось уверен, что нет на свете более искренних слов, чем эти: «Я скучаю по тебе». Приказы строгого вождя, Большеротого Лосося, — как пузырик воды рядом с этим: «Я скучаю по тебе». Теснота в стае стремительно плывущих лососей — ничто по сравнению с этим: «Я скучаю по тебе».
«Я скучаю по тебе» куда больше, чем слово «тоска», куда шире, чем слово «ожидание». Жизнь — это когда терпишь то, что невозможно вытерпеть, но рядом с этим «я скучаю по тебе» ни жизнь, ни что бы то ни было другое не имеет никакого значения.
Пахнет чем-то странным, невиданным доселе. Однако этот новый запах не кажется незнакомым или неожиданным. Смутно вспоминается, как такой же запах окутывал когда-то всего тебя, — что же это было? Запах материнского тела, в глубинах которого обитал когда-то? Или это запах отца?
Лососи вдруг начали волноваться.
Означало ли это, что они, наконец, приплыли к Зеленой Реке? Если здесь начинается Зеленая Река, значит, ни свирепо вращающая глазами скопа, ни акула, заглатывающая лососей своим похожим на пещеру ртом, ни бурый медведь, жадно глядящий на косяк лососей со льдины, ни морской лев, ни рыболовное судно, прочесывающее сетями море до самого дна, — никто не встретится больше на пути у лососей. Если это устье Зеленой реки, если это тот самый дом, о котором лососи только слышали…
Плавники движутся все быстрее. Откуда-то изнутри прибывают свежие силы. Речной запах усиливается. Лососи все сразу меняют направление и плывут туда, откуда чувствуется запах реки. Будто так давно было договорено между ними.
Серебристый Лосось, окруженный собратьями, направляется в ту сторону, откуда доносится запах. Морская вода, разбавленная речной, кажется уже не такой соленой. Лосось слышал, что от устья реки до ее истоков совсем не далеко. Но потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к речной воде, и тогда можно будет плыть против течения. Решив, что все невзгоды позади, лосось вдруг чувствует сильную усталость.
И тут вдруг что-то блеснуло, это перед глазами лосося мелькнула сверкающая линия. Блеск был таким сильным, что лосось на мгновение ослеп. Сияющий предмет приблизился к лососю с левой стороны, когда строй лососей стал менять направление.