Британик

Я, императоров жена, и дочь, и мать? {50}

Служить - вот ваш удел, а мой - повелевать!

Да если бы не я, вы оба в легионе

Остались бы вовек! В каком же вы уроне?

Куда вы метите? Я одному, не трем

Сан цезаря дала, пеклась лишь об одном.

Уже он не дитя, пусть самовластно правит.

Оглядкою на вас Нерон себя бесславит,

А помощь надобна - найдет поводырей

Меж пращуров своих, {51} обоих вас мудрей!

Тиберий, Август ли - чем плох такой учитель?

Чем не пример ему Германик, мой родитель?

Мне причислять себя к великим сим не след,

Но цезарю и я могу подать совет,

Как подданных своих держать на расстоянье,

Дабы положенной не преступали грани.

Бурр

Поступок цезаря я объяснить хотел,

И в мыслях не было касаться прочих дел.

Но объяснения ты слушать не желаешь,

А между тем вину на Бурра возлагаешь.

Что ж, выложу тебе всю правду напрямик:

Я воин, госпожа, к прикрасам не привык.

За то, что ты моей доверила опеке

Нерона юного, признателен вовеки,

Но разве клялся я, что бережно взращу

Одно покорство в нем? Владыку превращу

В послушного слугу? Ты видишь в нем лишь сына,

Я - императора и мира властелина.

За совесть, не за страх отчизне я служу

И перед ней ответ бестрепетно держу.

Ты нас приставила к Нерону для того ли,

Чтоб сделать цезаря игрушкой чуждой воли?

Ужель растлителей средь ближних не нашлось

И меж изгнанников {52} отыскивать пришлось?

Был Клавдий окружен угодливой толпою,

Льстецов не перечесть, а нас, ты знаешь, двое.

Им было б на руку, чтоб твой державный сын

Беспомощным юнцом остался до седин.

Чем недовольна ты? Везде и всюду в Риме,

Как имя цезаря, чтут Агриппины имя.

Ты тем уязвлена, что он к твоим ногам

Державу не кладет и управляет сам?

Он к матери своей питает уваженье,

Но уважение не значит униженье!

Нет, нерешительный, робеющий Нерон

Не станет Цезарем, хотя и цезарь он.

Рим счастлив, что теперь отпущенник в опале:

Те трое {53} столько лет его порабощали,

Но император наш ему права вернул,

И, спину распрямив, всей грудью Рим вздохнул.

Жестокая пята народ не попирает;

На поле Марсовом собравшись, избирает

Он магистратов сам; в нем ожил вольный дух;

Склоняет цезарь наш к легионеру слух

Он знает, быть вождем один лишь тот достоин,

Кому и честь, и жизнь вручает слепо воин;

Тразея доблестный в сенате вознесен;

Ведет когорты в бой отважный Корбулон; {54}

Не оклеветанный, а клеветник в пустыне...

Что ж, если к нам двоим Нерон не глух и ныне,

Какая в том беда! Мы не жалеем сил,

Чтоб цезарь был могуч, а Рим свободен был.

Но Римом управлять Нерон и сам умеет

Ему покорен Бурр и наставлять не смеет.

Пусть будут пращуры примером для него,

Пусть внемлет голосу лишь сердца своего!

В нем добродетели - как звенья цепи длинной:

Им крепнуть день за днем, година за годиной.

Агриппина

Хотя доверия в тебе к Нерону нет,

Ты чаешь, что спасешь его и Рим от бед,

И радует пока тебя твое творенье.

Нерон во всех делах достоин одобренья!

Но если цезарь благ и разумом высок,

Ужели Юнию похитить бы он мог?

Я - значит, и мой сын - единого с ней рода. {55}

Его деянием оскорблена природа!

Скажи мне, объясни, в чем Юнии вина?

Чем императора прогневала она?

Она воспитана в тиши для скромной доли

И нынче в первый раз - и не по доброй воле

Того увидела, кого б хотелось ей

Не видеть во плоти до окончанья дней.

Бурр

Никто за Юнией недобрых дел не числит.

Наказывать ее наш цезарь и не мыслит.

Пусть во дворце живет, никем не стеснена,

Тенями пращуров всегда осенена.

Но нужен ей супруг покладистого нрава,

Не то жены своей наследственное право

Употребит во зло. И, госпожа моя,

Решать лишь цезарю, кого ей дать в мужья.

Он волен отказать, он волен согласиться:

В Нероне, как и в ней, кровь Августа струится.

Агриппина

Уразумела я: Нерон понять дает,

Что помощи моей Британик пусть не ждет.

Я брак с возлюбленной ему сулила тщетно,

Мятежные мечты смиряя неприметно.

Мои посулы - вздор, пустая болтовня!

Всем на смех выставить решил Нерон меня.

Я слишком высоко стояла в общем мненье

Так пусть увидят все мое уничиженье,

Пусть, трепеща, поймут: их добрый властелин

Отрекся от меня и мне уже не сын.

Все в воле цезаря. Но Агриппина хочет

Его предостеречь: сначала пусть упрочит

Над римлянами власть. С ним не тягаться мне.

Но все же, если он прижмет меня к стене

И больше у меня терпения не станет

Посмотрим, кто сильней, чье имя перетянет.

Бурр

Как подозрительность твоя воспалена!

Мнит оскорблением любой пустяк она!

Ни разу не бросал тебе твой сын укора,

Что ты - Британику и Юнии опора,

А ты торопишься к его врагам примкнуть,

Чтоб с горечью потом его же упрекнуть,

Из-за людской молвы, досужих разговоров

Спешишь раздуть огонь губительных раздоров.

Обоих страх завел в тупик, но на простор

Вас приведет прямой и добрый разговор.

Зачем над цезарем ты суд чинишь суровый?

Будь кроткой матерью, к прощению готовой.

К чему о ссорах с ним весь Рим оповещать

И этим от себя придворных отвращать?

Агриппина

Молчать? Но для чего? Кому теперь нужна я?

Нерон, заносчиво пристойность попирая,

Все разглашает сам. К нему не вхожа мать,

И волен даже Бурр ее не пропускать!

Бурр

Я вижу, госпожа, мне удалиться надо.

Я был излишне прям. Ревнивая досада

Не внемлет разуму. Ей ненавистен тот,

Кто масла ярости в ее костер не льет.

Но вот уже идет Британик. Он в смятенье,

И ты разделишь с ним и скорбь, и возмущенье,

И тех начнешь винить, и клясть, и унижать,

С кем цезарь, может быть, не стал совет держать.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Британик, Агриппина, Нарцисс, Альбина.

Агриппина

Куда ты так спешишь, Британик? Знать бы надо

Повсюду здесь враги, повсюду здесь засада.

Что ищешь во дворце?

Британик

Все, госпожа моя,

Все, что похитил он и что утратил я.

Насильно Юнию сюда легионеры