Страница 47 из 58
Захориан был урологом, а Хоган навещал его и по урологическим проблемам, так что у него была законная причина ходить к доктору. Хоган соскочил с крючка,
но доктор хвалился и другим звездным клиентом. Угадайте, в чьих руках остался коричневый пакет для покупок? Заботливо выведенное маркером имя РОДДИ ПАЙПЕР
теперь крутилось в выпусках новостей и на страницах газет по всему миру.
Вернувшись работать в WWF, я делал накладываемые потом при монтаже комментарии, сидя в будке с Винсом. Во время одного из перерывов я повернулся к нему
со словами: «Хогана оправдали, так почему ты повесил всех собак на меня? Чего ты добиваешься, подставить меня хочешь?» Винс притворился злым и воспользовался
своей любимой тактикой запугивания: «Как ты мог представить, что я хочу подставить тебя?» Я могу в трех словах описать результат того диалога: ничего не
получилось. Я объяснил Винсу, что всю жизнь был одиночкой и отличался честностью на ринге и вне его. Винса мой ответ разозлил, и он вышел из будки звукозаписи.
ФБР потребовало моего присутствия в старом добром городе Харрисбурге, штат Пенсильвания. Суд присяжных должен был решить, предъявлять ли обвинение по делу,
и, если предъявлять, то кому. Процесс был привычен для полицейских, адвокатов, окружного прокурора и шерифов округа (которые были настолько любезны, что
даже позволили мне примерить шляпу), как утренний кофе. Я же никогда еще не представал перед судом присяжных, зато я выступал на глазах 93 000 человек
в Pontiac Silverdome, 80 000 на стадионе «Уэмбли» в Лондоне и миллионов зрителей на обычных домашних шоу и PPV. Так что я не боялся зайти в комнату с 30
зрителями. Я привык выступать каждый день в своей жизни.
Я уселся перед молоденьким окружным прокурором и судом из 30 человек. Адвокат попросил назвать мое настоящее имя и приступил к допросу. Начал он с вопроса:
— Что вы знаете о докторе Захориане?
— Ну, я знаю, что он доктор, — ответил я.
— Он ваш лечащий врач? – продолжился допрос.
— Не мой лично. Думаю, у него много пациентов, но я не могу быть в этом уверен, сэр, — спокойно парировал я.
Теперь представьте такую картину: я сижу на стальном стуле, откинувшись на спинку и закинув руки за голову, и смотрю на этого прокурора и 30 присяжных.
Я не испытывал ни малейшего страха. Мое спокойствие взбесило молодого юриста, и он пошел в атаку с шашкой наголо. Он выдал главный вопрос, который должен
был указать мне на мое место. И вот он, этот вопрос, держитесь на стульях, друзья, вы готовы?
— Что вы знаете о накачанных титьках?
Я захохотал.
— Накачанных титьках? – я не мог остановить смех. – Накачанных титьках?
Остальные тоже принялись истерически хохотать. Молодой окружной прокурор стал краснее свеклы и быстро закончил допрос.
Кстати, термином «накачанные титьки» обозначают вид грудных мышц, формирующийся под воздействием стероидов. Я узнал об этом только спустя некоторое время.
Я видел такие грудные мышцы, но никогда не слышал, чтобы их так называли.
Когда в зале восстановили порядок, суд решил, что имеется достаточно оснований, чтобы завести дело на Захориана, мне предложили неподсудность в обмен на
показания в суде. Почему мне предлагали неподсудность? Я ведь не сделал ничего дурного. Более того, Винс даже предложил выделить мне частный самолет для
перелета на заседание суда.
Мой адвокат (или это адвокат Винса?) выбил мне неподсудность, и я сразу скумекал, что происходит. Вам не обдурить старого уличного пса Пайпера. Видимо,
Господь оставлял меня спать на улице с определенной целью. Поверьте, этот опыт не раз помогал мне сохранить жизнь. Для обеспечения собственной безопасности
я стал придумывать свой план действий на случай, если адвокат Винса обманывал меня и у меня не было неподсудности.
В вечер перед дачей показаний в суде я прибыл на небольшую арену в Пенсильвании на плановое шоу, и Винс дал указания, чтобы я принял удержание. Это не
было громкой развязкой долгого противостояния. Просто домашнее шоу в маленьком городке. Что-то намечалось, а Родди по таким правилам не играет.
У меня был матч с Гробовщиком. Зрители бушевали и свисали через ограждения. Ладно, ничего они не бушевали и не свисали из ниоткуда, но это моя книга, в
конце концов! Короче, зрителям все нравилось. На 10-минутной отметке я прошептал оппоненту:
— Сними мат с пола за рингом и сделай пайлдрайвер на бетон.
— Конечно, — дружелюбно ответил он.
Принимая пайлдрайвер, к несчастью, ты должен засунуть голову как можно ближе к гениталиям противника — это наиболее безопасно (а некоторым рестлерам очень
даже нравится). Когда Гробовщик падал вниз, я сместил голову к его коленям, чтобы удариться ей о бетон и получить рассечение. План сработал идеально.
Я известен тем, что могу пережить достаточно сильный удар, так что Гробовщик не обратил никакого внимания на меня. Я лежал неподвижно на полу, и рефери
начал отсчет: «Один, два, три…» Я не поднимался и даже не двигался. Гробовщик, покружив около меня, поднялся на ринг, чтобы остановить отсчет. Я по-прежнему
не вставал. Он выпрыгнул за ринг, и отсчет продолжился: «Шесть, семь, восемь…» Могло показаться, что я лежал в коме.
Наконец, рефери закончил отсчет. Я слышал, как кто-то просил позвонить в скорую, а три или четыре парня отнесли меня за кулисы к медикам. Я начал бороться
с ними, конечно, не бил, а просто толкал их. Я плюхнулся на ближайший стальной стул и пустил пену изо рта, брызгая слюной во все стороны и закатывая глаза.
Один из врачей пытался заглянуть мне в глаза: «Родди, слышишь меня, ты в порядке?» — спросил он. Я встряхнул головой и посмотрел на него спокойно: «Конечно,
в полном, а в чем дело?» А потом я продолжил изображать припадок. Я не сидел спокойно, чтобы не позволить им взять кровь на давление, и размахивал руками
во все стороны.
Рене Гуле был хорошим рестлером и стал впоследствии дорожным агентом и моим добрым другом на многие годы. Я подал ему секретный знак, чтобы он отвел меня
в машину. Рене и другие вывели меня из здания и посадили в машину, отвезшую меня к личному самолету МакМэна, который должен был доставить меня в Харрисбург.
Мои припадки продолжились. Я кривлялся и крутился, а потом снова казался нормальным, пока машина мчалась в аэропорт.
На стоянке я попытался выбраться из машины, наступив на подножку. Вытянувшись из машины, я побалансировал на носке, а потом рухнул лицом вниз на землю,
трясясь и пуская пену. В конечном счете, меня посадили в самолет, а Рене сразу бросился звонить. Я слышал, как он настаивает, чтобы его соединили с Винсом.
Поймав Винса, Рене тут же дал трубку мне.
— Род, это Винс. Ты в порядке, парень? Слышишь меня? У тебя все хорошо?
Внутри я улыбался до ушей.
— Винс, — тихо произнес я, — никто не сможет меня подставить, даже ты!
На этом я бросил трубку. Самолет взлетел, и во время перелета я изобразил еще два успешных припадка. Во время второго я нечаянно пнул какой-то рычажок
на панели управления, из-за чего самолет рухнул на несколько сот метров, а пилот не на шутку запаниковал. Я решил, что, по-видимому, я выполнил план по
припадкам на борту самолета, и провел остаток пути, сидя смирно в своем кресле.
По приземлении самолета я отстегнулся и снова свалился на пол, где ползал на четвереньках. Меня наполовину протащили, наполовину перенесли к машине. Концерт
продолжался по дороге в отель, и я уже начал диву даваться, откуда у ребят Винса столько энергии. Сам я уже выбился из сил.
Я вывалился из автомобиля в фойе отеля, поддерживаемый двумя мужчинами. У стойки регистрации меня ожидал холеный и аккуратный адвокат Винса. Тогда я устроил,