Закат Луны

Ожидая своего заказа, он осмотрелся. В ресторане землянин был один только он. Сзади перекусывали пилоты рейса «Планета Икса́н – планета Земля», невдалеке от Яна щебетала стайка неземной молодежи – светловолосая девушка и два высоких парня.

Ян обратил на них внимание и подумал: «И всегда-то им весело, сволочам! Почему они так счастливы: все и всегда? У них вообще бывают какие-нибудь несчастья? Может они находят счастье в своей работе? Вот эти, например, зачем сюда прилетели? Чтоб нашу агрессивность разбавлять? Не выйдет!» – Погорельский пристально посмотрел на девушку. Она была красива: короткие пшеничные волосы, стройная фигурка – всё это почему-то напоминало землянок, самых красивых, которых он видел, – Будь они хоть трижды прекрасны!»

– Я запомню тебя такой на всю жизнь! – долетел до него восторженный голос от их стола.

«Неужели у них тоже есть любовь? Наверное, они счастливы потому, что среди них больше любви, чем среди нас… Среди нас – ненависть. Ну, так они и посеяли её…»

– Прощай, красавица! – донеслось до него вновь.

Девушка с пшеничными волосами встала и с лёгкостью бабочки, вышла, словно вылетела, из ресторана. Она помахала рукой своим спутникам, смотревшим на неё через прозрачную стену, и увеялась восвояси.

«Жалко, что у них не бывает семей. Она должна была быть хорошей матерью и любящей женщиной. Но, это возможно лишь на Земле, и добиваться того мы будем кровью, во многом их кровью. Нет, девушка, Земля не место для тебя! Земля слишком жестокая планета!» – Ян поймал себя на том, что ему впервые стало жалко своего врага, и мысленно усмехнулся: ему стало жалко кровного врага, ведь он считал жителей Азура именно кровными врагами. Будет плохо, как он считал, если девушка станет жертвой его деятельности. Ему впервые не захотелось губить жизнь пришельцев. А как он радовался, когда умер его воспитатель, отравленный им собственноручно – никто даже не заподозрил в этом происшествии деятельность сопротивления! Для него это был праздник.

Воспоминания неприятной волной вновь прокатились в голове, когда у двери ресторана космопорта он увидел Сюзанну, штатного связного центра. Обычно, по установленному порядку действий, связной устно, в зашифрованной форме, передавал некое задание бойцу боевой группы или место тайного брифинга. Бывало и такое, что связные могли использовать различные элементы одежды, или даже прийти с заранее обговоренным ароматом духов, причём каждый из таких элементов тоже мог нести в себе зашифрованное послание. Со стороны казалось, что двое обычных людей ведут обычную беседу.

– Янчик! – она помахала ему рукой. В этот же момент к столику подкатил робот-официант, привёз заказанный Яном сок, – Привет, Солнце, как дела?

Казалось, она никогда не могла вызвать подозрений ни у кого вокруг. Все её приветствия и слова всегда были искренни. Как можно было заподозрить в ней связного? Есть люди, от которых всегда веет душевным теплом. Сюзанна была таковой. С ней рядом всегда можно было излить душу, высказать всё наболевшее – она была из сорта тех людей, которые выслушают и поймут. Ян часто испытывал желание откровенничать с ней, но ни разу не сделал этого. Даже с Мишелем он порой не мог так поговорить по душам, как хотелось это делать с ней, и теперь, после его гибели, он горько сожалел об этом.

Ян всегда удивлялся, почему Сюзанна звала его Солнцем. Скорее всего, из-за его светлых волос. Ян стригся коротко, чуть длиннее «ёжика». И к тому же был натуральным блондином. В сочетании со средним ростом и хорошо развитой мускулатурой эта внешность делала его брутальным до невероятности. Пожалуй, для завершения образа, ему не хватало только светозащитных очков. Мужественный образ дополнялся джинсовой рубашкой, сидевшей строго по фигуре, длинные рукава которой Ян подвернул дважды, узкими джинсами, сшитыми по фасону брюк и лёгкие броги[1]. Обычно Погорельский применял такой образ для идентификации сигнала «Готов к выполнению задания».

– Лучше всех! – он улыбнулся ей в ответ, продолжая соблюдать конспирацию. Да и потом: как он мог не улыбаться такому позитивному человеку? Не было необходимости строить кислую мину и потом объяснять, что происходит у него на душе – ей не зачем об этом знать, это не её проблемы.

Сюзанна откинула свои роскошные чёрные распущенные волосы, и только сейчас Ян увидел бирюзовые серьги в её ушах – сообщение о том, что центр передаёт данные прямым текстом, без шифра. Погорельского это взволновало – появилось чувство тревоги, сердце забилось учащённо.

– Прямой текст?! – воскликнул он вслух. Для него это было впервые.

Сидящие рядом оглянулись. Это были выходцы из Азура – Ян безошибочно их отличил по мельчайшим отличиям в манере их поведения, в том, как они сидят, оглядываются, смотрят и по другим признакам, доступным только взгляду Яна. Тут не было ни одного землянина-человека, и Погорельский понял это безошибочно.

Сюзанне пришлось перейти на шёпот:

– Да.

Ян тяжко вздохнул. Видимо, дела совсем плохи, раз центр не успел выработать условных знаков и зашифрованных фраз. В своей практике Ян не встречался с таким ни разу, и никогда не слышал, что бы кто-то работал в таких условиях.

Он посмотрел по сторонам. Ян решил проверить свои первые впечатления, и убедился в этом ещё раз: кроме них в зале не было не единого землянина.

– Джон готовит отлёт.

Погорельский сделал гримасу, означающую полное непонимание произнесённого. Если это был незашифрованный текст, он всё равно ничего не понимал.

– Какой такой отлёт?

– Цели и задачи поставит Джон при непосредственной встрече. Главное условие: ты отправляешься прямо сейчас.

Глаза Погорельского округлились.

«Час от часу не легче» – подумал он.

– Но вещи, документы, легенда… И подожди, он имеет ввиду вылет за пределы стратосферы? Полёт на другую планету? А разрешение, а пилоты? Я никогда не…

– Джон сказал, что это – не проблемы. И у него всё улажено. И ему нужен ты, если согласишься.

Похоже, время удивляться должно было кончиться ещё не скоро.

– Что значит «если согласишься»? Разве центр хоть раз спрашивал согласия?

– Я тоже удивилась этой фразе. Джон ответил, дословно: «У каждого из нас всегда была возможность отказаться…»

Ян вспомнил своё последнее дело, «Идальгер»… Отказаться? Интересно, а у Мишеля была возможность отказаться? Он хоть что-нибудь, подсознательно, чувствовал перед бойней в ангаре? Знал, что не вернётся? А он сам? Ведь его тоже чуть не «забыли» в том решётчатом коробе, у злосчастных вилок и розеток. Вряд ли, будучи подпольщиком, можно отказаться без всяческих последствий для себя.

Сюзанна выдержала паузу:

– Джон сказал, что если память Мишеля тебе дорога…

– Что?!

Погорельский был в бешенстве. Зёрна гнева упали на плодородную почву.

– Он, вообще, что знает о Мишеле? Он не терял друга согласно инструкции. Он, знаешь ли, эту инструкцию издавал. Если не может мотивировать своих подчинённых к работе по-другому, то пусть… – и осёкся. Он понял, что нарушил субординацию колоссально, да ещё с такой крамолой.

– Он терял в этой жизни столько, сколько я терял? – спросил Погорельский тихо.

Сюзанна не отвечала. Ей тоже трудно давался этот разговор, да к тому же он проходил совершенно не в том русле, на которое она настраивалась.

– Сюзи, всю свою сознательную жизнь я убивал людей, и вот теперь расплачиваюсь за это. И, как мне кажется, не сполна. А Джон взывает ко мне памятью близких. Ему самому-то не смешно?

– Не печалься, Солнце, всё будет нормально.

– Нормально?! Жить и ощущать, что твоя жизнь нужна лишь потому, что умеет творить смерть среди других людей, пусть не землян, но тоже любящих жить – это по-твоему нормально? – он покрутил соломинку в стакане, выдернул её и залпом осушил стакан, – Не обращай внимания, это всё бредни глупого эгоиста.

Они помолчали немного, обдумывая сказанное Яном. Потом он изрёк ещё одну фразу:

– Всё это, – он обвёл пальцем вокруг своей головы, – перестаёт быть нужным человечеству.