Японский ковчег

– Ладно. Махмуд, не гони волну. Мы же все решаем по понятиям, – примирительно кивнул Шемякин.

– Вот это правильно! А я тебе буду регулярно отчеты посылать – если надо, с фото и видеоматериалами. Так что будешь держать руку на пульсе. Только без личных указаний и партийного контроля.

– Так где будем копать?

– Ясно где – в Яхроме по Дмитровке. Красивые горки, да? От города недалеко – пятьдесят пять километров. Там сейчас парк и лыжный курорт, так что все будет выглядеть как генеральная реконструкция комплекса. На дворе ведь лето, да?

– Пожалуй. Но я еще насчет места с начальством посоветуюсь. Попозже тебе перезвоню.

Думаю, одобрят. А сейчас пора на службу.

– Иди, иди, дарагой. Небось, заждались тебя. Salut à ton chef. Dit lui qu’il est toujours bienvenu à Antibes[14].

– Спасибо, передам. Но ему сейчас не до Лазурного берега. Будь здоров, Махмуд.

После ухода Шемякина Махмуд Курбанов еще некоторое время сидел в раздумье, потом достал айфон и стал сосредоточенно листать адресную книгу.

Глава XII

Водка дешевеет

Петр Бубнов вернулся со смены, как всегда, злой и голодный.

Молча выхлебал тарелку борща, сосредоточенно сжевал под стаканчик перцовой две котлеты и так же молча уселся к телевизору с бутылкой Старого мельника. Нюра убирала со стола, не смея отвлечь мужа от футбола, и тихонько утирала рукавом слезу. Шестилетний Виталик, устроившись на ковре, бешено крутил встроенную мышь ноутбука, пытаясь догнать и изловить убегающего динозавра.

Когда закончился первый тайм и началась реклама, Нюра все же подсела на диван и робко спросила:

– Петя, что же теперь будет? С астероидом этим? Что там у вас в профсоюзе говорят? Эвакуировать всех будут или как?

– Ты чего, Нюрка, с луны свалилась? – неласково ухмыльнулся муж. – Какие профсоюзы?

Не знаешь, что ли, на кого мы вкалываем? Последний профсоюз, я слышал, в девяносто первом медным тазом накрылся. А у нас один профсоюз – он же хозяин, он же царь и бог. Губарев Сергей Евгеньевич.

– Ну и чего ваш Губарев? Куда всех девать собирается?

– Сказал бы я тебе, куда, если б не Виталик. Сама догадайся, блин! Чего ты раскудахталась? Он же не прилетел еще, так?

– Но как же, Петя? Ведь прилетит – и ничего от нас не останется. Вон, по ящику только про то и болтают целый день. Все сожжет в прах. Надо же делать что-нибудь. Может, продукты запасать или… я не знаю… Кредит в банке взять…

– На что тебе кредит? Место, что ли, на кладбище понадобилось? Так у нас есть уже, мамкино, на Востряковском.

– Типун тебе на язык! Какое кладбище?! Я говорю, может, кредит взять и уехать. В Европу куда-нибудь. Ведь Виталик же… Там, небось, пристроят в убежище какое-никакое.

– С какой радости они нас, Нюра, должны пристраивать? При всех санкциях-то! Думаешь у них там своих мало? Прям они для нас убежищ понастроили – приезжайте, гости дорогие, на все готовенькое! Для вас старались! А свои вместе с законными мигрантами пусть подождут! Да и кредитов уже никто не дает. Какое там! Своих-то вкладов уже не выцарапать.

– Да что ты?! Неужели как в девяносто восьмом?

– Хуже, Нюра, много хуже. Просто хуже некуда. Спасибо, еще зарплату не заморозили.

– А могут?

– Они всё могут. Нас не спросят. И податься некуда. И жаловаться некому. А хоть бы и было, кому… Что толку? Вот так, Нюра. Подкрался незаметно…

Нюра зарыдала в голос, уткнувшись в диванную подушку, так что маленький Виталик оторвался от дисплея и укоризненно взглянул на мать. Однако он давно привык к таким сценам и потому тут же равнодушно отвернулся, сосредоточившись на игре.

– Да ладно сырость разводить! Все путем. Не боись! – похлопал ее по спине Петр, поглядывая одним глазом в телевизор, где рекламировали недвижимость в коттеджном поселке Боровое всего по восемь штук условных единиц за квадратный метр. – Чего-нибудь они там придумают. Без нас, конечно. Зато ханка, вишь, на десять процентов подешевела. Скоро, говорят, дискаунт до двадцати процентов дойдет. И пиво тоже. И огурцы маринованные на полтинник упали. И вобла. А рубль вниз рванул. Во жисть! С этими пацанами не соскучишься! Ага!

Петр зло хохотнул и отхлебнул из горлышка.

Нюра действительно умолкла, утерла глаза рукавом и решительно сказала:

– Нет, Петя, надо что-то делать. А то пропадем. В метро прятаться я с Виталиком не пойду – задавят. В деревню твою уезжай – не уезжай, все равно без толку. Когда рванет, там не пересидишь.

– Ну и что теперь? Сразу, что ли, всем газом травануться? Какие еще идеи?

– Ты Костика помнишь?

– Какого еще Костика?

– Ну, у Димки, брата моего, на свадьбе еще шафером был. Так вот, Костик этот диггер!

– Кто-кто?

– Диггер! В Москве под городом разные подземелья раскапывает.

– Сокровища, что ли, ищет?

– Может, и так. А все ходы и выходы там, под землей, наносит на карту. Я помню, он еще по пьянке хвастался, что нашел где-то под Рождественским монастырем на Трубной подземный ход. Шел, шел по нему все вниз, под уклон, и вышел к развалинам подземного города. Типа катакомбы. И вроде бы там, кроме него, еще никто не бывал. Он-то сам никому не показал, потому что собрался там сокровища искать. Говорит, люди там от татар прятались во время набегов. Еще при Тохтамыше. Тогда монастырь только открылся. И городские наши власти туда пока не добрались. Камень там – песчаник, рыть легко, вот монахи, наверное, и рыли много лет. А потом то ли забыли, то ли забросили. И вода там, вроде, есть – речушка какая-то, в Неглинку впадает. И воздух, вроде, откуда-то идет. В общем, надо нам Костика найти и с ним уговариваться, пока другие не хватились.

– Так там же жрать нечего. Сколько мы там выдержим, в таком схороне?

– Ничего, консервов накупим, концентратов. Пока еще всё в магазинах есть. На Ладу твою погрузим, потом перетащим как-нибудь.

– А пробираться туда как? Через монастырь? Он, кажись, сейчас действующий, да еще женский.

– В том-то и дело, что нет. В монастыре про это вроде бы и не знают. Туда лаз один ведет из подвала. Из дома, что на Рождественском бульваре.

– Во дела! Ну ладно, ищи своего Костика, Нюр. Всё лучше, чем здесь в мундире запекаться или в масле жариться. Только надо будет команду сколотить – мы тут вдвоем-втроем не потянем. Давай Димку твоего, Коляна еще возьмем, Михалыча. Еще можно Пашку Кривого – он в Чечне служил, в десантуре. Крутой мужик. А он еще пару своих прихватит. И оружия надо побольше – на всякий случай. Но ты пока Костика ищи и зови его в гости. Потолкуем.

Петр отхлебнул еще пива и вернулся к футболу, стараясь наверстать пропущенные минуты второго тайма.

Глава XIII

Сумерки на Гинзе

Австрийский бюргер герр Мюнцер в спортивной майке, джинсах и сандалиях на босу ногу прогуливался по Гинзе, как и подобает туристу, вертя головой по сторонам и тараща глаза на бесконечные стеклянные витрины. До намеченной встречи оставалось еще около часа, и Вик решил провести рекогносцировку местности, а заодно проверить, нет ли за ним хвоста. Перед отъездом шеф предупредил, что где-то в Кремле давно окопался крот, так что любая информация может просочиться с секретных заседаний и в мгновение ока достигнуть любого уголка планеты. Кто этот крот, пока установить не удалось, но похоже, что нити ведут в Службу охраны президента.

Беда была в том, что Служба Внешней разведки подчинялась непосредственно президенту, и все сведения об основных текущих операциях следовало докладывать лично первому лицу. Однако в последнее время президент, в отличие от своего предшественника-профессионала, до рутинных отчетов не снисходил, перепоручая их то начальнику Службы охраны, то секретарю Совета Безопасности, а то и его заместителю. Эта унизительная для разведки новая система не замедлила принести губительные последствия. В Европе, Америке, Азии и даже в Южной Африке началась цепная реакция провалов. Лучшие агенты, работавшие под прикрытием долгие годы, неожиданно почувствовали свою уязвимость.

14

Привет твоему шефу. Передай, что ему всегда будут рады в Антибе. (фр.)