Страница 16 из 17
Относительно Вашей кооперативной деятельности думаю, что следует начать работать и, если позволите, няня определит содержание от 500 до 1 000 крон в месяц, в зависимости от того, будут ли Вас очень беспокоить или вовсе нет.
Радость Вас обнять была так близка! Обстоятельства несколько отдалили ее, но, кажется, ненадолго. Моя поездка в Париж должна, во всяком случае, быть секретом для Миссии. Спешу отправить письмо, впопыхах даже поклон друзей. Целую ручки дорогой Нины Ивановны. Вас и детей обнимаю.
Весь Ваш Гулькевич
Издержки по телегр.[аммам] в Омск сообщу по получении ответа.
40
12 XI 1918 Стокгольм
Мой Дорогой,
Простите за неприличный клочок бумаги, но другого под рукой нет, а письмо хочется отправить еще сегодня вечером. Ваши милые строки, пересланные через герцогиню, получил в исправности. Радуюсь, что Аз. – Аз.[224] сделал Вам предложение и от имени его организации. Это делает честь его проницательности и деловитости. Вы им, конечно, будете полезны, но я очень просил бы Вас поработать сначала у Тапильского[225], с которым Вы уже спелись, и подрядиться к Аз. – Аз. только по прошествии известного стажа в кооперативном деле. Иначе наука будет у Вас в загоне, а этого няня дозволить не может. Ответьте ему любезно (или перешлите это письмо) и предложите свои услуги когда, испытав свои силы, увидите, что и науке сможете отдавать должное, и Тапильскому и у Вас остается еще досуг для Аз. – Аз.
Впопыхах обнимаю всех.
Ваш сердцем Гулькевич
41
12 XI 1918 [226] Стокгольм
Дорогой Друг,
Спасибо большое, большое за оба письма: одно доставленное милою герцогиней, другое – express[227].
1) Очень доверительно: было бы вполне естественно, чтобы организации Тап.[ильского][228] и Аз.[анчеева][229] работали рука об руку. Собственно, они друг друга взаимно дополняют, и Вам быть их объединительным звеном, было бы идеалом для обоих. Но, по-видимому, А.[занчеев] оскандалится и на своем месте не останется, по всей вероятности. Если А.[занчеев] будет уволен, то лучше будет, если Вы к его предприятию не прикасались. Поэтому я считаю, что Вам следовало бы переслать ему прилагаемое «официальное» мое письмо, которое Вы как будто бы и приняли за руководство.
2) Косаренко[230] был у меня днем, сегодня. Произвел лично такое хорошее впечатление, что я решился сказать ему, что он огорчил Вас недостаточной искренностью. Прочел ему отрывок из Вашего письма, лишь один абзац из всего его касающегося. Он реагировал довольно прилично: сконфузился, сказал, что тут вышло «маленькое недоразумение», которое постарается немедленно разъяснить Вам письменно. Поступок его, действительно, неправильный. Украинцы бегают за Амер.[иканцами], и он надеялся воспользоваться Вашим авторитетом, чтобы проникнуть к Шмедеману[231]. К счастью, Шм.[едеман] тупица, и большого результата их свидание, вероятно, иметь не будет. Баж.[232] здесь стучится не безуспешно к Амер.[иканцам], но тут недалекость Баж. служит гарантией… Косаренко придет обедать в субботу вечером и тогда мы весь вечер будем спорить и толковать.
3) За [неразб. – ред.] няне следовало бы бранить Вас за растрату сил. Но результат так удачен, что у нее на это не хватает духа.
4) Об Арнде[233] будет послана завтра вторая телеграмма. По получении ответа сообщу расход.
События в Германии производят удручающее впечатление. Революция разыгрывается по русским нотам, но значительно более accelerando[234]. Если Иоффе[235] вернется в Берлин и союзники не потребуют отозвания представителя этой «враждебной» державы, то образуется единый сплошной революционный германо-русский фронт. Сломить его флотом из Балтийского моря окажется тогда более трудным, нежели при состоянии отрезанности Совдепии от всего мира. События идут, однако, так сокрушительно быстро, что предсказывать что-либо едва ли удобно. За Скандинавию я почти что спокоен. Маленькие уличные беспорядки очень возможны, в особенности в Стокгольме, но мне не кажется, чтобы они могли принять размеры событий на Востоке и Западе.
Путешествие мое в Париж отсрочено на некоторое время. Но я все же живу радостью в скором времени обнять дорогих жителей [неразб. – ред.]. Делаю это, покамест, на письме впопыхах.
Ваш всем сердцем Гулькевич
Считаю вполне правильным, чтобы Николай[236] считал Ваше вознаграждение в 1 000 крон ежемесячно. Скажу ему об этом при свидании. Когда Аз.[анчеева] уберут, тогда Вы без риска быть впутанным в нежелательный инцидент, сможете связать обе организации на благо дорогой Руси.
42
27/14 XI 1918 Стокгольм
Дорогой Друг,
Каждый раз, что принимаюсь писать Вам, убеждаюсь в том, что наши обыденные слова не сделаны для того, чтобы выражать те чувства, которые Ваши доброта безграничная и ласка вызывают во мне. Видно, когда складывался язык, не было еще на свете таких очаровательных людей, как Вы, столько же благотворивших, как Вы. Не знаешь, за что благодарить – столько накопилось благодеяний, оказанных Вами.
Начну с Малашевского[237]. Большое спасибо за него. Его приезд в Берген позволит направить томящиеся там товары в Мурманск, где положение может упрочиться от одного их прибытия. За сто офицеров земно кланяюсь Вам. Бездельничающие в Финляндии окажутся теперь при деле, и будут приносить хотя бы маленькую пользу на севере (корреспонденцию относительно их по снятии копий верну с благодарностью). Как славословить Вас за 200 беженцев? И милого Виста[238]? Горячие молитвы облагодетельствованных Вами должны быть услышаны богом… Просить относительно дарового их проезда через Швецию – не собрался духом. Даже Брантинга, которого искренне люблю, не решился беспокоить по этому поводу. Русскому трудно просить за русских же при очень еще «зарождающейся только» симпатии шведов к нам. Встречать, перенаправлять беженцев к Вам будем con amore[239]. О прибытии их сюда будем предупреждать аккуратно.
Очень хотелось бы высвободить Шахматовых[240]. Это сумасшествие, перебираться теперь в Петроград. Если хотите – и дадите кое-какие указания, где их найти там – попробую устроить их бегство из Петрограда. Невольно напрашивается восхваление Вас…
События в Германии, несомненно, серьезны. Но, думаю, Spiessbürgerligkeit[241] нации спасет ее. Это не славянская бесшабашная натура. У нас как будто бы что-то и назревает. Будущее, ближайшее будущее покажет, насколько серьезны эти признаки.
224
См. письмо 37.
225
См. письма 37, 38.
226
Второе письмо, помеченное указанной датой.
227
Экспресс-почта.
228
См. письма 37, 38, 40.
229
См. письма 37, 40.
230
Возможно, Косаренко-Косаревич Василь (1891–1964) – украинский публицист и политический деятель. Учился во Львовском университете. Член делегации Украинской народной республики на переговорах в Бресте. Мирным договором, подписанным Центральными державами, признавался суверенитет УНР. В обмен УНР обязалась не вступать в союзы, направленные против Центральных держав, и поставить Центральным державам продовольствие и сырье. Позже посол УНР в Берлине. Был женат на Ирине Гнатюк, дочери украинского ученого Владимира Гнатюка – этнографа, фольклориста, специалиста языкознания, литературоведения, искусствоведения, переводчика и издателя. Умер в эмиграции в США.
231
См. прим. 2 на с. 80.
232
Личность не установлена.
233
См. письмо 36.
234
Итал.: с ускорением.
235
Иоффе Адольф Абрамович (1883–1927) – участник революционного движения, советский партийный и государственный деятель, дипломат. В апреле – декабре 1918 г. полпред РСФСР в Германии. Участвовал в подготовке революции в Германии и 6 ноября 1918 г. вместе с полпредством был выслан из страны.
236
Тапильский А. Н. См. письма 37, 38, 40.
237
Личность не установлена.
238
См. письмо 11.
239
Итал.: с любовью.
240
Шахматов Алексей Александрович (1864–1920) – русский филолог и историк, основоположник исторического изучения русского языка, древнерусского летописания и литературы. С 1894 г. адъюнкт Петербургской академии наук, с 1898 г. – член ее Правления, самый молодой за всю историю ее существования, с 1899 г. – действительный член АН. С 1901 г. – действительный статский советник. С 1910 г. профессор Петербургского университета. Тесно сотрудничал с профессором-славистом О. Броком и дружил с ним. С 1906 г. – член Государственного совета от академической курии. Участвовал в подготовке реформы русской орфографии, осуществленной в 1917–1918 гг. Умер от истощения в Петрограде в августе 1920 г.
241
Нем.: буржуазный образ мыслей.