Структура

Из работников лаборатории языковая напряженность у Федора складывалась только с Анцисом - тот приехал в Ригу из курземской глубинки и русского почти не знал. Пару раз покойный шеф специально заставлял их работать вместе, видимо с целью побуждения в изучении языков. Без слез на это смотреть было нельзя. В ход шла жуткая мешанина русско-латышских и международных слов, сдобренных матом, которым, кстати, оба владели великолепно. После такого Федя обычно уходил в запой, а Каулиньш неделю ходил на работу с приколотой к лацкану красно-бело-красной ленточкой. Устроив пару раз это шоу, шеф прекратил подобные эксперименты.

- Брось ты эти новости слушать, - начал я разговор, пытаясь прощупать Федино настроение.

- Привет, Петя, - почему-то вздохнул он. - Писец настал России.

- С чего бы? - Усмехнулся я.

- Этот "лунтик" Волков просрет все, что Бутин создал, вот увидишь.

Вот значит, какая у нас печаль сегодня. Ну ладно.

- Грош цена всем этим достижениям, если их сможет спустить в унитаз один единственный неудачный президент, - высказал я ему свое мнение. - Посмотри на Штаты. Какой бы президент ими не управлял, они все равно ставят весь мир в позу пьющего оленя.

- В логике тебе не откажешь, - снова вздохнул он. - Давай помянем шефа.

Достав откуда-то два стакана и начатую бутылку водки, он налил каждый на треть и поставил один передо мной. Сев к верстаку на свободную табуретку, я отодвинул стакан в сторону и посмотрел Макарову в глаза.

- Дядя Федя, послушай меня внимательно, - внятно произнес я. - Меня в пятницу поймал директор и сказал, что наш проект закрывают. Понимаешь, что это значит?

Федор третий раз вздохнул и опустил голову.

- Зарплаты не будет.

- Вот-вот, - кивнул я. - У нас есть единственный шанс. Надо доказать, что мы правы - создать генератор D-поля. Причем срочно, пока решение не вынесено. Если мы сейчас начнем пить горькую, то завтра пойдем бутылки собирать. Понимаешь?

- Понимаю, - очередной раз вздохнул он.

- Я тебя в отпуск отпущу. Как только сделаем. На целый месяц. Но чтоб ни капли пока. Договорились?

- Сколько у нас времени?

- До конца недели. Сразу после праздников заседание комиссии, будет выноситься решение.

Макаров помолчал некоторое время, потом хекнул недовольно, аккуратно слил оба стакана обратно в бутылку, закрыл ее и поставил под верстак. Забирать ее с собой не было смысла, у Феди наверняка нашлась бы еще заначка. Как только я выйду из слесарки, он, конечно, выпьет. Но после разговора был шанс, что работу все ж сделает.

- Я понял тебя, командир, - кивнул он. - Что надо в первую очередь?

Ему три года до пенсии, подумал я. Если я его выгоню, сопьется совсем. А здесь мне придется мучиться с ним все это время. Как быть?

- В первую очередь нужна защита. И нужна она через час. А до вечера надо сделать корпус D-камеры.

- Сделаю, - кивнул он. - Да, в принципе, все готово, только по мелочи осталось доделать кое-где.

- Вот и доделай их. Я жду тебя в "чистой", - поднялся я.

- ... по мнению лидера национального объединения, террористические акты в Риге и Даугавпилсе могли организовать пророссийски настроенные элементы... - продолжило радио.

Проходя мимо приемника, я выдернул из сети вилку питания.

- Можно я у тебя радио возьму? - Спросил я его, забирая бумбокс, который уже пару лет безвылазно стоял в слесарке. - Хочу проверить, как D-поле влияет на радиоизлучение.

- Хм, - Федор, мягко говоря, был слегка ошарашен моей наглостью. Но я знал, что делал. Две горячие политические темы, которые постоянно мусолили журналисты, обязательно увеличат количество спиртного, которое будет принято Федором, едва я выйду за дверь. - Бери, раз надо.

Хорошо, что он в интернете не сидит, подумал я, выходя из слесарки и двинувшись к чистому помещению. Электронный замок мигнул зеленым глазом. С силой толкнув дверь, я зашел внутрь. Чтобы избавиться от пыли, здесь поддерживалась избыточное давление. Сняв туфли и свитер, я перелез в специальный халат, надел стоящие здесь тапки и одноразовую шапочку.

Каркас генератора стоял на большом столе, посередине чистого помещения. Внешне он представлял собой пустотелый бериллиевый шар, в котором было проделано несколько отверстий. Переодеваясь, сквозь стеклянную дверь я видел, как Данила с Анцисом прикручивают к нему небольшой столик, на котором были укреплены несколько лазеров. Застегнув халат, я нацепил маску и через шлюз прошел внутрь помещения.

- У моей знакомой дочка погибла, - говорил Анцис глухим, из-за маски, голосом. - Двадцать два года девчонке. Собралась в Кулдыгу к родителям, приехала на автовокзал, и в этот момент взорвался поезд. Ее горящим бензином и накрыло...

- Жесть какая-то, - ответил Данила, закрепляя на столике бимсплитер. - Даже не представляю, кому понадобилось здесь такое творить.

- Пророссийски настроенным элементам, конечно, - невесело усмехнулся я, усаживаясь за компьютер. - Отражатель поставили?

- Да, - ответил Данила.

- Вот ты смеешься, а ведь действительно есть те, кто хотел бы присоединить Латвию к России, - глухо пробурчал Анцис. - Разве не так?

- Может и есть, - не стал спорить я, регулируя с клавиатуры движение отражателя. - Только терактами никого ни к кому присоединить нельзя. А ты, кстати, не задумывался, почему такие люди есть?

- Почему? - спросил Анцис, включая настроечный лазер.

- Вот ты представь, - я ввел параметры мощности. - Ты родился здесь, живешь ты в стране, говоришь на своем языке. Вдруг меняется власть, и та часть страны, где ты жил, объявляет о независимости. Но это полбеды.

Анцис поднял на меня взгляд, ожидая продолжения.

- Тебе вокруг все говорят, что ты оккупант. Что язык, на котором ты говоришь с детства -- чужой. Тебя лишают гражданства и штрафуют за неиспользование языка, который тебе никогда не был нужен, потому что на нем в твоем окружении раньше никто не говорил. -- Я настроил параметры D-поля, вытащив из лабораторной сети нужный файл. Анцис запыхтел, прикручивая крышку отражателя. -- Как ты считаешь, это твоя страна? Будешь ли ты патриотом такой страны?

- Но ведь была оккупация! - Убедительно произнес Каулиньш, подсоединяя провода управления к приводу.

- А человеку насрать, была она или нет, - ответил я, включая поиск устройств. - Он персонально никому ничего плохого не делал и никого не оккупировал. Он просто жил в тех условиях, в которые его судьба поставила. Даня, включи зеленый лазер, пожалуйста, - отвлекся я. - Понимаешь, Анчи, получается, что он несет ответственность и лишения за то, чего не делал. А это - несправедливость.

- Но ведь он может выучить язык, стать гражданином, интегрироваться в латышское общество - это ведь не так сложно...

- Может, - кивнул я, настраивая параметры привода. - Многие так и сделали. Но с ними поступили несправедливо, вот в чем дело. А несправедливость - это такая штука, которая никогда не забывается. И не прощается.

- И теперь надо взрывать поезда? - хмыкнув, спросил он.

- Ну, это еще большой вопрос, кто их взрывал, - я включил программу тестирования. - Я хочу сказать, что те, кто у власти за тридцать пять лет независимости умудрились создать условия, в которых тридцать процентов населения чувствуют, что с ними поступили несправедливо. Это очень плохо, Анчи. Для нас всех.

- Но ведь это латышская земля. Значит, надо смириться и уважать такой порядок, - высказался он, включая в сеть систему обогрева.

- А они родились в русской семье, с рождения говорили по-русски, для них она русская, с чем они должны мириться? - Парировал я, включая второй тест.

- Неужели так сложно интегрироваться? Почему?

- Примерно потому, почему ты не разговариваешь по-русски с Федей, - усмехнулся я. - Анчи, вот чего ты русский не учишь? Давай интегрироваться взаимно!

- Не так уж это и просто, выучить ваш русский, - буркнул он.

- Вот, - поднял я палец, затянутый в резиновую перчатку. - И им не просто.