Страница 5 из 63
2800. В провинциальных училищах преподаватели искусств получали 1200 р. и казенную квартиру, в прочих учреждениях живописцы
и архитекторы получали от 500 до 1600 р. Известные же художники зарабатывали до 12 тыс. р. и более.
Актеры. На провинциальной сцене актеры получали, как правило, 1200-1800 р. в год, что превышало актерские оклады в
государственных театрах. Минимальным окладом на казенной сцене считался оклад 600 р. При этом оклады наиболее видных актеров
императорских театров достигали 12 тыс. р.
Адвокаты имели годовой доход 1-2 тыс. р. (7, 9%), 2-10 тыс. (84, 7%) и даже 10-50 тыс. (7, 4%). Профессора вузов получали не менее
2000 р. в год, в среднем 3-5 тыс., иногда до 12 тыс. (15)
В целом же в 1913 г. при среднем заработке рабочего 258 р. в год заработок лиц интеллектуальных профессий составлял 1058 р.
(технического персонала - 1462 р.). Лишь некоторые низшие категории этого слоя: учителя сельских начальных школ, фельдшера и
т.п. - имели заработки, сопоставимые с основной массой населения. При выслуге установленного срока службы пенсия назначалась в
размере полного оклада жалованья. Так что благосостояние среднего представителя образованного слоя в полной мере позволяло ему
поддерживать престиж своей профессии и отвечало представлениям о роли этого слоя в обществе.
СЕРГЕЙ ВОЛКОВ. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ СЛОЙ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ
ГЛАВА 2.
Ликвидация старого и подход к созданию нового
образованного слоя.
Социальный слой носителей российской культуры и государственности был уничтожен вместе с культурой и государственностью
исторической России в результате большевистского переворота. В течение полутора десятилетий после установления
коммунистического режима было в основном покончено с его остатками и одновременно шел процесс создания “новой
интеллигенции”, обеспечивший то положение и состояние интеллектуального слоя в стране, которое он занимает и в настоящее
время. Такое развитие событий было предопределено как характером российского образованного сословия, так и положениями
коммунистической доктрины касательно идеального общественного устройства и места в нем слоя лиц умственного труда.
Большевистскую революцию российский образованный слой встретил, естественно, резко враждебно. Более того, он был
единственным, кто оказал ей сразу же активное вооруженное сопротивление - еще в то время, (осень 1917 - зима 1918 гг.), когда
крестьянство и даже казачество оставались пассивны. Хотя в сопротивлении непосредственно участвовала лишь небольшая часть
этого слоя (большинство и его представителей оказались не на высоте, проявив крайнее недомыслие, нерешительность и трусость), но
среди тех, кто оказывал сопротивление установлению большевистской диктатуры в стране, представители образованного сословия
составляли до 80-90%. Именно такой состав имела на первых порах Добровольческая армия и аналогичные ей формирования на
других фронтах (из 3683 участников “Ледяного похода” более 3 тыс. были офицерами, юнкерами, студентами, гимназистами и т.п.; на
Востоке осенью 1918 г. из 5261 штыков Среднесибирского корпуса 2929 были офицерами и т.д.).Следует иметь в виду, что к 1917 г.
почти все лица “призывного” возраста, имеющие образование, были офицерами. Руководители белых армий именно на этот
контингент и рассчитывали. М.В.Алексеев, говоря о необходимости создания новой русской армии, писал, что “офицеры, студенты,
интеллигенция должны составить контингент”. Я.А.Слащев, вспоминая о первых днях Добровольческой армии и призыве ее вождей,
собравшись на Дону, продолжить борьбу против немцев и большевиков, писал: ”Но пошли ли массы на эту борьбу? Нет. В
Новочеркасск собралась только группа интеллигенции в две тысячи человек, а народные массы остались глухи к их призыву” (16).
Большевики, со своей стороны, вполне отдавали себе отчет в том, что их реальными противниками в гражданской войне были не
мифические “капиталисты и помещики”, а интеллигенция - в погонах и без оных. По свидетельству А.В.Луначарского, “кучку
праведников (имеются в виду революционеры) вся остальная интеллигенции рассматривала как величайших изменников знамени
интеллигенции. Это привело к тому, что русская интеллигенции оказалась на стороне врагов революции и рабочего класса...
Революция тоже определила свое отношении к интеллигенции. Поскольку дело дошло до гражданской войны, нужно воевать. Это
совершенно ясно: ни один настоящий революционер не скажет интеллигенту так - я позволю тебе стрелять в меня; я же в тебя стрелять
не буду”. Один из высших руководителей ВЧК - М.Лацис (Судрабс), характеризовал своих противников более конкретно: ”Юнкера,
офицеры старого времени, учителя, студенчество и вся учащаяся молодежь...они-то и составляли боевые соединения наших
противников, из нее-то и состояли белогвардейские полки. Действительно, на Восточном фронте белая гвардия состояла из учащейся
молодежи, офицеров, учительства, лиц свободных профессий и прочих мелкобуржуазных элементов” (17). М.Н.Покровский также
отмечал, что в белой армии “лилась кровь именно мелкого интеллигента-прапорщика” (18).
Вследствие этого красный террор был направлен именно против интеллектуального слоя. Его представители составляли огромное
большинство расстрелянных, не говоря уже о ставших жертвами толпы. В рекомендациях органам ЧК прямо указывалось на
необходимость руководствоваться при вынесении приговора профессией и образованием попавших им в руки лиц: ”Не ищите в деле
обвинительных улик; восстал ли он против Совета с оружием или на словах. Первым долгом вы должны его спросить, к какому
классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны
разрешить судьбу обвиняемого”. В приказе ВЧК “Об учете специалистов и лиц, могущих являться заложниками” Дзержинский
подчеркивал, что заложниками должны браться лица, ”кем они (белогвардейцы) дорожат”, и уточнялось: “Выдающиеся работники,
ученые, родственники находящихся при власти у них лиц. Из этой среды и следует забирать заложников. Второй вопрос - это спецы.
Наши спецы - люди буржуазного круга и уклада мысли. Лиц подобной категории мы по обыкновению подвергаем аресту как
заложников или помещаем в концентрационные лагеря на общественные работы”. В инструкциях местным органам советской власти
по взятию заложников для расстрела также указывался круг соответствующих профессий будущих жертв. Все это тогда ничуть не
скрывалось, и большевистские вожди смысл и цели террора видели в подавлении именно интеллигенции (как писал Троцкий: ”Террор
как демонстрация силы и воли рабочего класса получит свое историческое оправдание именно в том факте, что пролетариату удалось
сломить политическую волю интеллигенции” (19)).
В результате потерь образованного слоя от террора, а также голода и эпидемий, явившихся непосредственным следствием революции,
и гибели его представителей в боях гражданской войны, его численность сократилась на несколько сот тысяч чел. Весьма
показательно, что за годы гражданской войны население столиц (где было сосредоточено от четверти до трети всего образованного
слоя) сократилось: Москвы в 2, а Петрограда даже в 3 раза. В эмиграции, по минимальным подсчетам, оказалось 1,5 - 2 млн. чел., из
которых к образованному слою принадлежало не менее трети, наконец, десятки тысяч представителей этого слоя (не учитываемые в
числе эмигрантов) остались на отпавших от страны территориях (в Прибалтике, Польше, Финляндии, западной части Украины и
Белоруссии). Страна не только лишилась большей части своего интеллектуального потенциала, но старый образованный слой вовсе
перестал существовать как социальной общность и культурная сила. Гибель старого российского образованного слоя составляет,