Страница 37 из 63
произойдет, если наряду с увеличением пополнения интеллигенции из рабочих и крестьян интенсивно будет работать обратный
процесс: выходцы из интеллигенции и служащих будут в значительной степени пополнять рабочий класс и крестьянство" (455).
Однако из всех задач социального регулирования эта давалась им с наибольшим трудом. Выходцы из образованного слоя если и шли
в рабочие и колхозники, то, как правило, только для того, чтобы получить "стаж" для поступления в вуз, и пребывали в этом качестве
лишь временно, за исключением либо "деклассировавшихся" элементов этого слоя, либо детей лиц, попавших в свое время в состав
интеллигенции достаточно случайно и не усвоивших соответствующих традиций и психологии. Даже поборники "стирания граней"
отмечали, что молодые люди, идущие на завод на 1-2 года за стажем - никакие не рабочие (приводилась соответствующая ленинская
цитата) (456). В то же время приходилось признавать, что "темпы роста численности рабочих в 1970-е годы несколько замедлились,
вследствие чего воспроизводство рабочего класса все более становится самовоспроизводством" (457). Это вызывало огорчение
теоретиков "социальной однородности", но практические потребности экономики заставляли всячески пропагандировать рабочие
династии (458).
Встречаются данные, что старшее (довоенное) поколение рабочих на 11% состояло из выходцев из служащих, в послевоенном их
было 24%, а в 70-80-х годах - 26% (459). По данным отдельных исследований показатели эти сильно разнятся, но в целом колеблются
в пределах 10-20% (460) (см. также табл. 172, 173, 174, 175, 176, 177, 178) (461) Однако, как вскользь замечал один из авторов,
комментируя возросшую долю выходцев из интеллигенции среди неквалифицированных рабочих Ленинграда (1976 г.), "рабочие здесь
не закрепляются и в среднем через 1,5 года приобретают профессию, связанную с квалифицированным трудом или поступают в вузы"
(462). Последнее вполне естественно, поскольку это "молодое пополнение рабочего класса" из интеллигенции в основном состояло из
лиц, пришедших за "стажем": тогда многим выходцам из образованного слоя приходилось для поступления идти на завод (например, в
Свердловске в конце 60-х годов 15% детей специалистов до поступления в вуз были рабочими) (463).
Очевидно, что в 20-30-х годах в рабочие попадали часто дети из образованных семей, потерявшие родителей и лишенные средств
существования, а также поступившие с целью социальной "реабилитации", но доля их в рабочем слое была вдвое ниже, чем после
войны, так как, во-первых, численность интеллигенции была еще небольшой, во-вторых, в ее составе было много дореволюционной, а
ее еще живые традиции и воспитание не способствовали массовому добровольному переходу в низшие слои. Послевоенная
интеллигенция, уже вполне советская, насчитывавшая в своих рядах больше половины случайных лиц, недавних выходцев из рабочих
и крестьян, была лишена этих комплексов, и психологических препятствий для такого перехода в принципе не существовало. Однако
и ее представители делали это в целом неохотно, и названная цифра, по-видимому, сильно завышена. Кроме того, это, конечно, в
большинстве выходцы из низших служащих, техников, "практиков" и т.п. "пограничных" групп. Случаев окончательного перехода в
рабочие лиц с хотя бы двумя поколениями предков, принадлежавших к образованному слою, практически не встречается, кроме
случаев явного деклассирования и деградации личности. Учитывая все эти обстоятельства, реальное пополнения рабочего класса из
служащих едва ли превысит 6-7%, в т.ч. 1-2%из специалистов.
Говорить об отграниченности советского образованного слоя от остального населения в культурном отношении можно лишь условно.
С одной стороны, существовали и действовали психологические факторы, обусловливавшие, например, желание родителей сохранить
интеллигентский статус за детьми, с другой - уровень образования и общей культуры советской интеллигенции объективно был таков,
что мало отличал ее от остальной массы населения. Нивелирование культурных различий между различными слоями советского
общества (в плане общего движения к "социальной однородности") было весьма популярной темой в советской социологии, и данные,
подтверждающие этот тезис, приводились весьма охотно (464). Отмечались, в частности, незначительные различия в чтении
художественной литературы (оно занимало 13,9% свободного времени рабочих и 15,5% ИТР, по женщинам - 10,9 и 13,7%), посещении
концертов, клубов, кино, просмотре ТВ (см. табл. 179, 180, 181, 182) (465) и делался вывод, что "в сфере художественной культуры
уровень активности рабочих и ИТР сближается на основе усреднения" (466). Встречались даже утверждения, что среди "рабочих-
интеллигентов" больше читающих книги, занимающихся техническим творчеством, слушающих музыку, занимающихся ею,
посещающих театр и занимающихся художественным творчеством, чем среди ИТР, а по некоторым показателям (занятие музыкой и
посещение театров) и обыкновенные рабочие превосходят ИТР (467). На этом фоне на первый взгляд парадоксально выглядели
данные, например, о посетителях выставки "Москва-Париж" в Москве в 1981 г., среди которых лиц с высшим и незаконченным
высшим образованием было 91-84%, т.е. практически одна интеллигенция (лица со средним образованием - в основном студенты
средних специальных учебных заведений искусств) - больше, чем в Париже (81-70%) (468), о составе туристов, из которых 75% имели
высшее (41%), незаконченное высшее и среднее специальное образование (469).
Дело же здесь в той весьма значительной разнице, которая существовала между различными социальными группами, относимыми
статистикой к лицам умственного труда. В их составе, как уже говорилось выше, четко различались высшие и низшие страты -
"практиков", выпускников техникумов и низших служащих. Именно последние почти ничем не отличались от рабочих и крестьян и
все то, что в трудах советских социологов сказано о "сближении интеллигенции с рабочим классом" относится исключительно к этой
категории. Это ее члены в основном происходили из рабочих и крестьян, это ее члены заключали "смешанные" (а на самом деле по
существу однородные) браки с рабочими и колхозниками, это ее дети порой не наследовали статуса родителей, это они мало
отличаются по социокультурным показателям от рабочих и крестьян, и это они в основном пополняли ряды "рабочих-интеллигентов".
Однако меньшая и более квалифицированная часть образованного слоя сохраняла ряд отличий от массы населения по культурному
уровню и ценностным ориентациям; именно в этой среде (как правило, это потомки досоветского культурного слоя и отчасти
советская интеллигенция 2-го - 3-го поколения) можно было наблюдать в ряде случаев устойчивые наследственные культурные
традиции, отсутствие смешения с другим слоями в брачном отношении и соответствующее самосознание).
Что касается различий в образе жизни, связанных с материальным положением, то при более низком уровне зарплаты образованный
слой отчасти поддерживал их за счет иной структуры расходов (меньшая часть на еду и спиртные напитки). Доход на члена семьи в
интеллигентских семьях по причине их сравнительно меньшего размера был, хотя и крайне незначительно, но выше, чем семьях
рабочих и крестьян, равно как и обеспеченность имуществом (см. табл. 183-184) (470) - за счет накопленного предыдущими
поколениями (в 40-х - 50-х годах доходы интеллигентов были выше, чем рабочих) и в какой-то мере за счет унаследованного