Страница 20 из 63
крестьян". Поседнему способствовала как сама система статистической отчетности (226), так и то, что при определении
происхождения при поступлении в вуз представители ряда профессиональных групп, относимые статистикой к "служащим", часто
записывались как "рабочие" (227). В теоретических же работах, призванных продемонстрировать успехи в деле "стирания граней"
вопрос о происхождения иногда совершенно запутывался (228), а нежелательные данные, полученные в ходе исследований, обычно
старались не афишировать или подать под нужным углом зрения (229).
В целом можно констатировать, что в результате мер, предпринятых советской властью, доля студентов - выходцев из образованных
слоев, составлявшая первые два-три года после революции еще свыше 2/3, стала стремительно снижаться. Уже в 1923 г. в приеме на 1-
й курс их было меньше половины. В конце 20-х - начале 30-х годов выходцев из интеллигенции среди студентов вузов насчитывалось
не более 20-30% (в ряде вузов, особенно технических, - иногда и менее 10%), среди учащихся техникумов - 10-15%. При этом на
дневных отделениях доля их была вдвое-втрое ниже, чем на вечерних и заочных. В конце 30-х годов в силу упоминавшихся причин
процент выходцев из образованного слоя повысился до 40 с небольшим, в 40-50-х годах составлял до 50-60, но затем, с введением
новых льгот "производственникам" и "вторым рождением" рабфаков, вновь упал до 40-45% и в 70-е годы обычно не поднимался выше
50%. Среди принятых на 1-й курс с конца 60-х до конца 70-х годов доля выходцев из интеллигенции упала почти на 10 пунктов (с
примерно 55 до примерно 45%). Среди выпускников средних специальных учебных заведений, замещавших основную массу
должностей ИТР и других массовых интеллигентских профессий, выходцев из интеллигенции было в среднем не более 20%.
В значительной мере советский интеллектуальный слой пополнялся вообще помимо учебных заведений - путем непосредственного
введения в его состав "передовых рабочих и крестьян", так называемых "выдвиженцев". На 31.08.1918 г. (по 32 губерниям) различные
должности в государственном управлении и общественных организациях уже занимали 24193 рабочих. За 1918-1921 гг. только на
командные технические должности на производстве было назначено более 3,5 тыс. рабочих и 2 тыс. крестьян (230). В 1923 г. по 30
губерниям было "выдвинуто" 568 чел. (231), в 1924- 3096, в 1925 - 7454, в I квартале 1926 г. - 529, а всего за это время - 11647 чел. (за
период 1923-1927 гг. - 25,6 тыс. чел. ). К 1930 г. выдвиженцев насчитывалось 340-370 тысяч, от ХV съезда КПСС до мая 1930 г.
выдвинуто было еще около 100 тыс. (232)
Новый импульс "выдвиженчеству" дала знаменитая "чистка" государственного аппарата, решение о которой, было принято в 1929 г.
Если до этого в государственный аппарат выдвигались одиночки, то в ходе нее - десятки и сотни человек (см. табл. 105); в 1930 г. это
могла быть сразу целая бригада в несколько десятков чел. (в Наркомфин РСФСР, например, сразу 30 чел.), которая и начинала
"перестраивать работу" в учреждении. Как взахлеб писала тогда пресса (например, некий рабочий завода им.Фрунзе в "Правде"):
"Лучше, во много раз лучше работают в учреждениях наши токари и слесари... Лучше, чем вычищенные чинуши, кичившиеся своими
знаниями "специалисты". "Выдвиженец" не мог быть уволен ранее года, сколь бы неспособен он ни оказался, - его особо защищало
законодательство (постановление 16 марта 1930 г. "О выдвижении рабочих и массовом рабочем контроле над советским аппаратом").
В результате "чистки" в государственный аппарат влилось свыше 12 тыс. "выдвиженцев" (в некоторые публикациях эту цифру путают
с общей - 100 тыс.), причем Орджоникидзе на ХVI съезде КПСС сокрушался, что потребные еще 200-300 тыс. невозможно взять с
фабрик и заводов без того, чтобы не лишить их квалифицированной рабочей силы (233).
К концу 1-й пятилетки насчитывалось более 700 тыс. выдвиженцев (в т.ч. в промышленности, сельском хозяйстве и транспорте 500
тыс.) (234), а всего за это время было "выдвинуто" 0,8-0,9 млн. (при общей численности интеллигенции 4-5 млн.) (235). Неудивительно,
что в это время среди специалистов, занятых в народном хозяйстве, насчитывалось 1371,1 тыс. "практиков" (236), которыми были
заменены уволенные в ходе "чистки" дипломированные специалисты из старой интеллигенции.
Выдвиженчество, хотя и лишенное затем рекламы, широко бытовало и в дальнейшем . В составе советского интеллектуального слоя
всегда была значительной доля т.н. "практиков"- лиц, занимающих интеллигентские должности без соответствующего образования
(237). В 1941 г. на 1000 рабочих приходилось 110 ИТР, из которых 19,7% составляли инженеры, 23,3 техники и 67 - "практики" (238).
В 1956 г. среди ИТР промышленных предприятий "практиков" насчитывалось 57%, много было их даже в проектных учреждениях
(например, в НИИ "Южгипрошахт" -17%, "Кривбаспроекте" - около 60, в Запорожском облпроекте из 198 проектировщиков не имели
специального образования 111) (239). В 1964 г. на 100 ИТР приходилось 17 инженеров, 48 техников и 35 "практиков" (если же учесть,
что многие инженеры и техники работали в качестве рабочих, доля "практиков" на инженерных должностях увеличится до 45%) (240).
К 1977 г. не имели специального образования 30% мастеров (241), в целом же доля "практиков" упала до 9,8% против около 33% в
1960 г. (242)
Существованию категории "практиков" придавалось важное идеологическое значение, и даже в конце 70-х годов, казалось бы,
объективно негативный факт занятия интеллигентских должностей людьми без специального образования подавался как важное
завоевание, демонстрирующее существо советского общества в его движении к "стиранию граней" и "социальной однородности". Если
некоторые авторы, отмечая, что, хотя о недостатке ИТР в целом говорить не приходится, даже среди руководителей предприятий
только 2/3 в 1977 г. имели высшее образование, осмеливались предполагать, что, "пришла пора, когда должности инженеров (так же,
как и врачей, юристов, учителей, работников науки) могут и должны замещаться только дипломированными специалистами", то
виднейшие советские философы прямо выступали за сохранение и увеличения числа "практиков", считая их такими же
"выдвиженцами", как и в 20-х годах и подчеркивая, что "в действительности выдвижение "практиков" составляет специфически
социалистический путь постоянного пополнения рядов советской интеллигенции" (243). И надо признать, что этот подход как раз
наиболее правильно выражал сущность кадровой политики социализма: "Крайне вредна точка зрения, будто "практики" уже изжили
себя. Сторонники подобного взгляда не могут или не хотят понять, что "практики" в такой же мере не могут изжить себя, в какой не
могут быть изжиты основы социалистических общественных отношений, народовластие. Именно из самой сущности, самой природы
социализма вытекает необходимость выдвижения наиболее талантливых, организованных и деловых представителей рабочего класса
и колхозного крестьянства на ответственную хозяйственную и партийную работу. Целесообразность выдвижения они доказали
повседневной трудовой деятельностью, отрицать это - значит отрицать одно из коренных преимуществ социализма перед
капитализмом" (244). "Есть все основания утверждать, что категория практиков прямо вытекает из существа социалистических