Премия

Сейчас перед трельяжем вдруг надо ответить, что это вообще значит. Да-да внутренний мир для каждого он внутренний и самый ценный, и можно верить, что кто-то его хотя бы оценит, хотя бы взглянет на него. Но что это вообще значит. Что это такое, этот внутренний мир. Спроси напрямую о ее внутреннем мире. Конечно, можно тут же отмахнуться и сказать, что если не догадываешься, то нечего и объяснять. Если не в состоянии увидеть, то не о чем и говорить.

Но проблема в том, что этот вопрос можно задать себе?. Что такое внутренний мир. Да, иногда, конечно, нахлынет мировоззрение какое-то. А разберись в нем, и оно не твое. Это мировоззрение. А что твое. Мелькают какие-то мрачные тени об упущенном времени, упущенных красках, упущенном свете, упущенных мелодиях, уже давно не существующих запахах и родных объятиях, о прошедших теплых днях, своем детском смехе, блеске зеленых листьев у самых глаз, пушистом белом налете на твердых сливах, разноцветные мелки? и голые коленки на летнем асфальте.

Но всё это давно уже не существует. Неужели внутренний мир это лишь что-то напутанное, намотанное на яркую детскую радость. Чем привлечь другого человека. Нечем.

Зеркала? вдаль переполнены пугающе чужим человеком. Посреди маленькой квартирки стоит прямо и высоко, без движения, скрыв лицо под капюшоном, крупно моргая, темный, черный тихий силуэт, одетый по моде сновидений.

Невыносимо страшно, но взгляд оторвать невозможно, двинуться невозможно. Все так заполнено этим жалким страхом, что кажется, не будь этого жалкого страха, не было бы и остатка жизни.

Сверкает темное небо, сверкают молниями темные зеркала. В голове ее мелькнула мрачная тень, нахлынуло. Пугай... Пугай... теперь это не имеет значения. И этот дождь, будь он даже последним; "последним, я сказала".

Было еще видно - и в тучах бывают прорези для глаз. Пройдя по краю болота, она чутко прозрела глубокое прозрачное место - безошибочное, чтобы мигом покончить. Напротив освещенные окна скелета прибавляли света, разгорались желтым и красным золотом. И там внутри в мельчайших деталях вырисовывалась толпа празднично разодетого и счастливого народа. Там даже вдруг откуда-то с потолка полетели какие-то желтые сверкающие бумажки, и все одинаково трясли головами, чтобы стряхнуть их со своих волос.

Валентина так заинтересовалась этим скоплением, этой гурьбой радости, что отложила свое намерение. Было всё как будто знакомо, но немного передвинуто, и она не сразу поняла, что смотрит на окна зала, где ей сейчас предстоит петь.

Стало смешно, когда она сообразила, что вышла из дома как раз к началу концерта, и поэтому шла в эту сторону. "Ну пусть ждут. Господи, как я буду жить без этого". И рассмеялась еще, вспомнив, что как раз жить-то она и не будет. А все со сверкающими бумажками в волосах начнут бегать по темным этажам, искать ее и быстро громко топать по всем лестницам. Ее и ее смех накрыл ливень, и исчезли эти окна.

Первый звук грома заставил вздрогнуть в окнах разом всех мелких млекопитающих, тех, что в этот момент стояли у своих окон и рядом с ними. Серьезные крупные капли широко сверху раскинулись всей своей большой организацией. Вначале их можно было отличить, как членов этой организации. Зависнув, переглядываются водяные шарики. Бились отделившиеся капли об уличные поверхности, кучи шлака град тихонько пересыпал толченым кристаллом. Но вот уже толпа. Упала вода, сразу вымокла улица, в лужах вдребезги сверкая. Промокли узлы на шнурках, бегут по лужам каблуки, у тётенек разъезжаются прически. Стоять нельзя, вместо каждой капли каждый камень. Лужи встретились и в реке утонули. Утонул и этот слякотный кисель. Вот теперь началось. Ветви все гнулись до воды, до белого запаха обломленных сучьев. Всем множеством швыряло слева, и тут же швыряло и сверкало справа. Створки запертых дряхлых ворот зуб на? зуб не попадали. Все длилось недолго, небо быстро устало кроиться, буря все затопила и кончилась. Как внезапно прерванный скандал.

Сросшиеся лужи еще рисовали с молний копии. И капли еще расставались с небом каменного цвета. Разо?халась уже далекая гроза. Лилось в водосток. В кривое ведро под худой крышей наберется много дождя. Под карнизом течет с живых волос. С беспризорного письма разъезжаются утонувшие слова.

Самую сырую часть дождя рвануло прочь, растеклось солнце, засверкала зелень, и духота раскурилась тысячами запахов. Лучистые воздухи уже идут, не разбирая луж, расшитые плащи волоча по грязи. Последние, и уже нагретые, капли стекали сверкающей ртутью по гладкой черноте давно сгоревшей стены.

Уже давно не было звонков, и в приемную никто заходил. Леночке, прилежно сидящей за своим большим столом, уже просто осточертело разглядывать узоры на ковре и обоях и дождь за окном. Чтобы как-то отвлечься, можно было самой отнести подписанные бумаги в отдел кадров. Попросив Танюшку посидеть на телефоне, Леночка не спеша пошла к лестнице, обдумывая, где бы еще задержаться и не заскочить ли в буфет.

За дверью отдела кадров оказалось незнакомое большое помещение и незнакомые угрюмо работающие за столами мужчины. Видимо, задумавшись, она ошиблась этажом. Но, выглянув обратно в коридор, она убедилась, что пришла правильно. В кабинете на нее опять никто не обернулся. Несмотря на то, что она никого тут не узнавала, она без церемоний подошла к столику с телефоном и набрала номер

- Алло.

- Алло, Алёнка, ну наконец-то. Не поверишь, только вот звонить тебе хотела.

- Алло, что...

- Мой Витька поздно ночью уже прилетел. Там рейс задержали. Но этот охламон не купил, представляешь. Говорит, не было таких сапог. Вот ленивый балбес. Наверное, лень по магазинам было дальше ходить.

- Алло! Мне Ивана Сергеича...

- )))

Поняв, что ошиблась номером, Леночка нажала на рычаг и помедленнее накрутила на диске тот же номер заново

- Алло. Это кадры Иван Сергеича, будьте добры.

- Леночка, это не Иван Сергеич. Это я вам набираю, чайку нам сделайте, пожалуйста.

- Ой! Сейчас, Танюше скажу.

Положив трубку, Леночка присела на стол и посмотрела на сидящих

- Милые мужчины, где у вас тут справочник Телефоны все перепутала.

Один из милых мужчин галантно подал ей мятую пачку. В ней все фамилии и телефоны были незнакомыми

- Да что это у вас за список, ни одного человеческого номера.

Леночка снова набрала отдел кадров

- Алло. А вы переехали, что ли

- Алён, мы еще в прошлом году переехали. Ну ты даешь. Приходи сегодня, Витька понапривозил всего.

Повесив трубку

- Да что ж такое!

Позвонила на свой номер, а там мужской незнакомый голос.

- Ой! Подскажите, а Танюша там далеко Я приемную набирала.

- Ну наконец-то, девушка! Не дозвонишься до вас. Мы такси уже давно ждем. У нас поезд через полчаса...

Леночка бросила трубку и пошла к выходу

- Ребята, выкиньте уже свой телефон.

Она закрыла дверь, в кабинете переглянулись

- А кто эта новенькая

- Вроде из швейного цеха.

- А ничего такая.

Леночка пошла назад к себе. И только она открыла дверь в приемную, как мимо нее в двух шагах с грохотом несся бесконечный товарный состав, над головой оказалось солнечное небо, под каблуками щебень. Чуть не сломав тонкий каблук, Леночка задом запрыгнула с потоком воздуха обратно в свой отклеившийся коридор.

С неженской силой захлопнув дверь, обеими руками она вцепилась в знакомую, родную дверную ручку, боясь, что дверь распахнется опять на рельсы. При этом она не сразу поняла, что теперь в уши еще и ревет сирена. Не веря своим выпученным глазам, неудобно согнувшись у своей двери, она только часто дышала и тупо смотрела на разлетевшиеся по коридору бумаги. По ним пробегали чьи-то ноги. Не понимая ничего, под оглушительно вопящей сиреной Леночка съехала на пол, уставившись в горящую под потолком красную аварийную лампочку. Ее маленькое тело, всё такое маленькое и удобное, сложенное на полу в виде удобного же зета, занимало мало места и никому не мешало. Притихшая, она незаметно сидела.