Дым и зеркала

Вместо привычной толстогубой физиономии, обрамлённой клочковатой бородой и косичками-дредлоками, на Франка смотрело мужественное точёное лицо с квадратной челюстью и благородным римским носом. Лакруа несколько раз махнул пальцем ниже; теперь голова героя-любовника сидела на угловатом торсе подростка, из которого по-прежнему росли толстые руки и ноги, оставшиеся от привычной для Франка версии нейротехнолога. Затем, промотав несколько вариантов нижней части тела, он остановился на двух стройных ножках в мини-юбке и туфельках на каблуках.

- Можешь сам поразвлекаться, чувак, - Лакруа демонстративно переложил ногу на ногу, нагло глядя Франку прямо в глаза. - Потыкай в меня пальцем, выбери комплект, который тебе нравится. Хоть буфера мне накрути. Я всё равно останусь весёлым, дурным и чертовски изобретательным Арно, с которым ты будешь ходить на работу, пить кофе, травить анекдоты и, конечно же, творить реальность для всего остального мира. А потом я покажу тебе, как тыкать пальцем в мир, чтобы он собирался и разбирался по твоему вкусу. Поверь, миру можно накрутить такие буфера...

Франк моргнул несколько раз. Образ Лакруа, ленивыми движениями листающего варианты собственного облика, расплылся перед его глазами, скрывшись за ставшей уже привычной страницей Министерства Охраны Реальности. Он перешел в каталог блокировки рекламы, прокрутил все доступные ему варианты. Ниже ограничительной черты виднелись замутнённые, но всё равно различимые позиции: Франк разобрал слова "муниципальная дополненная реальность" и очень много цифр в столбце цен.

- Мы заболтались, Арно, - сказал он. - У тебя наверняка есть для меня новые заказы.

Закатное солнце, проливающееся в зал Лувра через высокое окно, играло на белом мраморе, придавая ему тёплый оттенок человеческой кожи. Адалин, затаив дыхание, любовалась тем, как крылатый бог поцелуем пробуждает от мертвенного сна свою возлюбленную.

- Каждый раз я нахожу в ней что-то новое, - шептала она Франку. - Я уже привыкла к тому, сколько динамики запечатлено в одном этом моменте, сколько чувственности в этих руках, сколько страсти и в то же время целомудрия... Видишь, это кульминация всей их истории, момент перехода из одной реальности в другую, после которого наступает их "долго и счастливо". Поначалу сам этот образ потрясал настолько, что не удавалось замечать детали; но теперь, когда у меня хотя бы не сразу выступают слёзы на глазах... Посмотри, насколько по-разному обработана поверхность кожи, одежды, каменного ложа... С ума сойти, морщинки на коже! И всё это высечено из одного куска мрамора...

Ещё несколько мгновений она заворожённо вглядывалась в шедевр Антонио Кановы, потом тряхнула своими короткими светлыми волосами и тихо рассмеялась:

- Прости, рядом с этой скульптурой меня заносит. Для меня она настолько родная, что мне хочется вас познакомить. Амур и Психея, это Франк; Франк, это...

Адалин осеклась, поймав его взгляд, уходящий вдаль в окно.

- Ты не видишь её...

- Нет, - сдавленно ответил Франк. - Я вижу только каменную плиту. А еще вижу голые стены и пустые тумбы... и мне страшно. Как будто я пришел на Елисейские поля воскресным днём, но там нет ни людей, ни машин... только призраки. Ходят сквозь меня, радуются тому, что давно пропало, и не подозревают, что уже мертвы... Тут не осталось ничего, Адалин. Это разграбленная могила. Нет, постой... видишь вон ту вазу? Она настоящая. Даже не знаю - забыли или побрезговали? В Лувре было достаточно сокровищ, чтобы насытить всю мировую жадность...

- Но где они теперь? - Адалин попятилась прочь от играющей тёплым светом иллюзии.

- Кто знает... Я бы предположил, что в частных коллекциях. Думаю, что не только Лувр теперь заполнен виртуальными подделками: даже Вандомская колонна наверняка стоит у кого-нибудь на частном острове... Хотя я и не уверен, что кто-то из этих богачей может осознать принципиальную разницу между подлинником и цифровой копией - наверное, им просто приятно владеть тем, что не может получить никто более. Вот кто понимает разницу между реальностью и виртуальностью... Что бы на это сказал Арно...

Адалин полубессознательно протянула ладонь к статуе, к тонким рукам Психеи, гладящим кудри Амура.

- Мадмуазель! Прошу вас, не касайтесь скульптуры!

Она вздрогнула от окрика невесть откуда взявшегося смотрителя музея, отдёрнула руку. Человек в униформе смерил её подозрительным взглядом, потом выдавил холодную дежурную улыбку и отошёл прочь, изредка поглядывая через плечо.

- А он хотя бы... настоящий? - ошеломлённо спросила она Франка, кивнув вслед смотрителю.

Тот покачал головой.

- Весь персонал виртуальный. Реальным людям незачем охранять воздух. Боты дешевле, да и бдительнее. Интересно, что будет, если взять какую-нибудь статую и грохнуть на пол? Наверняка сбежится куча народу; может быть, даже новостники - они сами как боты, вечно появляются из ниоткуда... Будут таскать тебя по всем инстанциям, грозить, кричать, но вряд ли что-то смогут предъявить - какой ущерб можно нанести иллюзии?..

Солнечный луч соскользнул с лица Адалин; теперь оно, в отличие от мрамора, казалось холодным.

- Тот вопрос, который ты задал Лакруа... - медленно произнесла она. - Мне кажется, я знаю на него ответ.

Она двинулась к выходу из зала - в коридор, где вдоль пустых стен бродили восхищённо шепчущиеся туристы.

- Я поняла это здесь, - сказала она, глядя на людей, оживленно обсуждающих давно исчезнувшие скульптуры и картины. - Реальность материальна, осязаема... но она гораздо более хрупка, чем виртуальность. Даже забавно, на самом деле: на одной чаше весов камень, дерево, даже плоть... а на другой - всего лишь свет и электричество, дым и зеркала. Но реальность так просто разрушить, сжечь, расколоть... Неудивительно, что человечество столь охотно предпочло цифровые ценности материальным. Они надёжнее, безопаснее и настолько дешевле...

- Не знаю, дешевле ли, - попробовал улыбнуться Франк. - Знала бы ты, за сколько продают всякую виртуальную ерунду для социальных сетей...

- Я говорю не о том, за сколько её продают, - Адалин осталась серьёзной, - а о том, какова её истинная ценность. Те же Амур и Психея... Ещё до того, как изобрели компьютеры, эту скульптуру много раз воспроизводили, с каждым разом всё более и более качественно. Но люди всё равно ехали в Париж, чтобы насладиться оригиналом - потому что без него не было бы копий. Потому что только у Кановы хватило сил сделать себя тем, кто потом смог создать такой шедевр. Подумай о том, сколько ему пришлось оттачивать своё мастерство, прежде чем выточить из камня живую плоть; сколько надо было шлифовать собственную душу, чтобы она отразилась в мраморе во всей красоте...

Франк не отрывал глаз от Адалин. Сейчас ему казалось, что он напрасно потратил столько денег на фильтр дополненной реальности: никакая виртуальная обманка не смогла бы проникнуть в его сознание теперь, когда эта девушка рядом с ним делила мир на подлинное и поддельное.

- Реальность - это сложно, - продолжала она. - Ты можешь купить мускулистое тело для своего аватара в Сети, и тебе не нужно будет истязать себя тренировками и отказываться от любимых пирожных. Ты можешь завести виртуальную подругу, и чем больше денег за неё ты отдашь, тем более реальной она будет казаться; но ты никогда не напишешь для неё стихи, не вырастишь цветы - никогда не станешь лучше, чем ты есть на самом деле. Виртуальность может удовлетворить любые твои потребности, дать тебе то, о чём ты мечтал, сделать тем, кому ты всегда завидовал... Но откуда берутся эти мечты, как не из реальности? И когда каждый из нас в своём виртуальном мире станет красивым, как первый красавец из когда-либо живших, когда нейроимпланты дадут нам всё, что мы видели у самых богатых людей мира - к чему мы будем стремиться тогда? Когда все мы будем счастливы в виртуальности, кому хватит сил творить реальность? Когда в наше сознание внедрят кнопку личного счастья, которую надо будет просто нажать...