Плохой фэн-шуй

Иногда он как бы невзначай спрашивал, нравится ли ей этот город и смогла ли бы она переехать туда и стать его консультантом и помощником. Он нуждался в поддержке кого-нибудь из местного круга граждан. Катя понимала: прежде чем отвечать на такие вопросы, нужно получше узнать задающего эти вопросы.

До его приезда оставались считанные дни, и Катя решила провести их в Коктебеле, заодно упорядочив свои мысли.

Отпуск был коротким, однако необходимых вещей набралось столько, что ее сумка с ромашками раздулась и стала похожа на маленькую клумбу. «Да, с таким гербарием в маршрутку не втиснешься», – подумала она и вызвала такси. Гулять – так гулять!

Она подошла к зеркалу и критическим взглядом окинула своё отражение. Каштановая, толстая в юности коса слегка похудела, но выглядела ещё вполне на невысокой Катиной груди. Завитки мягкими пушистыми колечками обрамляли затылок, чёлка лежала безукоризненно вровень с «рамкой» лица – изогнутыми плавной дугой бровями, красивой формы – верхний угол чётко над зрачком. Гладкая матовая кожа была по-прежнему свежа. Серые глаза не утратили блеска, а залёгшие под ними тени, Катя знала, уйдут уже через пару дней отдыха и продолжительного сна. Небольшой, слегка вздёрнутый носик, по поводу которого она расстраивалась в юности, теперь её вполне устраивал. Лицо было добрым и открытым. Правильно подмечено: каждый, после сорока отвечает за своё лицо.

Фигура была идеальной для её возраста. Впрочем, некоторые и в двадцать хотели бы иметь такую фигуру. Катя приближалась к «ягодному» периоду. Но думать об этом ей сегодня не хотелось. «Красота мужчин – их ум, ум женщин – их красота», – сказала она своему отражению, нанося мягкой кисточкой блеск на пухлые губы. Отлично! И Катя поспешила к зазвонившему телефону.

– Такси заказывали? – раздался голос диспетчера. – Выходите, вас ожидает тёмно-синий «Фиат».

Катя подхватила сумку-клумбу и, едва протиснувшись в двери, вызвала лифт.

Таксистом оказался молодой симпатичный татарин. Он всю дорогу балагурил и набивался в ухажеры.

– Только тебя мне не хватало! – смеясь, отвечала Катя.

Но что значит ехать на отдых, а не в налоговую инспекцию с декларацией: хорошее настроение передается и окружающим!

Когда приехали в Коктебель, Кате понравился большой дом, облицованный белым камнем, с живописной виноградной аркой у входа и просторным двориком, утопающим в цветах. Она попросила таксиста остановиться. Уже через пять минут Катя распаковывала свои вещи в чистеньком уютном номере с балконом на море.

Коктебель прекрасен в эту пору. Вода и воздух были одинаковой температуры. Отдыхающие на пляже располагались в комфортных десяти – пятнадцати метрах друг от друга. Все заведения были еще открыты, а основная волна отдыхающих уже схлынула.

Катя надела купальник, повязала вокруг талии парэо и поспешила к морю – со счастливой улыбкой, едва сдерживаясь, чтоб не побежать вприпрыжку. Она легко нашла своих подруг, лениво дремавших в шезлонгах на берегу.

– Вот это жизнь! Я понимаю! – Катерина улеглась прямо на горячую коктебельскую гальку и прикрыла глаза.

С высокой кареглазой Лерой Катя познакомилась несколько лет назад, на курсах английского. И Лера сразу залипла на Катю. Катерина знала за собой особенность – притягивать одиноких, неустроенных, порой несчастных людей, причём как мужчин, так и женщин. Им всем, почему-то, нравилось плакаться на свою судьбу именно в её жилетку. Ходить за ней по пятам, звонить и подолгу рассказывать о своих бедах и переживаниях, годами плавать в лужицах своих несчастий и делиться ими с ней, с Катей. Видимо, и Кате нравилось быть нужной бедолагам, жалеть, утешать и поддерживать в силу своего открытого, отзывчивого характера.

Так и с Лерой они сблизились на курсах. Лере тяжело давалась учёба, она часто называла себя «тормозом». Обычно, когда упорно не могла понять тему, оправдываясь, томно произносила: «Я была на своей волне». Вот это выражение «Я была на своей волне» Катя слышала от Леры регулярно и постоянно на протяжении нескольких месяцев, что поддерживало её английский. В такие моменты она мысленно отмечала – Present Continuous. Лере было за тридцать и она была в активном поиске. Это были отчаянные поиски, за гранью Катиного понимания. Лера могла сорваться на ночной звонок и лететь в неизвестном направлении навстречу потенциальному принцу на белом коне. Потом оказывалось: принц или не мог её узнать, или конь уже умчал его в другое место. Бывало, выяснялось, что звонил не той Лере, а то и резко забывал, что вообще звонил, когда видел перед собой ночную весталку в белой тунике, удачно прикрывающей крутые бёдра, с повязкой на голове. Для законченного образа весталке не доставало только двух палочек – для добывания огня. Но Лера была крепким орешком и не теряла надежды. Не было такой силы, что могла остановить её в поисках своей половинки. Она обматывалась куском ткани и, словно Аквила Севера, упорно шла навстречу своему Марку Аврелию. Ей нравилось выделяться из толпы, и у неё это хорошо получалось благодаря сходству с Жанной Агузаровой и немыслимым нарядам. Она носила необычную одежду и головные уборы. Мужчины и женщины на улице оглядывались. Правда, в маршрутку было неудобно втискиваться в шляпе размером с летающую тарелку. Лера подумывала: «Хорошо бы купить авто». Но дальше этой мысли дело не шло. На автомобиль нужны были деньги и навыки его водить. Откуда? Лера не отчаивалась и расширяла территорию поиска. На это были свои причины: Лера побывала у гадалки, и та рекомендовала ей быть активней, – под лежачий камень коньяк не течёт. И девушка ехала из Крыма в Москву с салатами оливье – потрясти домашней стряпней одинокого непризнанного художника на восьмом десятке лет, с которым летом познакомилась на нудистском пляже в Коктебеле и у которого имелась квартира, хоть и однокомнатная, зато в Москве. А что ему под восемьдесят, так это нормально – недолго ждать желанные метры в российской столице и пару раритетов от дедушки в придачу. К такому приданному, глядишь, и половинка объявится. Но оказывалось, что дедушка не такой уж одинокий, как рассказывал в Коктебеле: видимо, южное солнце и портвейн так удачно наслоились на Альцгеймера, что он запамятовал – трое внуков и восемь правнуков с нетерпением ожидают известий о его кончине. Правда, салат уписывал с завидным аппетитом, и Лера с разбитым сердцем и пустым тазиком возвращалась домой, утешая себя мыслью, что с таким аппетитом и тягой к жизни дед может и её пережить.

Возвращалась Лера поплакаться в Катину жилетку. Катя доставала очередную и жилетку и выслушивала горе-бабу. Иногда, чтоб развеять Лерино горе, Катя выводила подругу в любимый итальянский ресторанчик. Или в кафе. В особо трудные для Леры дни, Катя сажала её в свой Форд и они мчались развеять тоску на южный берег, в любимый Гурзуф. После поездки Лера чувствовала себя живой, в отличие от Кати. Иногда Лера оказывалась «случайно» возле дома Кати, заходила на минуточку и оставалась до позднего вечера, а практически до ночи. Ближе к полуночи, Лера чувствовала, что подзарядила свои батарейки, и, удовлетворённая, вызывала такси. Катя долго отходила от гостьи, а потом повторялось всё сначала. Может быть, Кате нужна была такая учёба, чтобы, наконец иметь мужество сказать подруге эгоистке, сосредоточенной на себе любимой, хоть иногда слово нет.

Горя у барышни всегда хватало, так как она была повёрнута на поисках мужчины и не догадывалась, что охота – это не женское, а сугубо мужское дело. А посему её охота всегда была неудачной. Однажды она решила реанимировать любовь своей юности и полгода жила смс-перепиской с мужчиной, так и живущим с тех давних пор в России. Приходя к Кате, она с пылающим взором рассказывала, как мечтает встретиться с ним. Она терялась в догадках и не могла понять, почему он никогда не звонит, ограничиваясь лишь короткими, редкими сообщениями. И на её приглашения в гости тоже пока не соглашается – стесняется, наверно. Катя советовала подумать: действительно – почему? Но Лера думать не привыкла. Или нечем было. Она привыкла действовать, как блондинка, хотя и была ярко рыжей от природы.