Скромный герой

И тогда коммерсант со слезами на глазах начал рассказывать потрясенной Мабель об отце. Никогда за все восемь лет, что они были вместе, не доводилось ей слышать таких нежных отзывов об этом человеке. Старичок говорил с чувством, но без напора, как будто в момент близости нашептывал ей свои ласковые слова. Отец Фелисито был человек очень бедный, батрак из Чулуканаса, а здесь, в Пьюре, он потом работал грузчиком и уборщиком мусора. Он так и не научился читать и писать, бо́льшую часть своей жизни проходил без ботинок, что бросалось в глаза, когда они переехали из Чулуканаса в город, чтобы Фелисито мог учиться в школе. Тогда Янаке пришлось обуть ботинки, и было заметно, как ему неловко ходить и как болят его стиснутые ступни. Этот человек был не из тех, кто проявляет привязанность к сыну с помощью поцелуев, объятий и нежных слов, которые отцы так часто говорят своим ребятишкам. Был он суров, груб и даже тяжел на руку, когда впадал в гнев. Любовь к сыну доказывал он тем, что заставлял его учиться, одевал и кормил — даже когда самому ему нечего было надеть и поесть, — отправил в автошколу, чтобы Фелисито научился водить машину и получил права. Благодаря этому безграмотному батраку существовала компания «Транспортес Нариуала». Отец Фелисито был беден, зато велик прямотой своей души: ведь он никогда никому не причинял вреда, никогда не нарушал закон, не затаил злобы на свою жену, которая бросила его, оставив на его попечение новорожденного сына. Если верно то, что сказано насчет зла, греха и загробной жизни, он сейчас наверняка в раю. Ему было просто некогда творить зло, он всю жизнь трудился как проклятый на работах, где меньше всего платили. Фелисито помнил, как по вечерам отец валился с ног от усталости. Зато он никогда не позволял себя топтать. По его словам, это как раз и отличало достойного мужчину от тряпки. Вот совет, который он дал своему сыну, прежде чем умереть на койке без матраса в Рабочем госпитале: «Никогда не позволяй себя топтать, сын». Фелисито всегда следовал завету отца, которого из-за нехватки денег он не смог похоронить даже в нише, так что его скинули в общую могилу.

— Ты понимаешь, Мабель? Эти мафиози требуют от меня вовсе не пятьсот долларов. Речь идет о другом. Если я заплачу, получится, что они меня топчут, превращают в тряпку. Ну скажи, что ты понимаешь, любовь моя.

— Заткнись и сядь, — приказал офицер, и Мабель заткнулась и снова без сил рухнула в кресло. — Никакой адвокат тебе не нужен — пока. Ты не арестована — пока. Мы тебя не допрашиваем — пока. Это только дружеская конфиденциальная беседа, я ведь предупреждал. И лучше будет, если ты наконец втемяшишь это себе в башку. Так не мешай мне говорить, Мабелита, и хорошенько вникай во все, что услышишь.

Но прежде чем продолжать, Сильва сделал еще одну долгую затяжку и неторопливо, колечками выпустил дым. «Он пришел специально, чтобы меня мучить», — подумала Мабель. Она чувствовала себя изнуренной и сонной, как будто в любой момент могла отключиться прямо в кресле.

Слегка подавшись вперед, чтобы не пропустить ни звука из речи начальника, сержант Литума молчал и не шевелился. И ни на секунду не сводил глаз с капитана.

— У нас целый ворох разных обвинений, — продолжал капитан Сильва, гипнотизируя девушку взглядом. — Ты хотела заставить нас поверить, будто тебя похитили, но все это была комедия, задуманная тобой и твоим дружком, чтобы пощипать дона Фелисито, кабальеро, который любит тебя до безумия. Фокус не удался: вы не приняли в расчет непреклонность этого сеньора, который не позволяет себя шантажировать. Тогда вы, желая его приструнить, подожгли офис «Транспортес Нариуала» на проспекте Санчеса Серро. Но и тут у вас ничего не вышло.

— Я — подожгла? Это и есть ваше обвинение? Значит, я еще и поджигательница! — Возмущенная Мабель попыталась снова встать, однако ей помешала слабость — или воинственный взгляд и угрожающий жест капитана. Она сложила руки на груди и вся сжалась. Теперь ею завладела не только сонливость, но и лихорадка; она начала потеть. — Значит, это я подожгла «Транспортес Нариуала»?

— У нас имеются и другие обвинения, однако в твоем случае я назвал только самые тяжкие. А ну-ка, сержант, перечислите сеньоре, за какие преступления ее могут осудить и какое ей грозит наказание.

Литума встрепенулся, поерзал в кресле, облизнул губы, достал из кармана листок бумаги, развернул его и откашлялся. И приступил к чтению, как будто ученик перед учителем:

— Незаконный сговор с целью подготовки плана похищения: отправка анонимных писем с угрозами, вымогательство. Незаконный сговор с целью разрушения коммерческого помещения с помощью взрывчатых средств; отягчающее обстоятельство: угроза соседним жилым домам и коммерческим помещениям, а также гражданским лицам. Активное участие в фиктивном похищении с целью запугивания частного предпринимателя и принуждение его к выплате денег шантажистам. Ложь, притворство, введение в заблуждение представителей власти при расследовании фиктивного похищения. — Литума спрятал бумажку в карман и добавил: — Таковы будут основные обвинения в адрес сеньоры, мой капитан. Прокуратура, возможно, присовокупит и другие, не столь тяжкие, как, например, нелегальное занятие проституцией.

— И каково может быть наказание, если обвинения будут доказаны, сержант? — спросил капитан Сильва, вперившись в Мабель насмешливым взглядом.

— От восьми до десяти лет тюремного заключения. Разумеется, с учетом смягчающих и отягчающих обстоятельств.

— Вы пытаетесь меня запугать, но у вас ничего не выйдет, — прошептала Мабель. Ей приходилось делать неимоверные усилия, чтобы ее пересохший и шероховатый, точно у игуаны, язык повиновался. — Я не стану отвечать ни на одно из этих лживых обвинений в отсутствие адвоката.

— А никто тебя и не спрашивает — пока, — весело заметил капитан Сильва. — Единственное, что от тебя сейчас требуется, — это слушать. Ясно, Мабелита?

Его недобрый взгляд заставил девушку опустить глаза. Отказавшись от борьбы, она удрученно кивнула.

Нервы, страхи, мысль о том, что каждый ее шаг может послужить новой уликой для пары незримых полицейских, сделали свое дело: в течение пяти дней Мабель почти не выходила из дому. Она высовывала нос на улицу, только чтобы метнуться за продуктами в китайскую лавку на углу, или в прачечную, или в банк. И бегом возвращалась обратно к своим тревогам и мрачным раздумьям. На шестой день она не выдержала. Такая жизнь была как тюрьма, а Мабель не выносила сидения взаперти. Она нуждалась в пространстве, ей требовалось видеть небо, слышать, вдыхать и ощущать под ногами город, находиться в толпе из женщин и мужчин, слышать крики осликов и лай собак. Она не была и никогда не будет монашкой-отшельницей. Мабель позвонила своей подружке по имени Соила и предложила сходить в кино, на сеанс, где наливают вермут.

— А что там идет, дорогуша? — поинтересовалась Соила.

— Да не важно, какая разница! Мне нужно побыть на людях, немножко потусоваться. Я здесь задыхаюсь.

Они встретились на Пласа-де-Армас, пообедали в «Лошаднике» и загрузились в киноцентр «Open Plaza» рядом с Пьюранским университетом. Фильм был довольно рискованный, не без клубнички. На Соилу напал приступ ханжества, и она крестилась при каждой постельной сцене. Вообще-то, она была великая бесстыдница и в личной жизни позволяла себе большие вольности, то и дело меняла дружков и даже хвасталась этим: «Пока тело выдерживает, им надо пользоваться, доченька». Соила была не красавица, зато с фигуркой что надо и одевалась со вкусом. Свободные манеры тоже помогали ее успеху у мужчин.

После кино Соила пригласила подругу поужинать у нее дома, но Мабель отказалась — не хотела в одиночку возвращаться в Кастилью поздно вечером. Она взяла такси, и, пока старая колымага ехала по уже полутемным кварталам, девушке подумалось: как все же хорошо, что полицейские скрыли эпизод с похищением от прессы. Они полагают, что таким образом запутают шантажистов и их будет проще вычислить. Однако сама Мабель жила в убеждении, что ее история в любой момент может попасть в газеты, на радио и телевидение. Во что превратится ее жизнь, если разразится скандал? Быть может, самое лучшее — это прислушаться к Фелисито и на время уехать из Пьюры? Почему бы не в Трухильо? Говорят, это большой, современный, растущий город с красивым пляжем, с домами и парками в колониальном стиле. И что конкурс маринеры[49], который там проводят каждое лето, — это стоящее зрелище. А что же парочка полицейских в штатском — поедут за ней следом на машине или на мотоцикле? Мабель посмотрела в зеркало заднего вида, в боковые зеркала и не увидела на дороге ни одной машины. А может, назначенная ей охрана — это только сказочка? Надо быть полной дурой, чтобы верить обещаниям фараонов.