Скромный герой

— Отец, мы тут с Тибурсио подумали, да и с мамой посоветовались… — Мигель немного запинался, как и всегда, когда ему случалось первым обратиться к отцу.

— Итак, вы умеете думать, — усмехнулся Фелисито. — Я рад это слышать, хорошая новость. И можно узнать, какая блестящая идея вас посетила? Надеюсь, вы не заставите меня отправляться к шаманам Уанкабамбы, чтобы спрашивать совета насчет шантажистов с паучком. Ведь я уже пообщался на эту тему с Аделаидой, и даже она, такая проницательная, не имеет представления о том, кто эти люди.

— Отец, тут дело ведь серьезное, — вступил в разговор Тибурсио. В его-то жилах уж точно текла родная кровь, сомневаться не приходилось. Они с доном Фелисито сильно походили друг на друга: опаленная солнцем кожа, гладкие чернющие волосы и худощавое тело. — Пожалуйста, отец, не надо шутить. Выслушайте нас. Мы вам добра желаем.

— Ну ладно, ладно. Я слушаю. О чем же речь, молодые люди?

— После объявления, которое вы дали в «Эль Тьемпо», вы находитесь в большой опасности, — изрек Мигель.

— Не знаю, сознаете ли вы, насколько велика эта опасность, — добавил Тибурсио. — Вы как будто накинули себе петлю на шею.

— Я уже давно в опасности, — поправил Фелисито. — И я, и все мы. И Хертрудис, и вы двое. С тех самых пор, как эти сукины дети прислали свое первое письмо с угрозами. Разве вы не знали? И дело касается не только меня, но и всей семьи. Или это не вам предназначено унаследовать «Транспортес Нариуала»?

— Но теперь все стало гораздо серьезнее, чем раньше, ведь вы их публично оскорбили, отец, — заметил Мигель. — Они ответят, они просто не могут спокойно стерпеть такой явный вызов. Они постараются отомстить, потому что вы их выставили на посмешище. Об этом судачит уже вся Пьюра.

— Прохожие останавливают нас на улице, чтобы предостеречь, — вставил Тибурсио. — «Присматривайте за отцом, ребята, такой выходки эти гады не простят» — вот что нам говорят на улицах и площадях.

— Получается, я сам провоцирую этих бедолаг! — в ярости перебил Фелисито. — Они мне угрожают, они поджигают мой офис, а зачинщик, выходит, я, поскольку сообщил им, что не позволю себя шантажировать, как эти педики, мои коллеги-транспортники.

— Мы вас не критикуем, отец, совсем наоборот, — поспешил заверить Мигель. — Мы вас поддерживаем и гордимся, что вы отнесли это объявление в газету. Вы прославили наше семейное имя.

— Но мы не хотим, чтобы вас убили, поймите, наконец, — поддержал брата Тибурсио. — Вы проявили бы благоразумие, если бы наняли телохранителя. Мы уже узнавали, в Пьюре есть серьезная фирма. Она обслуживает всех здешних шишек. Банкиров, плантаторов, углепромышленников. А выходит не так уж и дорого: вот их расценки.

— Телохранителя? — Фелисито расхохотался натужным издевательским смехом. — Субъекта, который будет повсюду следовать за мною как тень, с пистолетиком в кармане? Да если я прибегну к чьей-нибудь защите, то сделаю этим бандитам настоящий подарок. У вас в головах мозги или опилки? Это же означает признать, что я поддался страху и трачу деньги на охрану из-за того, что меня запугали. Это будет как если бы я начал отстегивать им самим. Не станем больше об этом говорить. Ешьте-ешьте, не то у вас рыба остынет. И давайте сменим тему.

— Но, отец, мы ведь о вас заботимся, — предпринял новую попытку Мигель. — Чтобы с вами все было в порядке. Прислушайтесь к нам, ведь мы ваши сыновья.

— Ни слова больше на эту тему, — приказал Фелисито. — Если со мной что-то случится, руководство «Транспортес Нариуала» перейдет к вам, и тогда можете делать что хотите. Хоть нанимать телохранителей, если вам так вздумается. А я даже и мертвый на такое не пойду.

Под отцовским взглядом сыновья опустили голову и без всякого аппетита принялись за еду. И Мигель, и Тибурсио всегда были достаточно послушными — даже в подростковом возрасте, когда дети особенно часто бунтуют из-за родительской власти. Они доставили Фелисито совсем не много головной боли — так, бывали отдельные выходки, обошедшиеся без последствий. Мигель однажды сбил ослика на шоссе Катакаос: парнишка только учился водить машину, а животное бросилось прямо под колеса. Сыновья и сейчас оставались достаточно послушными — хотя и выросли уже во вполне самостоятельных мужчин. Даже когда Фелисито велел Мигелю на год записаться в армию для закалки духа, тот безоговорочно подчинился. И что верно, то верно — оба они хорошо справлялись со своей работой. Фелисито никогда не был с детьми особенно строг — но не был для них и эдаким самодовольным папашей, который потакает сыновьям, превращая их в лодырей или гомосеков. Он старался приучить Мигеля и Тибурсио преодолевать трудности, чтобы они сумели управлять конторой, когда сам он будет уже не в состоянии. Фелисито обязал сыновей окончить школу, обучиться на механиков, получить права на вождение маршруток и грузовиков. В «Транспортес Нариуала» оба поработали на самых разных должностях: они были охранниками, дворниками, помощниками бухгалтера, контролерами, водителями и так далее и тому подобное. Хорошо и то, что парни между собой ладили, всегда стояли друг за дружку.

— Я этих сукиных детей не боюсь! — неожиданно выкрикнул Фелисито, пристукнув кулаком по столу. Мигель с Тибурсио отложили вилки. — Худшее, что они могут мне сделать, — это убить. Но мне и умереть не страшно. Я прожил пятьдесят пять лет, и этого достаточно. Меня утешает мысль, что, когда я отправлюсь к своему отцу, «Транспортес Нариуала» останется в надежных руках. — Фелисито видел, что оба сына пытаются улыбнуться, но вид у них все равно растерянный и беспокойный.

— Мы не хотим, чтобы вы сейчас умерли, отец, — прошептал Мигель.

— Если эти ублюдки вас тронут, мы заставим их дорого заплатить, — откликнулся Тибурсио.

— Не думаю, что они осмелятся меня убить, — успокоил сыновей Фелисито. — Они просто бандиты и шантажисты, не больше. Чтобы пойти на убийство, нужно иметь яйца побольше, чем для отправки писем за подписью паучка.

— По крайней мере, отец, купите себе револьвер и ходите при оружии, — не отступался Тибурсио. — Тогда в случае чего вы сумеете за себя постоять.

— Я подумаю, — согласился Фелисито. — А теперь я хочу, чтобы вы мне пообещали: когда я покину этот мир и «Транспортес Нариуада» окажется в ваших руках, этим куриным задницам не удастся вас шантажировать.

Он заметил, как сыновья обменялись удивленными и вместе с тем тревожными взглядами.

— Поклянитесь прямо сейчас, поклянитесь Господом, — попросил Фелисито. — Я хочу быть спокоен на этот счет, если что-нибудь случится.

Мигель с Тибурсио кивнули в ответ, перекрестились и прошептали: «Богом клянемся, отец».

Остаток обеда они провели в разговорах на другие темы. Фелисито вернулся к своей старой идее. С тех пор как Тибурсио и Мигель начали сами себя обеспечивать, он плохо понимал, как они проводят нерабочее время. Жили братья порознь. Старший снимал жилье в новом доме в Мирафлоресе, в белом, естественно, квартале, а Тибурсио на пару с приятелем — квартиру в Кастилье, рядом с новым стадионом. Есть ли у них подружки, любовницы? Гуляки они — или, может, игроки? Напиваются ли по субботам с друзьями? Ходят ли по кафешкам и шалманам, бывают ли у проституток? На что они тратят свободное время? Когда по воскресеньям сыновья заскакивают на обед к родителям на улицу Арекипа, они не слишком распространяются о своей личной жизни, а Фелисито и Хертрудис не сильно докучают им расспросами. Быть может, ему стоит иногда разговаривать с сыновьями по душам, чтобы больше знать о том, чем они заняты после работы.

Что в эти дни было хуже всего, так это интервью, которые ему приходилось давать после публикации объявления. Нескольким местным радиостанциям, репортерам из «Коррео» и «Ла Република», а еще собственному корреспонденту Перу из «Агентства новостей». Вопросы журналистов смущали Фелисито; руки начинали потеть, а по спине пробегали холодные ящерки. Говорил он с долгими паузами, подыскивая слова, и твердо отказывался от сочетаний «гражданское мужество» и «пример для подражания». Ничего подобного, что за нелепость, он просто исполнял завет своего отца, оставленный ему еще в наследство: «Никому не позволяй себя топтать, сынок». Журналисты улыбались, некоторые посматривали на него как на бахвала. Фелисито не обращал внимания. Он продолжал, поднимая сердце из пяток. Он просто привык трудиться, вот и все. Родился он бедняком из бедняков, в Япатере, что неподалеку от Чулуканаса, и все, что у него есть, он заработал собственным трудом. Он платит налоги и соблюдает законы. Так как же он может позволить каким-то ублюдкам, которые шлют угрожающие письма и даже не показываются на глаза, отнять у него нажитое? Если бы никто не потакал шантажу, то и шантажисты бы перевелись.