Под покровом тайны

-Ты красивая,- сказал он со странным акцентом и лизнул меня в сосок.

По телу прошла легкая судорога. Оборотень засмеялся и куснул меня уже в другую грудь. Я застонала и обняла его за шею.

Меня зовут Тим,- представился он и понес меня на берег,- это я тебя позвал, я чувствовал, что ты где-то рядом,- сказал он мне прямо в ухо, заставляя все волоски на руках подняться мурашками.

Неожиданно в моей голове всплыли мамины слова, и я резко высвободилась из объятий оборотня.

-Руки не надо распускать,- коротко предупредила я,- Лучше давай побегаем, кто быстрей добежит до дуба.

После этих слов Тим вновь обернулся рысью и пулей взлетел на дерево. Яростно мяукнув, я помчалась вслед за ним.

Потом мы, вновь перекинувшись, лежали молча под дубом и глядели в звездное небо

-Я видел тебя раньше,- неожиданно сказал Тим. Его рука лежала у меня на животе легонько гладя его кончиками пальцев. Я же только мурлыкала от удовольствия.

-Когда ты меня видел? - спросила я.

-Когда тебя привела колдунья, в дом, - ответил тот.

Вскоре я выяснила, что моя прабабушка прекрасно осведомлена о деревне оборотней, и что все они наши дальние родственники. Вот только почему она никогда мне об этом не говорила, было совершенно непонятно.

-Тим, - спросила я,- не знаешь, почему бабуля мне о вас ничего не говорила.

-Тот очень по-человечески пожал плечами.

-Не знаю, мне не рассказывают, я еще молод.

Однако я почувствовала, что он что-то утаивает.

-Тимчик,- ну, пожалуйста, скажи, ты же знаешь? - этим словами я опустила голову ему на грудь и провела языком по солоноватой коже. Мне это жутко хотелось сделать еще во сне.

Парень выгнулся дугой и застонал.

-Ну, пожалуйста, скажи,- опять спросила я и провела языком еще раз.

Тим вновь застонал и прижал мою голову к себе.

-Что ты делаешь со мной, так нельзя,- шептал он,- перестань, я не выдержу, и староста заругается.

-За что? - спросила я, легонько щекоча его мускулистую грудь.

-Я должен был забрать у тебя дар,- выдохнул Тим и замер, уставившись на меня неподвижным взором.

-Ты,- ты такая же колдунья, как твоя бабка!- неожиданно закричал он и, перекинувшись, исчез в густой кроне дуба.

Опешив от неожиданности, я некоторое время лежала неподвижно. Потом огляделась и убедившись, что вокруг ни души, открыла проход, вошла в свою спальню и невидимая дверь за моей спиной захлопнулась, скрыв от меня угрюмый лес Заповедья.

Натянув ночнушку, я улеглась в кровать. За окном уже светало. Мне не спалось, в голове бродили разные мысли, в основном о скором подъеме, Сегодня же у меня первый рабочий день.

Поэтому, вылежав минут пятнадцать, плюнула на дальнейший сон и, вскочив с постели, начала одеваться.

Заправив кровать, отправилась на кухню и под мамин храп, стараясь не шуметь, вскипятила кофе.

Сделав бутерброды с маслом и сыром, уселась за стол и начала завтракать. Бутербродов оказалось маловато. Есть хотелось невероятно. Поэтому из холодильника были вынуты несколько яиц и нажарена сковородка яичницы.

Когда закончила с едой, на часах, висевших напротив стола, время было половина шестого. Маму можно было еще не будить.

Я же сидела и размышляла над загадками, которых с каждым днем становилось все больше и больше. Меня очень беспокоили мои странные желания, сейчас я вполне понимала маму, когда та говорила:

-Девочка, сам не поймешь, как согласишься на уговоры своего парня.

Но дело было в том, что меня не надо было и уговаривать. Сегодня я была согласна на все, и только странное нежелание оборотня, дало возможность остаться девушкой. Так раздумывая над своими проблемами, не заметила, как прошло время.

В комнату вошла заспанная мама и сразу поправила папину фотографию на комоде. У меня запылали щеки.

-Какая бессовестная, думаю только о себе, даже не вспомнила ни разу о папочке,- начала страдать я и тоже прослезилась.

-Ничего доча, - сказала мама,- надо держаться, нельзя плакать, постоянно.

Я вскочила и налила ей кофе, пока она умывалась и чистила зубы. Бабушкиным инструкциям о запрете зубной щетки мама не доверяла. Но я то теперь знала, что мне зубные щетка и порошок не нужны вовсе.

Я сидела напротив мамы, которая без аппетита жевала бутерброд, и все вспоминала косую черную челку Тима, его сверкающие белые зубы, когда он улыбался. А особенно его руки со стальными мышцами, которые, тем не менее, могли так нежно касаться моей кожи. Интересно, какой дар он должен взять у меня?

-Леночка,- слабо улыбнулась мама, - опять в облаках витаешь. Сейчас у тебя такой вид... если бы ничего про тебя не знала, подумала, что ты влюблена по уши.

От неожиданно сказанных слов я ужасно покраснела и сконфузилась.

-Ну, мама, что ты говоришь,- смогла я пролепетать,- смотри, меня всю в краску вогнала, какая еще любовь?

-Значит, и вправду влюбилась,- вздохнула мама,- когда и успела с этими переживаниями?

На мои дальнейшие отговорки она только улыбалась, и качала головой.

Вскоре мы собрались и вместе пошли на работу. Остановка автобуса была за углом. Мамин автобус подошел первым, она чмокнула меня в щеку, пожелала удачного трудового дня и прошла в открытую дверь.

Я тоже недолго торчала на остановке, вскоре села в подошедшую четверку и покатила в сторону больницы.

Торжественных встреч по поводу первого рабочего дня не было, только Галина Петровна, улыбнувшись, пожала мне руку и вручила новый рабочий инструмент; швабру и ведро.

В сестринской я переоделась, по совету напарницы, осталась только в трусиках, и надела глухой медицинский халат, завязывающийся сзади. Его наверно, можно было обернуть меня в два раза, но, к сожалению, тогда не удавалось завязать завязки. Поэтому я вместо пояска обвязала себя бинтом, получилось вроде ничего.

Пожилая женщина оглядела меня критическим взглядом и сказала:

-Щупловата ты девка, не знаю, как носилки с такими кабанами будешь таскать?

-С какими кабанами?- удивилась я?

-Да вон, видишь, боров толстый лежит, пудов десять в нем наверно весу наберется,- сказала она, кивнув в сторону дверей, где врачи скорой завозили на каталке грузного мужчину.

-Сейчас они его на кушетку положат, а нам потом его таскать по кабинетам придется,- объяснила мне санитарка, когда я при знакомстве назвала ее Нинель Николаевна, она замахала руками и предложила называть по-простому - тетя Нина.

Следующие несколько часов для меня в памяти не остались, я только и бегала с ведром и тряпкой, замывая следы грязи, крови, рвоты. Застирывала испачканное фекалиями белье, судорожно сглатывая, чтобы самой удержаться от рвоты. Около часу дня поток больных почти прекратился и тетя Нина, вытирая пот, сказала:

-Ну, Ленка тебе и повезло, сколько лет работаю, а такой запарки еще не бывало. Наверно Господь тебя предупреждает, что зря ты сюда работать пришла.

-Нет, тетя Нина,- сказала я,- наоборот, для меня, наверно, сегодняшний день - испытание, если его пройду, то дальше все будет нормально.

Санитарка улыбнулась и сказала:

-Ну, дай то Господь.

Мы едва успели перекусить, когда скорая привезла молодую девушку, немногим старше меня. Она лежала, скрючившись, на каталке, бледная и безучастная ко всему.

Когда мы переложили ее на кушетку, она только простонала и схватилась руками за живот.

Через десять минут в смотровой кабинет быстрым шагом зашел высокий черноволосый доктор.

-Ого, - сказал он, посмотрев на меня,- у нас новенькая санитарка, да еще и премиленькая. А вот осмотр ты у меня не проходила, ну, сейчас мы это исправим.

С этими словами он ловко сунул руку мне в халат и быстро ощупал обе груди.

Я так растерялась, что даже не успела ничего сказать, как он убрал руку и заявил:

-Ну, вот теперь все в порядке, онкоосмотр проведен, патологии не выявлено.

-Борис Палыч, ты опять за свое!- послышался сзади возмущенный возглас Галины Петровны,- совсем обнаглел, щупал бы медсестер у себя в гинекологии, они там у тебя все сисястые. Чтобы больше к девочке нашей не подходил!