Ведьма и король

Я посмотрел на нее внимательно и сказал:

- Саар…

- Пойду отнесу лепешку собакам, - сказала она и вышла из шатра. После этого мы долго не говорили.

Как-то утром, когда Кельтхайра не было, я проснулся и увидел, что Саар тоже не спит.

Я смотрел на мою колдунью. Она держала арфу, натягивая струну, взамен лопнувшей. На лице ее играли блики от воды

- Расскажи мне о тайне своего сердца, - сказал я неожиданно для себя.

Она усмехнулась:

- Ты знаешь все мои тайны. У меня есть пять сестер и…

- И три брата, - перебил я. – Я спрашиваю, есть ли кто у тебя на уме?

- Ты спрашиваешь, о мужчине, с которым я хотела бы разделить ложе?

От ее спокойного голоса мне стало не по себе. Я почувствовал себя последним дураком. Но ответить пришлось.

 - Да, об этом речь, - промямлил я.

- Нет, - ответила она так же спокойно. – Мне никто не нравится.

 - А если понравится, что тогда?

- Что тебе до этого, Конейр? – засмеялась она.

- Ты права, - засмеялся и я.

Саар пощипала струны, прислушиваясь к звуку. Собаки снаружи залаяли и она выскочила посмотреть. Я проводил ее взглядом и перестал смеяться.

Саар вскоре вернулась и спросила, почему я такой хмурый.

История с Фиал не прошла бесследно, и теперь я проявлял известную осторожность, присматриваясь к женщинам. Саар была права – враги мои не дремали, и поэтому в каждой красивой чужачке я видел теперь отравительницу. Но все изменилось, когда я заметил Этне, дочь Форгала.

Форгал был моим верным сторонником. Даже когда Айлин стала наложницей отца и моя мать была отвергнута, Форгал не гнушался разговаривать с нами. Один раз он привел матери рабыню, чтобы ей не приходилось самой замешивать хлеб, а на мое совершеннолетие подарил лучшего щенка из племени любимой суки. После того, как я стал королем, Форгал взялся отвечать за вооружение войска. Однажды мы с Саар пришли к нему, чтобы договориться о новых щитах. До этого я трижды встречал его дочь, а в этот раз увидел и удивился, как она выросла - ведь я помнил ее еще ребенком. У Форгала были гости. Этне сидела с девушками своего возраста. Пока гостьи болтали, юная хозяйка не выпускала из рук шитье. У нее были ласковые глаза и родинка над губой. Я наклонился к Саар, которая гладила моего пса. Пятнистый еле слышно скулил от удовольствия, и пытался лизнуть ее в ладонь.

- Посмотри на Этне. Что скажешь? – спросил я у моей колдуньи.

Некоторое время Саар молча разглядывала девушку, а она не замечала наших взглядов и продолжала шить. Подруги тормошили ее, им хотелось играть и смеяться, но Этне только качала головой. Я подумал, что она не только красивая, но и хорошая хозяйка, и с нетерпением ждал ответа.

 - Ну? – поторопил я Саар, потому что она молчала очень уж долго.

Этне повернула голову, увидела меня и склонилась над шитьем, заливаясь румянцем так, что покраснели уши и шея. Саар переложила с колена на колено собачью голову, похлопывая Пятнистого по холке.

- Хорошая девушка, - сказала моя колдунья. – Думаю, она достойна тебя.

- Кровь моя играет при виде ее, - доверился я.

- Думаю, и ты ей приятен, - сказала Саар ровно.

Форгал не был против, и вскоре Этне стала мне женой.

В эти дни я впервые остался без Саар. Она отправилась проведать родственников, так как младшая ее сестра занемогла. Я отпустил ее, попросив вернуться скорее. Она не пообещала.

Она вернулась, когда уже были съедены все припасы, выпито все пиво и все вино закончилось. Как-то утром, возвращаясь во дворец, я увидел мою колдунью у общего костра. Рядом с ней сидел Угайне. Они жарили мясо на прутиках и смотрели друг на друга с улыбкой.

Я позвал Угайне и отправил его с поручением. Потом подошел к Саар.

- Не слишком ты торопилась, - упрекнул я ее.

- Я здесь уже третий день, - спокойно сказала она. – Ты проходил мимо.

Она протянула мне зажаренное мясо, и я взял кусочек.

- Как сестра? – спросил я.

- Здорова, милостью богов.

Мы помолчали, потому что я впервые не нашелся, что сказать.

Этне появилась на пороге Зеленой ветви и замерла, глядя на нас. Мне стало стыдно, будто меня застали за чем-то порочным. Я поспешно прожевал мясо и подошел к жене. Она была без плаща.

- Не стоит выходить так, - сказал я. – Застудишь кости.

Жена ничего не ответила и ушла к себе. До ночи она молчала, словно была обижена. Однако, взвесив на ладони брачную дощечку[1], снова возлегла со мной.

Я видел, что Этне относится к Саар с неприязнью еще почище Кельтхайра, и не мог этого понять. А Саар вела себя, как обычно, хотя почти никогда не разговаривала с моей женой.