Страница 21 из 38
И довольный собой Дали стал накручивать свои усы.
– Гала, как ты оцениваешь мой самый великий шедевр?
Женщина встала.
– О, я здесь неплохо выгляжу!
– Конечно, моя дорогая, тебе здесь не дать и двадцати лет. Ты у меня просто потрясающая, и такой красотой должны любоваться все. Нельзя такую утонченную фигуру держать в тайне. Великий Микеланджело был бы потрясен, увидев тебя, я уже не говорю про древнегреческих скульпторов.
Гала смущенно отвела глаза, ей очень нравилось, когда муж так восхищался ею. Муза тихо порхала рядом с Дали. Художник поблагодарил ее, мысленно помахав ей рукой. «Нам надо отдохнуть, но мы опять с тобой встретимся. Спасибо тебе за все, что ты делаешь для меня». Вдохновение покидало комнату и еле слышно прошептало: «Спасибо тебе, мне всегда нравится, что ты точно отображаешь все мои идеи. До встречи!» И муза отправилась за новыми ощущениями и впечатлениями, а художник смотрел на картину с большим удовольствием и гордостью, задавая себе лишь один вопрос: «Смогу ли я хотя бы повторить подобное?»
Глава 29
Война в Европе подходила к концу. Где-то на берегах Волги далекой России Красная армия нанесла сильнейшее поражение непобедимой Германии, и теперь русские гнали немцев назад на запад. Союзники высадились в Нормандии и двинулись на фашистов с запада. У Германии еще оставались силы, но Дали знал, что судьба фашизма предрешена. Когда художник только приехал в Америку, его как-то спросили: «А почему Вы уехали из Европы? Ведь Вы же симпатизировали фюреру». Дали усмехнулся: «Гитлер тоже был художником, очень чувственной и противоречивой натурой, в какой-то степени таким же, как я. Но только мои комплексы и страхи находят выход в картинах, а у Гитлера все это выливается в войнах, насилии, крови, газовых камерах и крематориях. Неудовлетворенная собой личность будет крушить все на своем пути. А виноваты во всем преподаватели Венской школы искусств. Не оценили талант молодого человека, вот и получили результат». Но назойливый корреспондент не унимался:
– Так все-таки скажите, почему Вы покинули Европу?
– Почему, почему… Если бы Гитлер пришел к власти во всем мире, он истребил бы всех истериков вроде меня.
Больше вопросов не возникало.
Уже шли кровопролитные бои в Польше, союзники освобождали любимую Францию, на Тихом океане американцы сражались с японцами. Дали переехал в Лос-Анджелес, приморский город, напоминающий ему родную Испанию теплым морем, белыми песками, пальмами и живописной природой. Когда он прогуливался с женой по набережной и мечтательно вдыхал теплый морской воздух, Гала вдруг вздохнула:
– Сальвадор, а может, мы купим домик и останемся здесь навсегда?
– Мой ангел, ты же знаешь, я терпеть не могу большие города.
– Мы можем поселиться где-нибудь за городом и жить в тиши, наслаждаясь природой, ты мог бы творить свои картины на этих пляжах.
– Гала, что ты такое говоришь?! – Дали остановился. – Как я могу жить без своей Каталонии и без моего пляжа? Там прошли все мое детство и юность! Там мы полюбили друг друга! Ты, наверное, забыла запах олеандров и вкус персиков из садов Фигераса. Ты же знаешь, я каждый день мечтаю побыстрей вернуться домой.
– А чем плохо здесь, в Америке? – взмолилась Гала. Испанию она, конечно, любила, но для нее она была одной из европейских, пусть даже и красивых стран.
– Гала, моя Гала! Америка – чудная страна, но здесь я задыхаюсь. Мне не хватает простора и той энергии, которую щедро давала мне моя любимая Жирона1.
– Сальвадор, ты не забыл, что завтра твоя выставка? Ты опять, наверное, что-нибудь придумаешь? – нежно улыбаясь, сказала Гала. Одним из ее достоинств было наитончайшее чувство такта, она тонко чувствовала своего Наполеона.
– Даже не сомневайся! – заговорщически накрутив ус, ответил Дали, и они пошли дальше по набережной, любуясь закатом калифорнийского солнца.
Глава 30
К центральному входу выставки Сальвадора Дали во время торжественного открытия подкатил черный дорогой лимузин, из которого вышел статный мужчина, одетый в золотой пиджак, мятые штаны цвета шкуры жирафа и туфли из крокодиловой кожи, в руках гость держал королевский посох, а на его голове возвышалась корона. Свита из нескольких карликов крутилась вокруг него, а в начале процессии шествовал дворецкий в ливрее, который громовым голосом объявлял, что на выставку пожаловал сам король живописи! Высокий гость в сопровождении карликов величественно вошел в здание галереи. Толпа расступилась. Король степенно посещал один зал за другим, красочно опираясь о свой монарший посох. Любопытная толпа следовала за ним, обступая со всех сторон. Люди кругом перешептывались.
– Кто это? – спрашивали одни.
– Это, по-моему, монарх из Монако или Швеции! – отвечали другие.
В это время таинственный незнакомец, выделявшийся своим громадным ростом на фоне карликов, торжественно обошел залы галереи и, презрительно глянув на всё свысока, сел в лимузин и уехал так же быстро, как и появился, оставив любопытных зевак смотреть ему вслед. На следующий день все газеты пестрели заголовками и фотографиями: «Сальвадор Дали, король живописи, посетил собственную выставку в сопровождении своих подданных». На фотографиях были запечатлены Дали в золотом пиджаке и с короной на голове и маленькие шуты с игрушечными шпагами наперевес, сопровождавшие короля.
Когда Дали вернулся домой после открытия выставки, он с хохотом ввалился в комнату жены.
– Дорогая, ты просто не представляешь, как прошло открытие выставки!
– Милый, дай догадаюсь! Наверное, ты опять устроил очередное шоу?! – и она мягко улыбнулась.
– О, нет, моя дорогая! Что там шоу, это было грандиозное представление! Сам король, да еще и в сопровождении бесподобной свиты, торжественно прошелся по моей галерее. В золотом пиджаке, представляешь?! И даже с короною на голове!
– Там был король, а меня там не было? – с досадой воскликнула Гала, одновременно подпрыгнув от удивления.
– Да, там был король живописи в сопровождении десяти карликов.
Женщина рассмеялась.
– А где ты взял карликов, дорогой?
– В цирке лилипутов, конечно. Я заплатил им целых тридцать долларов каждому, и, знаешь, милая, они были просто молодцами.
Глава 31
Война в Европе подходила к концу. И хотя выставки Дали следовали одна за другой, теперь Америка превращалась для него в тюрьму, а живительная свобода находилась там, где маленькие улочки Парижа, Булонский лес, уютные ресторанчики на бульваре Капуцинок и, конечно, родные дорожки, лужайки, песчаный пляж и море Каталонии, подобного которому больше нет нигде в мире. Дали дико не хватало того воздуха, наполненного романтическим духом, что витал в единственном городе на Земле.
Несмотря на то что ураган войны, пронесшийся по Европе, оставил много руин и превратил многие дома в пепелища, беженцы уже начали возвращаться в родные края, где царили голод и нищета. Парижу повезло, он не сильно пострадал от войны, но там все еще было неспокойно. Гала уговорила Дали немного подождать: «Пусть все успокоится, пройдет время, наладится мирная жизнь, и мы обязательно вернемся домой».
Дали, покинутый музой, на некоторое время остался жить в Америке. Однажды утром он получил письмо от своего друга Пабло Пикассо. Молодой почтальон принес его вместе с газетами и весело сказал: «Сеньор Дали, Вам письмо из Европы». «Кто же мог мне написать?» – удивился Дали. Он взял конверт, на котором был указан обратный адрес: Франция, Париж.
– О, да это же сам Пикассо соизволил вспомнить меня! Вот, возьми, голубчик! – и Дали протянул доллар молодому человеку. Заинтригованный, он начал читать письмо.
«Сальвадор! Друг мой! Война закончилась, и все патриоты страны начали трудиться на ее благо! Мы разгромили фашизм, и теперь начнется новая эра в жизни прекрасной Франции. Мы, коммунисты, стараемся построить новую жизнь, где будут счастливы все люди. А потом мы вернемся в Испанию и свергнем угнетателя народа генерала Франко. Мой друг, приезжай скорей! Америка – не твоя стихия. Наша родина там, где мы родились и выросли. Наше Отечество там, где мы стали теми, кем являемся сейчас».