Страница 30 из 41
Употребление титула «князь» верховными правителями Руси засвидетельствовано впервые на печати Ярослава Мудрого, найденной в Новгороде и датируемой в широких рамках правления Ярослава: «о Ѩросла[в] к. нѧ. роус. с» («Ярослав – князь русский»)[374]. В надписи из Софии Киевской, относящейся к Святославу Ярославичу, который в граффито № 13 был назван «каганом», и датируемой 1078 г., употреблен глагол, производный от слова «князь»: «Четыре лета княжил Святослав…»[375]. Наконец, в «Памяти и похвале князю русскому Владимиру» Иакова Мниха (вторая половина XI в.) Владимир Святославич регулярно называется уже не «каганом», а «князем»: «Тако же и азъ, худый мнихъ Иаковъ, слышавъ от многыхъ о благовѣрнемъ князѣВолодимери всея Руския земля…», «како просвѣти благодать Божия серд це князю рускому Володимеру, сыну Святославлю, внуку Игореву…» и др.[376].
В XII в. термин «каганъ» не был полностью предан забвению. В ПВЛ он встречается в рассказе о походе Святослава на хазар под 6473 (965) г. Однако здесь каганом называется не Святослав, а хазарский правитель: «Иде Святославъ на козары; слышавше же козари, изидоша противу съ княземъ своимъ каганомъ»[377]. Наименование «каганъ» употребляется здесь как равнозначное титулу «князь». Это упоминание особенно важно как свидетельство известности в Древней Руси, что каганом назывался именно хазарский правитель, и воспоминание о происхождении слова сохранялось вплоть до XII в., т. е. через 150 лет после падения Хазарского каганата. Однако нормальным для лексикона летописца было слово «князь», которое он и прилагает к правителю хазар в переложении сказания о хазарской дани: «Съдумавше же поляне и вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему и къ старѣйшимъ, и рѣша имъ: “Се, налѣзохомъ дань нову”. Они же рѣша имъ: “Откуду?”. Они же рѣша: “Въ лѣсѣна горахъ, надъ рѣкою Днѣпрьскою”. Они же ръша: “Что суть въдали?”. Они же показаша мечь. И рѣша старци козарьстии: “Не добра дань, княже!”»[378].
Последним древнерусским текстом, в котором использован термин «каганъ», было «Слово о полку Игореве», где встречается прилагательное «коганя»: «Рекъ Боянъ и ходы на Святъславля п^творца стараго времени Ярославля Ольгова коганя хоти»[379]. Выражение «Ольгова коганя хоти» дискуссионно[380], однако при любой его интерпретации не подвергается сомнению употребление термина «каганъ» применительно к Олегу Святославичу (ум. 1115 г.), который был в конце XI в. не только князем Тмуторокани, но и крымских хазар, что и может объяснять его титулование каганом.
Приведенные случаи употребления терминов «князь» и «каганъ» в XI–XII вв. дают основания полагать, что, по крайней мере, до последней четверти XI в. официальным титулом великих киевских князей был термин «каганъ», который на протяжении XI в. начал заменяться, а к концу столетия был окончательно вытеснен титулом «князь». Вместе с тем и в XII в. сохранялось представление если не о хазарском происхождении титула, то, по меньшей мере, о его связи с Хазарией и хазарскими правителями. При этом значение его не вызывает у летописцев и авторов граффити ни малейших сомнений: термин никогда не поясняется[381].
Неслучайно поэтому некоторые лингвисты пришли к выводу, что в Древней Руси титулы «каганъ» и «князь» употреблялись последовательно: сначала использовался термин «каганъ», и только затем появляется термин «князь», усвоенный восточными славянами в конце XI в.[382]. Однако этому предположению категорически противоречит как происхождение слова «князь», так и его фиксация в иноязычных источниках. Общепризнанным является возведение др. – русск. князь к прагерм. (или готск.) kuningaz, которое было заимствовано еще в праславянскую эпоху: оно нашло отражение в большинстве славянских языков[383]. Нет никаких оснований полагать (и такие основания приведены не были), что первоначально слово kuningaz попало в западно- или южнославянские языки и только несколькими столетиями позже было заимствовано восточными славянами из других славянских языков. Более того, его использование славянами отмечает Ибн Хордадбех, писавший в 30-х гг. IX в.[384]. В перечислении титулов «владык Земли» он указывает, что «владыка («малик») ас-Сака-либа» именуется «кназ»[385]. Так же называет правителя славян и ал-Бируни[386]. В тексте Ибн Хордадбеха термин искажен – к. нан, к. бад, но еще издателем сочинения Ибн Хордадбеха М. де Гуе была предложена конъектура «к. наз», принятая современными исследователями[387]. В тексте же ал-Бируни чтение «кназ» не вызывает сомнений. Однако ни Ибн Хордадбех, ни ал-Бируни не указали, правитель какого славянского народа обозначается этим термином. Тем не менее их сообщения, безусловно, указывают на использование термина «князь», и именно в славянском произношении, в славянской среде задолго до XI в.
Таким образом, можно с достаточной уверенностью полагать, что титулы «князь» и «каганъ» сосуществовали в IX – первой половине XI в. Хотя и немногочисленные, но засвидетельствовавшие их употребление источники указывают, как представляется, и на их распределение. Титул «каганъ», начиная с Вертинских анналов, соотносится с русами-скандинавами (свеонами, норманнами), тогда как «князь» определяется восточными источниками исключительно как правитель славян.
Заимствованный в праславянскую эпоху для обозначения правителя (племенного или военного вождя, главы группы или союза племен) термин «князь» – поскольку он появляется в XI в. – вряд ли мог быть утрачен на несколько столетий, а затем возникнуть снова[388]. Значительно вероятнее, что он продолжал существовать в славянских племенных объединениях как традиционное обозначение статуса верховного правителя, превратившись со временем в титул. Этим термином в X в. могли называться правитель древлян Мал, вожди северян, вятичей и других племенных союзов до, а возможно, и после их подчинения Киеву. Когда возникает практика назначения киевским князем своих сыновей в качестве посадников в крупные города (бывшие племенные центры), то они принимают местный титул правителя – «князь».
Усвоение хазарского (тюркского по происхождению) титула «каган» скандинавскими вождями, обосновавшимися в Восточной Европе в IX в., ныне не вызывает сомнений у подавляющего большинства исследователей. По словам А. П. Новосельцева, «правитель русов принял титул хакан довольно рано, скорее всего, в первой половине или, точнее, в первой трети IX в. <…> Принятие русским князем титула хакан явно символизировало его претензии, во-первых, на независимость от Хазарии, а во-вторых, отражало реальное положение русского князя, под властью которого уже должны были находиться другие правители. После объединения южнорусских и северорусских земель в конце IX в. титул хакан остался за князьями Киева»[389]. Внешнеполитическое значение принятия титула «каган» русами бесспорно. Однако думается, что не только, а на первых порах, может быть, и не столько оно определило обращение русов к хазарскому титулу. Их утверждение в Восточной Европе не могло не сопровождаться противостоянием с местной, племенной знатью (ср. летописный рассказ о покорении Ольгой древлян). Необходимость маркировать свой особый статус, отличный от славянской племенной знати, требовала принятия ими инокультурного по отношению к славянам титула. При этом, несомненно, предпочтителен был титул, с одной стороны, возможно более высокого ранга, с другой стороны, известный славянам. Этими качествами звание «конунг» не обладало, поскольку, во-первых, оно применялось в Скандинавии IX в. к правителям разного уровня, т. е. его статус колебался, а во-вторых, оно вряд ли могло быть знакомо восточным славянам до появления скандинавов. Напротив, титул «каган» соединял все необходимые условия: его, несомненно, хорошо знали славянские племена, платившие дань Хазарскому каганату; он обозначал правителя самого высокого ранга в Восточноевропейском регионе; наконец, он пользовался известностью в Византии, контакты с которой скандинавы установили уже в начале IX в. Все это делало хазарский титул максимально привлекательным для новой военной знати и правителей скандинавского происхождения, которые должны были познакомиться с ним уже при первых контактах с арабским миром – не позднее конца VIII в., когда восточное серебро начинает поступать в Восточную и Северную Европу[390]. Принятие этого титула как специализированного обозначения верховного правителя имело не только социально-политическое, но и символико-идеологическое, а может быть, и сакральное значение.
374
Янин В. Л., Гайдуков П.Г. Актовые печати Древней Руси X–XV вв. М., 1998. Т. 3: Печати, зарегистрированные в 1970–1996 гг. С. 113. № 2а.
375
Высоцкий С. А. Древнерусские надписи. С. 41–45.
376
Память и похвала князю русскому Владимиру / Подгот. текста, пер. и коммент. Н. И. Милютенко // БЛДР. СПб., 1997. Т. 1: XI–XII века. С. 316, 317. Не исключено, однако, что в дошедшем до нас тексте в рукописях XV в. и позже княжеский титул был подвергнут правке.
377
ПСРЛ. 1997. Т. 1. Стб. 65; 1998. Т. 2. Стб. 53. О предпочтительности истолкования слова «каган» как титула, а не имени собственного, в данном контексте см.: Коновалова И. Г. Древнейший титул. С. 227–228.
378
ПСРЛ. 1997. Т. 1. Стб. 17; 1998. Т. 2. Стб. 12.
379
Слово о полку Игореве / В.П. Адрианова-Перетц. М.; Л., 1950 (Литературные памятники). С. 30.
380
Каган М.Д. Каган// Энциклопедия «Слова о полку Игореве». В 5 т. СПб., 1995. Т. 3: К-О. С. 3–4.
381
На это обстоятельство указала И. Г. Коновалова (Коновалова И. Г. Древнейший титул. С. 228).
382
Львов А. С. Лексика «Повести временных лет». М., 1975. С. 198–200; см. также: Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986. С. 269.
383
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. М., 1967. Т. 2. С. 266.
384
Коновалова И. Г. К вопросу о датировке сообщения Ибн Хордадбеха о путях купцов-русов // ВЕДС. X. 1998. С. 52–57.
385
BGA. Lugduni Batavorum, 1889. Yol. 6. Р. 17; Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Пер. с араб., коммент. исслед., указ, и карты Н. Велихановой. Баку, 1986. С. 61. Прочтение к. нан, к. бад как konungr «конунг», предлагавшееся некоторыми исследователями, крайне маловероятно.
386
Аль-Бируни, Абу-р-Райхан Мухаммад ибн Ахмад. Избранные произведения. Ташкент, 1957. Т. 1: Памятники минувших поколений. С. 153.
387
Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. С. 159; см. подробнее: Калинина Т. М. Восточноевропейские правители по данным арабо-персидских географов X в. // Анфологион: Власть, общество и культура в славянском мире в средние века: К 70-летию Бориса Николаевича Флори. М., 2008 (Славяне и их соседи. Вып. 12). С. 76–89.
388
Ср.: «Титул “князь” мог быть усвоен восточными славянами не в конце XI в., а значительно ранее» (Коновалова И. Г. Древнейший титул. С. 229–230).
389
Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя. С. 159. Ср.: «Претензии первых князей на престижный титул “каган” были связаны, прежде всего, с их политическими амбициями, направленными “вовне” и демонстрируемыми при дворах византийского и франкского императоров» (Петрухин В. Я. «Русский каганат», скандинавы и Южная Русь: средневековая традиция и стереотипы современной историографии// ДГ. 1999 год. М., 2001; Он же. Русь и Хазария: к оценке исторических взаимосвязей // Хазары. Khazars / В. Петрухин, В. Москович, А. Федорчук, А. Кулик, Д. Шапиро. Иерусалим; М., 2005 (Jews and Slavs. Y. 16 / Евреи и славяне. Т. 16). С. 75–76).
390
Noonan Th. Why Dirhams First Reached Russia: the Role of Arab-Khazar Relations in the Development of the Earliest Islamic Trade with Eastern Europe // Noonan Th. S. The Islamic World, Russia and the Vikings, 750–900: The Numismatic Evidence. Aldershot, 1998 (Variorum Collected Studies Series, 595).