На пороге Мира

- Он сказал так: “Я не против маленьких разовых подработок. Но на службу не пойду: по горло наелся ее за время Кадетки”.

- А кому он это сказал?

- Мне.

- А Императору?

- А Император не спрашивал.

- То есть, если нам потребуется его помощь, как гражданского специалиста, нужно будет обращаться к нему через вас? – решила уточнить Угрюмова.

- Нет, – печально вздохнула девушка. – Он сказал, что обращаться к нему всегда нужно только напрямую. Без посредников и средств связи. Лично. Один на один. Это его твердое требование.

- Разумно, – согласилась Угрюмова. – У вас, я так понимаю, требование такие же?

- У меня по-проще: через Вадим Саныча. Привыкла я к нему.

- Что ж, – поднялась со своего места Угрюмова. – Благодарю вас за столь познавательную беседу, старший лейтенант, – подала она для пожатия руку, также поднявшейся девушке. Та руку с улыбкой пожала. – Не смею вас дальше задерживать. Вам же теперь с документами и обходными листами заниматься предстоит.

- Это приятные хлопоты, – вновь мило и немного смущенно улыбнулась Гонцова.

- Капитанские погоны обмывать будете? – тоже улыбнулась Угрюмова.

- Капитанские? – удивилась Гонцова. Но частичка фальши в ее удивлении проскользнула.

- В отставку ведь уходят с повышением в звании. Вы не знали?

- Видимо, просто забыла, – повинилась девушка.

- Ничего страшного, – улыбнулась Угрюмова.

Девушка-почти-уже-капитан-Имперской-безопасности покинула кабинет. Полковник заняла свое место на кожаном кресле за дубовым столом.

- Сссучка! – с чувством выдохнула она, сжимая в бессильном раздражении кулак. – Но крайне полезная сучка, – вынужденно признала полковник Имперской безопасности, чуть успокоившись.

*

====== глава 49 ======

Иван проснулся с бешенно колотящимся сердцем, с холодной испариной на лбу. Хорошо, что в этот раз хотя бы не кричал, будя спящую рядом Марину, чей сон также спокойным не назовешь. Досталось ей... Снова этот сон. Снова этот Ангел с двумя абордажными саблямя в руках, одна из которых обломана чуть выше середины, у другой наполовину прозрачное лезвие. Ангел весь в крови. Совершенно весь, с головы и до ног. Кровь стекает и с его сабель, течет по лицу. Только совершенно белые ангельские крылья за его спиной девственно чисты, словно только что выпавший на землю снег. Он идет по казарме батальона охраны космодрома, аккуратно переступая через части человеческих тел и оружия, через перерубленные шконари и разбросанные табуретки. И опять все это в крови. Даже на потолке брызги крови. На стенах... Пол просто залит ею, завален кусками тел, отрубленными конечностями, головами, вывалившимися внутренностями... Их много. Очень много. Абордажная сабля с ферритовой полосой по лезвию, так называемой “ферритовой заточкой”, в умелых руках – страшная вещь. Ее удар не останавливает ни металл, ни камень, ни кости, ни даже ферритовая броня классом ниже тяжелого космического скафандра высшей защиты, ни тем более мясо. В телах она не застревает, а металлическая основа имеет массу и баланс настоящего, обычного клинка. Вот только мастеров управляться этой опасной игрушкой мало: легко можно самого себя задеть и отхватить что-нибудь нужное. Слишком уж на больших скоростях она работает. Документально заверенный факт, что в седой древности, тогда еще гусары, похвалялись друг перед другом сноровкой, выходя под ливень и вращая над головой саблю, так что и капля не успевала упасть на удальца. Современная версия этого оружия, выдавала те же показатели. Но умелых рук было мало. Ангел идет спокойно, едва шевеля на ходу крыльями. А за его левым плечом видится размытый, расплывчатый, не четкий силуэт девушки в белом платье. Иван не видит ее лица, но чувствует ее присутствие, которое одновременно материально и тут же, совершенно точно выходит за все рамки обычного, плотного мира. Взгляд Ангела чист и безмятежен, на окровавленном лице не играют эмоции, оно спокойно и умиротворено, ни тоски, ни печали, ни радости... И Ангел идет к нему. В пяти метрах от него отряхивает резким движением свои клинки. Идет дальше, обломок всаживает в дверной косяк. Подбирает с пола ножны и вдевает в них оставшуюся целой саблю. Потом делает еще шаг и кладет руку на плечо Ивану. В этот момент обычно Наследник Императорского Престола просыпался в ужасе. На самом деле, тогда в Меконге, крыльев у Леонида не было. И женский силуэт за левым плечом не маячил. Все это дорисовало потом воображение самого Ивана, но остальное... Остальное было именно так. Леонид вышел из казармы весь залитый чужой кровью, мозгами и чем-то еще, думать о происхождении чего вообще не хотелось. Вонь была от него и из дверей тошнотворная. Марина сунулась с дуру внутрь здания, но через пару секунд, которых ей хватило на осознание увиденного, выскочила наружу и долго, мучительно опорожняла желудок в ближайший куст. Леонид же попросил Лену присмотреть пока за ребятами, сходил в душевую этой же казармы, где залез под струи воды целиком, прямо в одежде и снаряжении. Вышел оттуда минут через пять, мокрый, хоть отжимай, но хотя бы уже не вонял так... А дальше взял скрипач у Лены заранее приготовленную и, оставленную ей “на подержать”, АШК-17 с прикрученным на нее ночным прицелом, и пошел в темноту на охоту... Потом был короткий штурм, переговоры с Террой, обратный прорыв, взрывы, пожары... В общем после той сцены, в памяти Ивана все смешалось в одну малоинформативную кашу. Видимо психика просто не справлялось с наплывом такого количества травмирующих образов, запахов, звуков и притушило сознание. Иван вылез из кровати и дошел до ванной комнаты, где сунул голову под холодный кран, прогоняя остатки сна и дурноты. Потом вытерся, оделся и пошел к отцу в кабинет. Зная его привычку вставать рано и работать с документами по утрам, Иван не сомневался, что тот будет там.

- Здравствуй, отец, – сказал он, входя в кабинет.

- Привет, – отозвался тот, снимая компьютерные очки и массируя пальцами переносицу. – Не спится?

- Кошмары мучают, – признался Иван, усаживаясь в стоящее у стены кресло.

- И что в них? Камбоджа? – предположил отец. Иван кивнул.

- Ты был на войне, пап? – спросил он. – Не на флагмане, на капитанском мостике, не в ставке полевого командования?

- Был, – просто сказал Император. Без подробностей. Но Ивану и этого было вполне достаточно.

- Как ты справляешься с кошмарами? С теми, которые возвращаются снова и снова, с теми, что заставляют просыпаться в холодном поту и потом долго не выходят из головы на яву?

- Никак, – ответил отец и снова потер переносицу. – Как ты и говоришь, они возвращаются снова и снова, как не гони их, как не заливай алкоголем или снотворным.

- И что же делать?

- Жить. И помнить. Помнить и жить. Что же еще? – снова потер переносицу отец. – Расскажешь, что именно тебе снится?

- Казарма батальона охраны космодрома Меконга. Лёня... с саблями.

- Лёня... Занимательный юноша. Знаешь, что интересно, Иван, – взял в руки старомодную перьевую ручку и опустил на нее глаза отец. – Я ведь помню про захват Черным Солнцем орбитальной станции на Терре. Это было незадолго до гибели моего брата и эпидемии “самураев” в СИБ.

- Я не слышал о захвате целой орбитальной станции, – заинтересовался Иван. – Про Черное Солнце слышал, а о станции нет.

- Не слышал, потому что об этом не говорили и не писали. Станцию освободили быстрее, чем об этом прознали журналисты. И сделал это один единственный человек. Агент СИБ под прикрытием, позывной Кашим.

- Занимательно, – расслабил спину на кресле Иван.

- Региональный координатор Терры, ведший переговоры с главарем группы террористов, сказал два слова: “Кашим фас”. Прошло меньше часа – и станция свободна. А на полу в коридорах осталось пятьдесят три трупа террористов. Там еще проблема была: ЧС изначально планировали сбросить станцию на Новопитер и уже заклинили маршевые движки вместе с генератором, а подходы заблокировали аварийными переборками. Так этот Кашим, представляешь, влез в учебный истребитель и, обломав под самый корень крылья с хвостом, протащил его по коридорам станции до самого реактора, где взорвал его вместе с переборкой, расклинил движки... И все. Весь захват.