Страница 35 из 52
— Это маленький сюрприз тебе, дорогой, — сказала жена. — Я, Берт, Глэдис и Доротея долго копили на это деньги.
— Это очень мило с вашей стороны, но… — М-р Джобсон кашлянул. — Дело, во-первых, в воротничке, мать. Я не надевал его более двадцати лет.
— Как тебе не стыдно! — воскликнула жена. — Я уверена, что не найти другого порядочного купца, обматывающего свою шею платком.
— Может быть, у них не такая нежная кожа, как моя, — настаивал м-р Джобсон, — а, во-вторых, вообрази меня в цилиндре. Да я буду посмешищем всего местечка.
— Ерунда! — сказала миссис Джобсон. — Это только простонародье будет смеяться, а на них не очень-то обращают внимание.
М-р Джобсон вздохнул.
С тех пор как Глэдис и Доротея достигли того возраста, когда становятся предметом интереса молодых людей, неприятности на почве его костюма становились все более и более частыми. Он приоткрыл штору и загляделся на залитую солнцем улицу, затем повернулся к смятой постели. Гул голосов, доносившийся снизу, ясно говорил, что заговорщики ожидают его дальнейших поступков.
Наконец, он оделся и стоял, как ягненок, пока миссис Джобсон прилаживала ему воротник.
— Берт хотел взять повыше, — заметила она, — но я решила, что для первого раза достаточно будет и такого.
— Хотел, чтобы он закрывал мне рот, — сказал несчастный м-р Джобсон. — Ну, да ладно, как хотите, не обращайте на меня внимания.
М-р Джобсон с растопыренными руками и неудобно закинув голову следовал за женой, и внезапное молчание, воцарившееся в кухне при его появлении, ясно подчеркивало эффект, произведенный его наружностью. Затем последовал взрыв восхищения, что заставило его покраснеть от смущения.
— Почему он раньше не подумал об этом? — заметила Глэдис. — Ведь по всей нашей улице на найдешь более элегантного человека!
— Воротник, — отрывисто произнес м-р Джобсон, — можно мне его снять, пока я буду есть копченую селедку?
— Не глупи, Альф, — сказала жена, — Глэдис, налей отцу чашку крепкого горячего чая, и не забудь, что поезд отходит в половине одиннадцатого.
— Он убежит лишь только меня увидит! — заметил м-р Джобсон, косясь на свои брюки.
Мать и дети, довольные успехом своего плана, одобрительно засмеялись, и м-р Джобсон, несколько удовлетворенный своим удачным ответом, принялся за завтрак. Короткая глиняная трубка, выкуривавшаяся для пищеварения, на этот раз была изъята из употребления бдительной миссис Джобсон.
— Мы с девицами идем наверх одеваться, — сказала она, — присмотри за ним, Берт.
Отец и сын перемигнулись и, чтобы скоротать время, взяли по сигаре. Не успели они их докурить, как на лестнице послышался шум юбок, и миссис Джобсон с дочерьми, нарядно одетые, вошли в кухню, застегивая перчатки.
— Вы окружите меня со всех сторон, чтобы я мог немножко спрятаться, пока мы идем по улице, — молил м-р Джобсон, когда они выходили из дому.
Миссис Джобсон подняла его на смех.
— Ну, так переходи на другую сторону, — заторопил м-р Джобсон, — вон Билли Фоли стоит у своего дома.
Миссис Джобсон презрительно фыркнула:
— Пусть его стоит!
Но мистер Фоли не воспользовался ее разрешением. Он смотрел на м-ра Джобсона с минуту, вытаращив глаза от удивления, но когда нарядная компания поровнялась с ним, ноги его подкосились и он очутился сидящим на своем собственном пороге. Дверь была лишь прикрыта и от толчка подалась назад. Билли комически растянулся, сверкнув парой огромных, подбитых гвоздями подошв.
— Я тебе говорил, что это так и будет, — сказал покрасневший м-р Джобсон. — Ты отлично знаешь Билли, точно так же, как и я.
Все они прибавили шаг.
Голос простодушного м-ра Фоли, звавшего свою мать, доносился им вслед.
Выйдя из своего квартала, нравственно м-р Джобсон несколько успокоился, зато начались физические страдания. Больше всего ему досаждали шляпа и воротничек, хотя и остальные принадлежности туалета давали себя чувствовать.
Его беспокойство было настолько очевидным, что миссис Джобсон после выраженного сочувствия предложила, кроме воскресений, одеваться так но вечерам, чтобы скорей привыкнуть.
— Да неужели же мне придется одеваться так каждое воскресенье?
Миссис Джобсон приказала ему не дурить.
Был жаркий день, и м-р Джобсон обливался потом. Крахмальный воротничек, к его громадному облегчению, размяк, а галстук очутился под левым ухом. К моменту возвращения домой он перешел к открытому восстанию.
— Никогда больше! — говорил он, с ожесточением срывая воротничек и бросая фрак.
Дети стали хором оплакивать свои покупки; но он был тверд. Доротея угрожающе фыркала, а Глэдис с завистью вспоминала отцов, которых имели другие девушки. И лишь только за ужином, видя сидевшую за столом и не притрагивавшуюся к кушаньям миссис Джобсон, он стал сдаваться. Он соглашался постепенно и принимал вещь за вещью, и когда вопрос коснулся цилиндра и благополучно был разрешен, миссис Джобсон принялась за еду.
На следующее утро его рабочее платье снова появилось в спальне, но другое еще оставалось в руках тети Эммы. Однако, рабочий костюм был порядочно поношен, и, закрыв лавочку, м-р Джобсон после некоторого колебания нарядился в свое новое платье и, покорно взглянув на жену, вышел из дому. Миссис Джобсон с восторгом сообщила дочерям:
— Он привыкает. Он был доволен, что контролер в поезде назвал его вчера "господином".
Следующие дни показали, что она как будто бы и права.
— Ты делаешься совсем элегантным, — смеясь заметила миссис Джобсон.
— Нет, мать, нет! — ответил он. — Все дело в том, что я понял, что ты права, как и всегда была права. Человек моего положения не имеет права одеваться как какой-нибудь уличный торговец. Это не хорошо по отношению девушек и даже молодого Берта. Я не хочу, чтобы они стыдились своего отца.
— Теперь им не придется стыдиться, — возразила миссис Джобсон.
— Я стараюсь исправиться, — сказал ее муж. — Но не имеет смысла хорошо одеваться, если не умеешь себя вести, и вот вчера я купил книгу "хорошего тона".
— Великолепно! — воскликнула в восторге миссис Джобсон.
Мистер Джобсон был доволен, что его покупка получила одобрение всех остальных членов семьи. Ободренный этим, за чаем он решился высказать свое мнение о пользе книги.
— Во-первых, — медленно начал м-р Джобсон, — до сих пор я не знал, что неприлично дуть на чай, если он горяч, а также пить его с блюдца, — это делают лишь низшие слои общества.
— А если ты торопишься? — спросил Берт, готовившийся поднести ко рту полное блюдечко.
— Ни в коем случае! Джентльмен скорее откажется от чая совсем, но не будет пить его с блюдечка.
— Ковырять в зубах пальцем тоже очень неприлично, — продолжал м-р Джобсон. — Пища должна удаляться незаметно кончиком языка.
— Я этого не делала, — сказала Глэдис.
— Ни в коем случае не полагается есть с ножа, — продолжал отец.
— Из-за тебя мама обрезалась! — резко прервала его Глэдис. — Вот что ты наделал!
— Co-временем мы все будем вести себя иначе, — сказал мистер Джобсон. — Но меня интересует еще вопрос о мясной подливке: вы не можете ее есть вилкой, а о ложке здесь ничего не говорится! Да, а также относительно холодных ванн, мать.
— Холодных ванн? — удивленно спросила жена. — Каких холодных ванн?
— Холодные ванны, которые мы с Бертом должны принимать. В книге говорится, что настоящий джентльмен лишит себя скорее завтрака, чем холодной ванны, а ты знаешь как я люблю свой завтрак.
— А как же я с девочками? — удивленно спросила миссис Джобсон.
— В книге об этом ничего не говорится, в книге упомянуты джентльмены, — ответил м-р Джобсон.
— Но у нас нет ванной комнаты, — заметил сын.
— Это ничего не значит, достаточно будет лоханок. Мы с Бертом будем приносить их наверх каждый вечер, а девицам будет хороший моцион наполнять их по утрам водой.
— Не знаю, как это будет, — заметила опешившая миссис Джобсон. — Во всяком случае, тебе с Бертом придется таскать лоханки наверх и спускать их вниз. Я сказала бы, что это хлопотно.