Страница 14 из 52
Шум выстрела в маленькой каюте был оглушительный; крик ужаса был на него ответом; кто-то стремглав взбежал по лестнице, и м-р Чок, держа дымящееся ружье в руках, старался разглядеть в образовавшееся отверстие: не попал ли он в кого-нибудь? Увидев чье-то лицо, он снова прицелился, и это лицо, весьма походившее на лицо м-ра Стобелля, мгновенно скрылось.
— Он едва не прострелил ему голову! — сказал Брикет, когда м-р Стобелль отскочил назад.
— Совсем взбесился! — воскликнул, дрожа, Тредгольд. — Скажите ему, что все успокоилось, Стобелль.
— Скажите сами! — последовал ответ.
Раздался гул. М-р Чок вторично — и на этот раз успешно — выстрелил в замок. Капитан Брискет едва успел вскрикнуть, как м-р Чок, с ружьем в одной руке и с револьвером в другой, появился на палубе. Крик капитана нашел себе отклик среди матросов, и трое из команды с необыкновенной быстротой кинулись на форкастель[2]. Юнга и двое других влетели в камбуз, перепугав повара; там же нашли себе убежище Тредгольд, Стобелль и Брискет, оставив на палубе пораженного м-ра Чока в обществе м-ра Деккета, присевшего за рулем. Они молча со страхом глядели друг на друга, как вдруг тяжелые шаги заставили м-ра Чока обернуться. М-р Стобелль, подкрадывавшийся, чтобы обезоружить его, поспешно ретировался за грот-мачту.
— Стобелль! — тихим голосом окликнул его м-р Чок.
— Все улажено, — ответил тот, — опасность миновала.
— Чего же вы прячетесь за мачтой? — спросил Чок, направляясь в нему.
Стобелль, не отвечая, снова кинулся к камбузу, с быстротою, весьма удивительной при его телосложении.
Все окружающее начало казаться м-ру Чоку необычайно странным. Он даже спросил себя; не видит ли он все это во сне? Он обернулся и поглядел на Питера Деккета, а Деккет, стараясь успокоить его улыбкой, скорчил такую рожу, что Чок в испуге отскочил. Он осмотрелся и увидал, что они уже шли открытым морем. Тишина и таинственность становились невыносимыми, и он, держа палец на курке, стал осторожно спускаться в камбуз, но Стобелль и другие, заметив его, кинулись опрометью задним выходом на палубу.
— Да что они все — с ума, что-ли, сошли? — осведомился м-р Чок у Деккета.
— Нет, сэр, только вы один, — ответил тот с величайшею вежливостью.
М-р Чок, увидав на лестнице три или четыре всклокоченных головы, чуть не выронил ружье; инстинктивно он сделал шаг к Питеру Деккету, и не менее инстинктивно этот долготерпеливый человек воздел руки, умоляя его не стрелять. Бледный и дрожащий м-р Чок напрасно старался успокоить его.
— Но вы направляете на меня дуло, сэр, и держите палец у курка! — воскликнул помощник капитана.
М-р Чок извинился и спросил: почему убежали Стобелль и Тредгольд, на что Деккет ответил, что, по всей вероятности, вид огнестрельного оружия действует им, как и ему самому, на нервы. После долгих переговоров и объяснений, экипаж судна, вместе с м-ром Стобеллем во главе, появился на палубе.
— Все улажено, опасность миновала! — заявил Тредгольд.
— Люди стали смирными, как ягнята, — сказал Брискет, осторожно завладевая ружьем, между тем как Стобелль отбирал у друга револьвер.
М-р Чок слабо улыбнулся и был очень смущен, увидев, с каким ужасом таращат на него глаза матросы и упорно держатся поодаль, невзирая на приказание капитана: "По местам!" Взявшись сам за рулевое колесо, Брискет шепотом объяснил, что, в сущности, бунта не было, Деккет — нервный и склонный к преувеличению человек, но он, Брискет, просит пощадить чувства товарища и более не упоминать об этом прискорбном инциденте.
— Кто-то запер меня, однако, в каюте, — настаивал м-р Чок.
Капитан удивился. Вероятно, это случилось по ошибке. Ряд невероятных случайностей… Но поразительнее всего было появление м-ра Чока на палубе — и его решимость.
— Изумительно! — прошептал Тредгольд.
— Я не знал его до сих пор, — заметил Стобелль, с живейшим интересом оглядывая своего друга.
— Как же нам, однако, быть с дамами? — воскликнул м-р Чок, замерев на месте, при виде появившейся на скале фигуры, отчаянно махавшей платком: — мы должны вернуться за ними!
— При таком-то ветре, сэр? — снисходительно посмеиваясь, заметил Брискет: — вы сами настолько опытный моряк, сэр, что понимаете, насколько это невозможно.
— А их багаж? — вспомнил м-р Чок, между тем как Стобелль советовал ему "примириться с постигшим их разочарованием".
— Когда начались беспорядки, Деккет отослал его на берег, — пояснил Брискет, — и, ввиду всего случившегося, я не скажу, чтобы он был неправ, сэр.
— Вы впервые выказали себя в истинном свете, Чок, — сказал Тредгольд.
— Да он меня напугал, меня! — воскликнул Брискет, — вы, сэр, просто герой!
И при взгляде на расщепленную дверь, а также вечером, когда повар, при виде его, едва не опрокинул котелок с супом, — м-р Чок, действительно, почувствовал себя героем.
На следующий день, геройства у него, однако, поубавилось. Ветер за ночь усилился, и покуда м-р Чок умывался, пол каюты неприятно качался под его ногами. Было душно, спасти стонали и скрипели, а сапоги и другие предметы шаловливо катались по полу.
Свежий, прохладный воздух оживил его, но на палубе было сыро, уныло. Земля исчезла из виду, и ему представилось свинцовое небо и бесконечное пространство серых волн. Тем не менее, он объявил, что не стоит уходить в каюту ради завтрака, и удовольствовался чашкою чая и сухарем на палубе. Звон чашек и запах жаркого доносились снизу, и когда Стобелль с Тредгольдом, плотно позавтракавшие, тоже вышли наверх, солнце появилось из-за туч, и море из серого сразу сделалось синим. Новые паруса белели в лучах солнца, реи приятно поскрипывали, и друзья, выбрав удобное местечко, наслаждались морем.
— Чудное утро, сэр, — сказал Брискет, — такое ясное и спокойное.
— Да, — коротко ответил м-р Чок, с отвращением смотревший на бриг, видный со штирборта[3], который то поднимался в небесам, то исчезал из виду. Тредгольд предложил приятелю сигару, но тот отказался, и он закурил сам с помощью фитиля, отравившего атмосферу.
— Кажется, никто из нас не страдает морскою болезнью, — заметил он.
— Морская болезнь — одно воображение, сэр, — подхватил капитан Брискет, — от нее есть верное средство.
— Средство? — осведомился м-р Чок, взглянув на него оживившимися глазами.
— Да, сэр, — продолжал Брискет, подмигнув Стобеллю, который широко осклабился, — старое, но верное: свинина. Возьмите кусочек свинины — и непременно с жирком, и пусть повар воткнет его на вертел и поджарит при вас — так, чтобы жир шипел и брызгал во все стороны… А всего лучше — сделайте это сами. Тут главное — запах…
М-р Чок с трудом поднялся и, едва волоча ноги, спустился в каюту.
— Это на всех действует, — сказал Брискет, улыбаясь Стобеллю, все еще продолжавшему посмеиваться: — если человеку уже не по себе, этот рассказ доконает его. Не только свинины, он и поджаренной ветчины не перенесет.
— Воображение, — спокойно отозвался Тредгольд, продолжая курить.
— Разумеется, нужно рассказать умеючи. Заметили вы его глаза, когда я стал говорить о том, как она шипит и брызжет на огне?
— Заметил, — сказал м-р Стобелль, отложив свою трубку.
— Некоторые дополняют этот рассказ подробностями, но, по моему, и одного описания стряпни достаточно.
— Вполне, — сказал Стобелль и предложил Тредгольду спичку, когда тот вздумал закурить сигару.
— Благодарю, — я предпочитаю трут.
Стобелль положил коробку в карман и сидел с застывшим лицом, устремив глаза в одну точку.
— Говоря о свинине, — начал снова Брискеть, но Стобелль мрачно уставился на него.
— Опять свинина?… Бедный Чок не виноват, если он не переносит…
— Конечно, нет.
— Люди не виноваты, если они заболевают морскою болезнью…
— Разумеется, нет, сэр.
— И тут ничего нет позорного, — продолжал Стобелль с необычным красноречием, — и… ничего забавного тоже нет…
2
Форкастель — небольшой помост или палуба на парусных военных судах.
3
Штирборт — правый по ходу движения борт судна.