Жук (Том II)

В углу нашли женщину, одетую в потрепанный мужской костюм. Это была Марджори Линдон.

В вагоне провели самый тщательный обыск, но больше ничего не обнаружили.

Глава 48. Заключение

Со времени моего участия в событиях, бегло описанных выше, прошло несколько лет — иначе я не чувствовал бы себя вправе придать их огласке. Но по причинам вполне объяснимым я отказываюсь говорить, сколько именно лет миновало.

Марджори Линдон до сих пор с нами. Когда ее извлекли из-под обломков экспресса, в ней теплилась искра жизни — теперь вновь превратившаяся в пламя. Ее выздоровление, однако, стало не просто делом недель и месяцев, оно длилось годы. Насколько мне известно, даже после полного восстановления физических сил, что само по себе оказалось задачей сложной, ее психическое состояние еще три года оставалось предметом заботы врачей. Они сделали все, что могут позволить медицина и деньги, и с течением времени — великого целителя — добились весьма неплохих результатов.

Ее отец скончался, оставив ей семейное состояние. Она вышла замуж за человека, появляющегося на этих страницах под именем Пола Лессинхэма. Будь имя настоящим, ее сразу бы узнали: это пользующаяся популярностью и всеобщим уважением жена одного из величайших политиков нашего века.

Ей ничего не рассказали о роковом дне, когда она, находясь в сознании или беспамятстве, прошлась по Лондону в истрепанном одеянии бродяги. Сама она тоже никогда не упоминала о тех событиях. Рассудок вернулся к ней, но они, кажется, испарились из памяти, будто их и не было вовсе, за что ей следовало бы благодарить Бога, хотя она может не знать этого. Как следствие, все случившееся тогда и особенно то, что происходило в железнодорожном вагоне в ужасный час ее пребывания между жизнью и смертью, навсегда останется тайной, которую уже никому не раскрыть. До сей поры мы ломаем головы над многими вопросами: что стало с существом, чуть ее не убившим, кем и какого пола оно было, откуда явилось, куда исчезло и с какой целью ранее прибыло в Англию.

Мучитель Пола Лессинхэма больше не докучал ему, да и видения перестали его преследовать. Тем не менее, он до сих пор продолжает питать огромное отвращение к жукам, такое, что вообще не говорит о них. Если вдруг речь заходит об этих насекомых, а немедленно сменить тему разговора не представляется возможным, он предпочитает просто встать и выйти из комнаты. Более того, они с женой целиком и полностью сходятся в этом отношении.

Вряд ли многим известно о подобной странности, но это так. У меня также есть основания предполагать, что иногда воспоминания о жутких кошмарах прошлого все же возвращаются к нему, принося почти физические страдания, и он молит Господа о том, чтобы тот ужас остался далеко позади и никогда не повторился.

Прежде чем завершить рассказ, надо упомянуть еще кое о чем. История держалась в секрете, но я могу поручиться, что в ней нет ни слова лжи.

Однажды ночью, во время недавнего наступления в Донголе[20], отряд туземных экспедиционных войск, разбивший лагерь в глубине пустыни, был поднят на ноги звуком громкого взрыва. На следующее утро, в нескольких милях от лагеря, они обнаружили огромную дыру в земле — такую, будто на этом месте велись обширные взрывные работы. В самом провале и вокруг него нашли фрагменты тел, и надежные свидетели утверждают, что это были останки не женщин и не мужчин, а неких существ огромного размера. Я предпочитаю думать, раз место происшествия не осматривалось учеными, что свидетели, люди честные, но невежественные, ошиблись.

Можно с уверенностью утверждать лишь одно. Многочисленные каменные и металлические обломки, найденные на месте, позволяют предположить, что взрыв разрушил какое-то необычное подземное сооружение. Особенно любопытны куски литого металла, по-видимому, некогда являвшиеся частями гигантской бронзовой статуи. Вокруг также подобрали больше дюжины бронзовых фигурок священного скарабея.

Я не стал бы с полной убежденностью доказывать, что адское логовище из рассказа Пола Лессинхэма в ту ночь наконец прекратило свое существование и что эти разбросанные тут и там по голой пустыне обломки и тела являлись свидетельством его окончательной гибели. Но складывая разрозненные элементы в единую картину, нельзя не заметить, что факты указывают на это, — и как же хочется верить в подобный исход.

Между прочим, Сидней Атертон женился на мисс Доре Грейлинг. Ее состояние сделало его одним из богатейших людей в Англии. Дора, как говорится, души не чает в своем муже, и я готов подтвердить, что со временем чувство стало взаимным. Эта любовь является ярчайшим опровержением расхожего убеждения, что каждый брак обязательно постигает бесславный конец. Сидней по-прежнему занимается изобретательством. У всех на языке его последние открытия в области воздухоплавания, немало приблизившие практическое использование летательных аппаратов.

Шафером на свадьбе Атертона был Перси Вудвилль, теперь уже граф Барнский. Через полгода он женился на одной из подружек невесты с той свадьбы.

До сих пор точно неизвестно, почему погиб Роберт Холт. Судебная экспертиза ограничилась следующим заключением: «Умер от истощения». Его похоронили на кладбище Кенсал-Грин под красивым могильным камнем, стоимость которого, зазвени она монетой в его карманах, вероятно, продлила бы его жизнь.

Стоит упомянуть, что сведения, положенные в основу «Удивительного рассказа Роберта Холта», почерпнуты из того, что от него услышали Атертон и мисс Линдон, как она была известна в те дни, когда он, грязный и больной страдалец, лежал в доме ее отца.

Рассказ мисс Линдон, открывающий некоторые тайны, собственноручно записан ею самой. После того, как к ней вернулось физическое, но не психическое благополучие, она по-прежнему продолжала витать между тьмой и светом, и ее единственной отдушиной стал дневник. Хотя она никогда не говорила о том, что пишет, темой, как выяснилось, служило одно и то же. Она доверила перу и бумаге то, что у нее не получалось произнести вслух. Она рассказывала, пересказывала и повторяла вновь историю своей любви и страданий; все это вошло в нашу книгу. Ее повесть неизменно начиналась и заканчивалась одинаково. Все эти записи были уничтожены, кроме одной-единственной. Именно она представлена здесь читателю.

Я не думаю, что повествование о тайне Жука следует завершать определенным заключением. Мы с Атертоном неоднократно обсуждали произошедшее, но так и не пришли к единому мнению. Сам же я лишний раз убедился на опыте, что многое на свете даже не снилось нашим мудрецам. Я готов поверить в то, что так называемый Жук, которого видели многие, но не видел я, был — или есть, ведь подтверждений его полного уничтожения так и не нашли, — существом, порожденным не Богом и не человеком.

«Жук»: Энциклопедия викторианских страхов

Велик был год 1897-й, от начала же царствования королевы Виктории шестидесятый. Королева праздновала первый в истории Великобритании алмазный юбилей. В Судане, несмотря на победы Китченера, продолжалась махдистская война. В Афганистане, где с переменным успехом шла «Большая игра», два десятка сикхов прославили себя в самоубийственном сражении с десятью тысячами афганцев при Сарагархе. В Лондоне появились — и быстро исчезли — первые электрические такси. Оскар Уайльд вышел из тюрьмы и навсегда покинул Англию.

Велик был год и страшен год 1897-й, ибо читатели Ее Величества в тот год боялись.

Герберт Уэллс, удивительный автор Машины времени и Острова доктора Моро, со страниц Pearson’s Magazine страшил их нашествием спрутообразных марсианских вампиров, едва не уничтоживших половину Англии своими тепловыми лучами. Под скромной желтой обложкой улыбался читателю, пряча до поры до времени клыки, еще один вампир, граф Дракула — творение директора лондонского театра «Лицеум» и по совместительству романиста Брэма Стокера. Одиннадцать лет спустя Александр Блок писал одному из друзей: «…прочел я Вампира — графа Дракула. Читал две ночи и боялся отчаянно». Как же пугались тогда, в году 1897-м! И, словно морлоков и изрезанных скальпелем жертв безжалостного Моро, марсианских треножников и трансильванских замков было мало, под не менее скромной, только темно-красной обложкой притаился чудовищный Жук, созданный воображением Ричарда Марша…

20

Донгола — город в Нубийской пустыне, один из центров антиколониального восстания в Судане в конце девятнадцатого века. В 1896 г. в Донгольской области британцы нанесли решающее поражение восставшим.