Эвакуация

Он шел на работу в приподнятом настроении. В его кармане лежало аккуратно сложенное заявление об уходе, и злобные выпады коллег Карпова больше не волновали.

Навстречу Олегу попалась Елизавета Евгеньевна - это она по любому поводу бегала на него жаловаться и непрерывно подзуживала Надежду "показать этому мерзавцу". Карпов церемонно и слегка шутовски раскланялся, на что та неожиданно сердечно ответила:

- Вот так, Олег. Очень жалко. Нет, правда. Ты ведь человек неплохой.

- О чем это вы, Елизавета Евгеньевна?

- Узнаешь. Там, на доске объявлений...

С нарастающей тревогой Карпов устремился к темному корпусу заводоуправления и в коридоре, на квадратном куске ДСП, озаглавленном "Информация", увидел свежеприколотый листок со вчерашней датой.

"За аморальное поведение... За халатное отношение к служебным обязанностям... За создание нездорового климата... За... За... За...

...уволить".

- Во дают! - изумился Карпов.

Его беспокоил не столько факт увольнения - к заскокам окружающих он давно привык, - сколько намек по поводу нездорового климата.

Подобное обвинение мог выдвинуть либо полный слепец, либо тот, кто сам серьезно болен.

Женщины встретили Олега с неподдельной скорбью. Их сочувствие не знало границ - обещали даже написать письмо к руководству с просьбой восстановить его на работе. От такой заботы Карпов чуть было не прослезился и пожалел, что думал об этих людях плохо. Елизавета Евгеньевна вернулась с двумя коробками пирожных, и все сели пить чай.

На лавочке у подъезда его ждала заплаканная Надя.

- Привет, - молвил Олег. - А ты чего не на работе?

- Отпросилась, - всхлипнула она. - Мне с тобой поговорить нужно.

- Ну, пойдем.

- Нет, лучше здесь. Я, Олежек, не хотела тебя обижать. Когда ты ночью про эпидемию рассказывал. Тебя мои слова задели, и ты вспылил.

Я тогда не понимала. В общем, прости. Мне с тобой было так хорошо...

Надежда зарыдала и бросилась ему на шею.

- У меня сегодня самый счастливый день, - проговорил Карпов. - Приходи вечером, хорошо? Все образуется, вот увидишь.

- Приду, - кивнула Надя. - А сейчас мне бежать надо.

- Тогда до вечера.

- До вечера, - кивнула она, утирая слезы.

Зайдя в квартиру, Карпов сразу начал прибираться. Стыдно, если Надя обнаружит в его жилище помойку. Телефонный звонок застал его в разгар мытья полов.

- Олег, ты? Это Вова, привет.

- Здорово, Вова, - невольно срифмовал он. - Как дела?

- Лучше всех. Приглашаю на свадьбу. Часам к семи.

- На чью? - не понял Олег.

- На мою!

- Опять за старое?

- Да нет, Люба вернулась. Решили отметить.

- Вот те раз! Сегодня что, день примирения народов? Она же твою пьяную харю на дух не выносит.

- А я завязал, - гордо объявил Володя. - Серьезно. Уже месяц.

Даже на свадьбе пить не стану. Только "фанту".

- Это ты молодец. Зашился, что ли?

- Нет, сам. Посидел тут, подумал и решил, что брошу. И бросил.

Ну ладно, мне еще полгорода обзванивать. Подарок не забудь!

Не успел Карпов прополоскать тряпку, как раздался новый звонок.

- Привет, сынок.

- Привет, пап. Откуда у тебя мой телефон?

- Так я же, милый, не в бухгалтерии работал! Связи кое-какие остались. Вот ты, стервец, почему пропал? Хоть бы весточку какую дал - мол, жив-здоров.

- Извини, пап. Как твое здоровье?

- А, какое у старика может быть здоровье! Печень, проклятая...

Олег проболтал с отцом минут пять, а когда положил трубку, благодушие сменилось животным страхом.

Его догнали. Как резвая, вечно улыбающаяся собака колли догоняет теннисный мячик. Догнали и вот-вот прикусят крепкими зубами.

Наверное, это будет не больно, но вырваться не удастся. Черта с два!

Мы еще побарахтаемся!

Сначала нужно успокоить, притупить бдительность. Хотя кто знает, что у них за психология? Вот и батин звонок - нужен он им был? А ведь если б не отец, спекся бы Олеженька. Приполз бы к трезвеннику Вове, а Надюша-солнышко перекрыла бы отступление. Подонки!

Карпов торопливо перезвонил Володе и справился насчет его размера обуви.

- Туфли, что ли, дарить собрался? - прямолинейно спросил тот. - Сорок третий. Коричневые, слышишь? Черные у меня уже есть.

Прекрасно. Теперь, если даже за ним следят, он преспокойно отправится в центральный универмаг, а от него до вокзала - рукой подать.

В магазине Карпов купил не модные, но добротные ботинки. У него был тот же номер, что у Вовы, и сейчас это оказалось весьма кстати.

Обходными путями Олег добрался до касс и в каждом окошке взял по билету, все - на разные направления.

Он спасся. Его чуть не взяли, зато теперь он знал об эпидемии гораздо больше. Вирус объединяет. Шурика, отца, Валерьяныча - всех.

Объединяет и превращает в сообщников, это способ его существования.

Каждый зараженный становится частью Системы, вот почему их действия были такими согласованными. Они вместе. Вместе - против него.

Карпов посмотрел на расписание. Поезд "Ачинск-Оконечинск"

отходил через двадцать минут.

"...конечинск". Первая буква на здании вокзала отвалилась, но сути это не меняло. Состав выпустил из своего душного нутра двоих последних пассажиров, для края Земли - в самый раз.

В том, что он попал именно по этому адресу, Карпов не сомневался. Толпу встречающих олицетворял долговязый мужик в грязных кирзовых сапогах, бесцельно слонявшийся по дощатому перрону. Миновав пустой зал ожидания, Олег вышел на площадь, которая в Москве сошла бы за школьный двор. Того, что красиво называется сервисом, а именно: торговцев, носильщиков, воришек и прочего люда, харчующегося на вокзалах, не было в помине, и это говорило о том, что жизнь в Оконечинске патологически тиха. По мнению Карпова, именно таким и должно быть место, где беспечное человечество встретит свой последний день.

Дальше эвакуироваться некуда.

Если не случится чуда - а откуда ему взяться, чуду? - и зараза не остановится, значит, придется биться. Только с кем? Олег представил, как стреляет в отца, как втыкает нож в Надю, и содрогнулся. Вот если бы по приказу боевого командира, если бы все вокруг взялись за оружие, тогда и он не раздумывая пошел бы крушить налево-направо.