Мальчики в лодке

Сообщение и оценка Тайлера ситуации в мире, еще более мрачная о еврейских иммигрантах из Германии, той осенью не была услышана общественностью. Когда студентов Вашингтонского университета просили проголосовать, стоит ли США объединяться с Францией и Великобританией против Германии, результаты были теми же, как и практически везде по стране: 99 процентов человек ответили «нет». Пятнадцатого ноября Уилл Роджерс ясно обобщил типичное отношение американцев к возможности второго франко-германского конфликта простой, грубоватой картиной. США, как он заявил, должны просто «оставить в покое этих двух старых котов, чьи хвосты завязаны над пограничным забором, и попытаться зализать те царапины, которые мы получили, когда в прошлый раз пытались их помирить».

Днем двадцать восьмого ноября, в последнюю тренировку осеннего семестра, первокурсники прошли финальный, до ужаса холодный заплыв. Когда последний из студентов вернулся на лодочную станцию, тренер Боллз сказал мальчикам не расходиться, так как пришло время объявить, кто попал в первую и вторую лодки первокурсников. Потом он скрылся в кабинете Албриксона.

Парни переглядывались. Через запотевшие стекла застекленной будки, которая служила кабинетом тренеров, они видели, как Албриксон и Боллз во фланелевых костюмах склонились над столом, изучая что-то на листе бумаги. В лодочной станции воняло потом, грязными носками и плесенью, как и всегда, когда начинался сезон дождей. Последний слабый дневной свет просачивался из окон наверху. Редкие порывы ветра бились в массивные раздвижные ворота. Пока тренеры обсуждали что-то в кабинете, обычный гомон и шутки мальчишек уступили место неловкой тишине. Единственным слышимым звуком были мягкие удары. Наверху, в глубине чердачной комнаты, Покок сколачивал раму для новой лодки. Роджер Моррис подошел и встал тихонько рядом с Джо, вытирая насухо волосы полотенцем.

Боллз вышел из кабинета и взобрался на скамейку, держа в руках лист бумаги. Мальчики полукругом столпились вокруг него.

Начал он с того, что заверил: это был только предварительный выбор, все парни могут продолжить соревноваться за места, которые он сейчас озвучит, он даже поддерживает это, и что никому не стоит расстраиваться только потому, что он не услышит своего имени в списках. Не следует думать, что это окончательное решение. Такого в спорте нет. Потом он зачитал список, начав с назначения второй лодки, оглашая имена мальчиков, которые стали основными претендентами предполагаемых фаворитов в первой лодке первокурсников.

Когда Боллз закончил оглашать список второй лодки, Джо посмотрел на Роджера, угрюмо уставившегося в пол. Их имена до сих пор не назвали. Но им не пришлось долго ждать. Боллз теперь стал называть ребят из первой лодки: «Носовое место, Роджер Моррис. Место два – Шорти Хант. Третье – Джо Ранц…» Боллз продолжал, а Джо, сжав кулак у бедра, слегка дернул им, не желая выказывать слишком уж бурную радость перед теми парнями, которых не выбрали. Рядом с ним тихонько выдохнул Роджер.

Пока остальные мальчишки направились в душ, те, кого выбрали в первую лодку, сняли барку с подставки, подняли над головами и прошли с ней к темнеющему озеру для победного заплыва. Легкий, но резкий ветер пускал рябь по воде. Пока садилось солнце, они привязали ноги к подставкам и начали грести на запад, через Кат и залив Портаж Бэй в озеро Юнион в поисках более спокойных вод, чем открытое пространство озера Вашингтон.

Температура упала до трех градусов Цельсия, а на воде казалось и того холоднее. Но Джо едва это замечал. Пока лодка скользила по поверхности озера Юнион, городской шум движения отдалялся, и парни погрузились в мир абсолютной тишины. Они слышали только ритмичные команды рулевого на корме. Сиденье Джо тихо и ровно проскальзывало под ним вперед и назад по смазанным направляющим. Его руки и ноги тянули и толкали ручку мягко, почти легко. Когда белая лопасть весла входила в темную воду, она издавала едва различимый всплеск.

На северной стороне озера рулевой скомандовал «Стой!». Парни перестали грести, и лодка проскользила вперед еще немного, до полной остановки, а длинные весла оставляли след в воде по бокам. Темные облака с серебристой окантовкой солнечного света проплывали над ними, уносимые быстрым ветром. Парни сидели молча, тяжело дыша и выпуская клубы белого пара. Даже сейчас, когда они перестали грести, их вдохи и выдохи шли в такт, и в короткий, хрупкий момент Джо показалось, что все они были частью единого, чего-то живого, имеющего свое дыхание и душу. На западе серебряные фары медленно взбирались по стальной паутинной арке нового моста Аврора. На юге янтарные огни центра Сиэтла плясали на волнах. На вершине холма Квин Энн мигали красно-рубиновые огни радиовышек. Джо делал огромные глотки морозного воздуха и сидел, уставившись на этот пейзаж, наблюдая, как размываются его цвета и границы из-за того, что впервые с тех пор, как семья его бросила, слезы наполняли его глаза.

Он отвернулся к воде, поправляя уключину, чтобы остальные не заметили его слез. Он не знал, откуда они взялись и из-за чего появились. Но что-то внутри него шевельнулось, по крайней мере на несколько мгновений.

Мальчики восстановили дыхание и теперь тихонько разговаривали, для разнообразия не шутя, не дурачась, а просто тихонько болтали об огнях и о том, что лежало перед ними. Потом рулевой скомандовал: «Приготовились!» Джо развернулся лицом к задней части лодки, проскользил на сиденье вперед, опустил белую лопасть весла в кромешную тьму воды, напряг мышцы и стал ждать команды, которая толкнет его вперед, к мерцающей темноте.

На второй день декабря 1933 года в Сиэтле начался такой сильный дождь, какого здесь никогда не бывало и с тех пор больше не повторялось. В течение следующего месяца выдался только один день, когда небо не было затянуто тучами, и только четыре, когда не лил дождь. К концу декабря на Вашингтонский университет выпало тридцать шесть сантиметров осадков. Тридцать девять сантиметров выпало в центре города, и это был рекорд по количеству осадков за месяц за все время существования города. В какие-то дни дождь едва накрапывал, в какие-то – лил как из ведра. Но шел он постоянно.

Все реки на западе штата – Чехалис, Сноквалми, Дувамиш-ривер, Скайкомиш, Стилагуамиш, Скокомиш, Снохомиш – вышли из берегов, смывая деревенские дома и миллионы тонн почвы в Пьюджет-Саунд, затопляя торговые районы и населенные пункты на берегах рек от канадской границы на юг вплоть до Колумбии. На севере Сиэтла разлившаяся река Скаджит прорвала земляные каналы рядом с устьем и понесла приливные соленые воды на двадцать тысяч акров самых богатых фермерских земель в штате.

Во многих районах Сиэтла, возвышавшихся на склонах – например, в Алки, Мадрона и Магнолиа, – дома скользили по размытым склонам и падали прямо в озеро Вашингтон или в Пьюджет-Саунд. Дороги трескались и отправлялись вслед за домами. В центре города ливневая вода переполнила канализацию, вырвалась через люки и затопила улицы и бизнес-центры в низине Интернешнл Дистрикт. В несчастных, убогих трущобах, раскинувшихся по берегу залива Элиотт, безжалостный дождь смыл газеты, которыми были забиты щели картонных стен, протек через потрепанную ткань старых палаток и просочился через проржавевшие металлические крыши, пропитывая старые матрасы, лежащие на грязных полах, и до костей пронизывая тех, кто пытался на них спать.

Во время этого вечного ливня, как только итоговые экзамены осенней четверти закончились, Джойс взяла несколько выходных на работе, и они вместе с Джо поехали домой, в Секим, на рождественские каникулы. Джо зашел в гости к Макдоналдам и Сильберхорнам, но остановился в доме родителей Джойс, спал – на кровати на чердаке. Когда он устроился наверху, мать Джойс вытащила откуда-то вырезку из местной газеты и показала ему заголовок: «Джо Ранц попал в команду первой лодки первокурсников». Она доложила, что в городе парень становится почти знаменитостью.