Земля по экватору

— Я насчет своего тезки. Ну, Виктора Крылова.

— Вы родственник? — строго опросила Нина Федоровна.

— Да нет, какой я родственник! Так, стороной узнал, что у парнишки нелады. Я здесь на заставе служу.

— Тогда что же вам нужно? — пожала плечами Нина Федоровна. — Служите себе на здоровье.

И тогда робость прошла. Саблин почувствовал, как его захлестывает злость. Ишь ты какая! Он все-таки сумел сдержать эту злость и сказал, стараясь казаться не просто спокойным, но даже веселым:

— Служу, в общем-то, всем на здоровье, а вот у тезки моего, говорят, дела не клеятся. Говорят, между прочим, что он парень с мозгой, да вот только вы в нем не разобрались.

Нина Федоровна удивленно подняла на Саблина круглые, холодные глаза и усмехнулась краешком тонких губ.

— Да? Скажи на милость, какая непонятая натура! Лодырь он, ваш Крылов, вот и все. Лодырь и вообще… трудный ребенок. А сейчас, простите, у меня нет времени. Попросите лучше его мать зайти ко мне.

Саблин уехал.

Ехал и ругал себя за то, что пошел к этой даме с глазами-ледышками. Ну, и чего добился? Вот тебе — души прекрасные порывы! Настроение было испорчено вконец.

Но странная вещь! Паренек этот, «ваш Крылов», как сказала учительница, не шел у него из головы. И Саблин обрадовался, когда вновь увидел его на дороге, увидел издалека, хотя час был поздний и темный. Фары осветили шагающую по обочине фигурку, и Саблин, даже не разглядев ее как следует, решил — он.

Саблин вез киноленты на соседнюю заставу и должен был захватить оттуда коробки с другим фильмом. Времени у него было в обрез. Но он не мог не остановиться.

— Здоров, тезка!

Мальчишка не ответил и прошел мимо машины. Саблин включил первую скорость и медленно поехал рядом с шагающим Витькой.

— Ты чего не здороваешься?

— Ну, здравствуйте.

— Садись, подвезу.

— А мне не к спеху. И так дойду.

— Мать, должно быть, ждет, все-таки?

— Может, и ждет.

— А батька?

— Вам-то что?

— Ну, садись.

— Я ж сказал, мне не к спеху.

— Чудак ты, Витька! Ботинки у тебя что, казенные? У меня вот — казенные, да я и то в машине еду. Мягко, удобно: красота!

— Ну и ездите сколько хотите.

Он шагал, упорно отворачиваясь от ползущей рядом с ним машины, и Саблин понял, что уговорить Витьку сесть в «газик» — дело безнадежное. Оставалось последнее средство. Саблин притормозил и с удовольствием заметил, что Витька тоже замедлил шаг.

— Ты что, сердит на меня, что ли? Ну, по правде говори — сердит?

— А то! — тоскливо сказал Витька.

— Потому что двоечников и троечников не вожу, да?

— А то! — снова сказал Витька.

— Разве я неправильно делаю?

Витька взглянул на него ненавидяще.

— А по-твоему, у кого двойки, те не люди, да?

И, крикнув это, Витька побежал. Сначала он бежал по дороге, потом свернул с нее и исчез в темноте. Напрасно Саблин несколько раз окликнул его, а потом погудел — Витька словно бы растворился в ночи. Тогда, чертыхнувшись, Саблин вышел из машины и пошел за ним, свернул там, где скрылся Витька, и словно бы сразу лишился зрения. Кочки и комья земли мешали идти, он брел, нащупывая ногами землю и слепо выставив вперед руки, чтобы не напороться на какое-нибудь дерево или забор, и звал: «Витька, Витька!» Но ночь не отзывалась.

Снова чертыхнувшись, он выбрался обратно на дорогу и увидел, что Витька стоит у обочины. Носком ботинка он ковырял землю и поддавал комья, будто бы желая показать, что он вовсе никого не ждет, а просто ему очень интересно стоять вот так и отфутболивать эти комья земли.

— Садись, — сердито сказал ему Саблин. — И так я из-за тебя опаздываю. Схлопочу выговор — будешь тогда знать.

Витька послушно пошел к машине, открыл дверцу и забрался на переднее сиденье.

Саблин покосился на него. Чуть нагнувшись, Витька разглядывал приборы. Саблин впервые видел его так близко. У Витьки были большие и печальные глаза. Впрочем, так могло только показаться в темноте. Откуда у пацана могут быть такие печальные глаза?

— Это спидометр? — спросил Витька.

— Он самый.

— А это бензомер?

— Угу.

— А сколько на «газе» можно выжать? Сто можно?

— Можно и сто.

Витька откинулся на спинку кресла.

— Хорошая штука, — деловито сказал он. — Ты на ней много проехал?

— Много, — сказал Саблин. — Только вот не успел землю обогнуть по экватору. Ты знаешь, сколько по экватору километров?

— Знаю, — сказал Витька. — Сорок тысяч, всего и делов. Обогнешь еще… Мне налево надо.

Саблин послушно свернул. Витька сидел рядом и, вглядываясь в темноту, негромко командовал: «Вот сейчас еще налево… а потом направо… И через два дома…»

Саблин затормозил. Витька посмотрел на него снизу вверх, и опять Саблин увидел, что у пацана печальные глаза. Он не опешил выходить из машины, как будто ему некуда было идти.

— Ты чего? — растерялся Саблин.

— Так, ничего, — отвернулся Витька. — Приехали.

Неожиданно в свете фар появилась женская фигура, и Витька, встрепенувшись, тихонечко вскрикнул: «Мама!» Он даже забыл поблагодарить Саблина. Саблин видел, как Витька метнулся к матери и, подбежав, взял ее за руку.

Заслоняя от яркого света глаза, женщина поглядела на машину, — должно быть, Витька сказал матери, что он приехал именно на этом «газике». Не выключая мотор, Саблин вышел и шагнул к женщине.

— Беги домой, Витька, — сказал он. — Нам с твоей мамой поговорить надо. Ну?

Витька нехотя отошел, и тогда Саблин протянул женщине руку.

— Здравствуйте, — оказал он. — Славный у вас паренек.

— Да, — тихо ответила женщина.

— Только вот… В школу вас просили зайти, — сказал Саблин. — Нелады у него. Учительница там, Нина Федоровна, не приведи бог…

Он не видел лица женщины, она отступила в темень, и только светлое пятно выступало оттуда.

— Спасибо вам, — таи же тихо сказала она. — Я это знаю. Да где ж ему учиться-то, как всем людям?..

Она всхлипнула, и Саблин почувствовал, что где-то рядом с ним, быть может, совсем рядом, притаилось большое юре, а он-то и не знал о нем ничего, и что Витька, этот упрямый, даже злой Витька, стал именно таким потому, что прошел через это горе.

— Ну что вы? — забормотал Саблин. — Нельзя же так, честное слово. Что у вас стряслось-то?

— Ничего, — всхлипывая, ответила женщина. — Уезжайте лучше. Неровен час…

— Но…

— Езжайте! — уже потребовала она. Саблин услышал ее быстрые шаги. Женщина прошла к дому. Хлопнула дверь. Все. Он мог ехать. И тогда из темноты к нему снова подошел Витька.

— Ты сейчас куда? — опросил он.

— По делам.

— Возьми меня с собой, а?

— Не могу.

— Шпионов ловить?

— Военная тайна, Витька.

— Понятно…

Он молчал, молчал и Саблин. Конечно, больше всего на свете Витьке хотелось спросить, будет ли он теперь сажать его в машину. Это-то Саблин знал точно. И, положив руку на витькино плечо, сказал:

— Пока, парень! Увидишь мою машину — садись смело. Ясно?

— Ясно, — выдохнул Витька.

Саблин уехал. Ехал, и жал вовсю, чтобы не опоздать и не получить нагоняй от старшины. Но все-таки опоздал и нагоняй был. Но Саблин даже не обратил на это внимания. Прикосновение к чему-то непонятному, что взволновало его сегодня, тревожное ощущение чьего-то горя теперь владело им, и он не мог отделаться от этой тревоги. Как она сказала, Витькина мать? «Да где ж ему учиться-то, как всем людям?..» Почему? И почему она всхлипнула тогда, словно вскрикнула, тонко-тонко, как птица, попавшая в силок и уже отчаявшаяся выбраться из него?..

В первый же свободный день, получив увольнительную, Саблин поехал на автобусе в Григорьевское. Он слез там, где Витька в первый раз оказал «налево», и каким-то чутьем сразу нашел витькин дом, стоящий позади пыльных акаций. Зайти туда он решился не сразу, а постоял на улице, покурил и наконец, зачем-то поправив фуражку, толкнул калитку…