Дарю игру

Говорят, хорошо на острове ловится цоцхали — знаменитая «курная» рыба. Да, да, весь город так говорит: «курная» рыба, «курная» вода. Плавать «по-курному» — значит двигаться в воде неторопливо, степенно, не поднимая брызг. Жалко, чтo никто из друзей пока так плавать не умеет. А таких слов, как «брасс», «кроль», «баттерфляй» никому из них, в том числе и Како Мшвениерадзе, пока вообще не доводилось слышать.

Ночь над городом. Ребята перебрались на остров с вечера. Каждый кроме снастей и приманки принес из дому подстилку — время течет медленно, можно и подремать. Взяли хлеба, а Како захватил и любимую всеми вареную картошку. Костер они не разжигали — нечем, да и незачем — и так теплы летние ночи в Тбилиси.

Спят Резо, Мамия, Вахтанг. Рядом с Како, лицом к нему, лежит Гиви. Вдруг откроет глаза, удивленно взглянет на Како и снова задремлет. Како не спит. Смотрит на чуть посветлевшее небо, на гору Мтацминду, над которой сегодня как-то особенно много звезд. А может быть, так всегда, просто он их не замечал.

Не спит Како. Слушает реку. А Кура сегодня будто чем-то встревожена. Кажется, волны несутся быстрее, чем обычно, словно о чем-то предупреждая. Присел Како, прислушался. И различил какой-то нарастающий, но пока еще далекий гул.

И в этот момент он вспомнил! Кто-то говорил вчера, что собираются открыть шлюзы на ГЭС— для очистки их от ила. А если так, то по реке пойдет большая волна. Такая, что сразу затопит остров и смоет с него все и всех. «Если это и произойдет, то только ночью, когда на реке никого нет», — думал Како. Никто из ребят не знал, что еще с вечера об этом объявили по радио.

Рокот все нарастал, и сомнений уже быть не могло — шлюз открыли. Како тронул за плечо Гиви:

— Нужно поднимать ребят и быстро уходить на берег.

Осторожно, чтобы избежать паники, разбудили остальных.

А когда они вышли на берег и обернулись, острова уже не было. Бурные воды реки неслись над тем местом, где совсем недавно спали друзья.

— Куда мы теперь пойдем? — спросил Мамия — Ведь еще так далеко до утра.

— Пойдем ко мне, — ответил Како. — Я думаю, что мама проснулась, она все всегда чувствует. Пойдем, пойдем, обсушимся и поспим немного.

Когда они поднимались по улице Чхеидзе, навстречу уже бежала Надежда Семеновна. Она с вечера, увы, тоже ничего не слышала про открытие шлюзов, но какое-то беспокойство не давало ей уснуть, выгнало на улицу.

— Ну, слава богу, все мои рыбаки на месте, пойдемте скорее.

Мама быстро почистила картошку, порезала хлеб, разлила молоко по стаканам, постелила ребятам на полу.

А утром, как всегда, она помыла им головы. Это были ее дети: шумливые, непослушные, веселые. Но такие родные! И ругала она их, и ласкала так же, как и своего. Они так любили, когда мама Надя мыла им головы, которые в описываемую эпоху вряд ли были отягощены более серьезными проблемами, чем несостоявшаяся рыбалка или предстоящая вечером очередная, «календарная» футбольная игра с соседним двором. Никто, конечно, не мог предвидеть, что Мамия Сихарулидзе станет главным врачом республиканской больницы, Реваз Липартелиани — доцентом Тбилисского политехнического института, Гиви Дзагания — прокурором, а Вахтанг Чарбадзе — главным товароведом треста ресторанов города Тбилиси.

После той неудавшейся рыбалки ни сам Како, ни его друзья уже не сомневались, что плавать он умеет. Однако мальчишеское самолюбие не позволяло довольствоваться достигнутым, и он жаждал новой ступени совершенствования и самоутверждения. Ступень эта — противоположный берег.

До сих пор Како перебирался туда на пароме или по Верийскому мосту. Но за паром нужно платить, а до моста еще надо дойти. Да и какой в этом интерес, если есть третий путь. Вернее, пока его нет, но как хочется его открыть!

И еще одну дерзкую мысль берет Како с собой на тот берег: поплавать в бассейне, что на той стороне у самого берега. Но бассейн обнесен забором, и туда, наверное, не всех пускают. А потому попасть в него особенно интересно. Поплавать самому и посмотреть, как плавают настоящие спортсмены.

Течение сразу же схватило его в охапку и понесло, но он, зная это, вошел в воду с запасом, много выше по реке, и в результате выбрался на противоположный берег как раз у бассейна. Даже сам удивился, как легко все получилось, ничуть не устал. Ну а теперь — в бассейн. Вот только этот забор. Может быть, найдется какая-нибудь лазейка? Нет, дырки, кажется, нет. Придется перелезать.

— Эй, мальчик, ну-ка слезай и иди сюда, — раздался справа чей-то голос, не суливший, кажется, ничего хорошего. Како поднял глаза и увидел сухощавого человека невысокого роста, с лицом строгим, а потому и неприятным. Во всяком случае, таким оно тогда показалось Како. — Ты что собираешься делать?

Так в наше повествование вошел Лука Александрович Иоакимиди — всерьез и надолго, как вошел он в жизнь Петра Мшвениерадзе, будущего знаменитого игрока в водное поло.

Допускаю, что в руках другого педагога он стал бы не менее выдающимся спортсменом — при таких-то данных! Однако вспомним, сколь щедра была природа ко многим иным, кого белый свет так никогда и не узнал, как ни были велики их мечты и старания. Что-то помешало, где-то попался на пути сучок, соринка, песчинка, масляное пятнышко, — и разом перечеркнулось все. Расчистить метлой бы этот путь да протереть чистой тряпкой. Если бы! Да и зачем? По счастью, Лука Иоакимиди понимал, что дело в другом. Его заслугу я вижу прежде всего в том, что вселял он в учеников высокий настрой духа.

Тогда, в сорок третьем, Луке Александровичу исполняюсь 34 года и сам он был еще действующим спортсменом. Однако рассказ о нем следует начать с более ранней точки отсчета.

В 13 лет Лука заболел малярией и чуть было не отправился на тот свет, еле отходили. Тогда-то и сказал ему доктор: «Хочешь жить дальше, занимайся физкультурой».

Семья Иоакимиди жила тогда в Батуми. Отец по нынешним понятиям был профессиональным борцом — в цирке работал. Боролся даже с самим Поддубным, однако ни к каким физкультурным упражнениям приобщать сына не собирался, наверное, собственный спорт был ему не в радость. В общем, все получилось само собой — Лука сотворил себя сам.

После того как отец Луки простудился и скоропостижно умер от воспаления легких, семья перебралась в Тбилиси.

Лука, держа в уме напутствие доктора, решил закаляться и уже через год купаний в Куре стал всесезонным пловцом, коих нынче именуют «моржами». Кроме того, бегал, придумал для себя гимнастику, поднимал тяжести. Потом как-то, году в двадцать пятом, бегая по парку, очутился на поляне, где увидел двух молодцов, лихо прыгавших в высоту и длину, преодолевавших барьеры, толкавших ядро. Столь высокого мастерства Луке видеть пока не приходилось, и потому стал он специально приходить на поляну и наблюдать за теми двумя, которые оказались братьями Борисом и Владимиром Дьячковыми, ставшими впоследствии знаменитыми легкоатлетами и тренерами. В общем, насмотревшись, Лука стал робко примерять их приемы к себе.

В 1927 году он выступил в легкоатлетическом пятиборье на первой Спартакиаде Закавказских республик. Какое место занял, не помнит, но важно было обретенное чувство своей причастности к миру сильных, здоровых и ловких.

В следующем году состоялось его выступление на первой Всесоюзной спартакиаде. Правда, уже не в легкой атлетике, а скорее в гимнастике, притом не на стадионе, а… в Большом театре. На празднике, посвященном открытию Спартакиады, группа гимнастов выходила на сцену и строила разные фигуры, а заодно произносила лозунги и призывы, стихи читала. Называлось все это живой газетой — такое теперь разве что в кино увидеть можно.

В спартакиадных состязаниях Луке выступить не довелось, зато гимнастикой он занялся всерьез и вскоре по этой дисциплине стал чемпионом Закавказского военного округа. В тот же период играл в волейбол, участвовал в играх на первенство Тбилиси за команду оперного театра.

Спешу, однако, заверить читателя, что в балете Иоакимиди не танцевал, просто в те годы вопросы ведомственной принадлежности участников соревнований были довольно условными: хочешь выступать — выступай. Хоть за артистов, хоть за пожарных.