На крыльях

- Мне было в три раза больше лет, чем ему, сопляку. Но я ни разу не задавался таким вопросом. Мне тогда даже страшно стало. Вдруг чего натворит? Подросток, как-никак. Мало ли что сбредет в голову. Я увез Тоху к себе и мы серьезно поговорили. Предлагал ему вернуться, продолжить тренировки, а он сказал, серьезным таким тоном, как взрослый: «Я на соревнованиях не был. В молодежку не попадаю. Зачем мне это теперь?». С гонором он у меня, - с любовью добавил Олег Иванович. - В Адольских пошел характером. Что мать, что дядька, что Тоха. - Он улыбнулся мне. - Наверное, я тогда и решил, что не буду запрещать сыновьям жить так, как они хотят. Потому что лицо той женщины, с которой я тогда обо всем забыл, толком и не вспомню, а то, что у него было написано в дневнике - помню до сих пор. И лицо его помню, и глаза. Сколько лет прошло... Если Антон выбрал вас, Катя, я ни слова не скажу. Свадьба - так свадьба. Помогу. И с Аллой помогу.

- Мне стыдно, что с этой проблемой я пришла к вам, - опустила я взгляд. И вдруг заметила на полу, у ножки круглого дивана, знакомую сине-зеленую с золотом серьгу, поняв, кто был у Тропинина в гостях. И вдруг, несмотря ни на что, Аллу стало... жаль?

А может быть, она до сих пор любит Олега Ивановича, а тот так и продолжает встречаться с женщинами, даже с девушками, ровесницами своих детей. Может быть, это и имела в виду Адольская?

Святая женщина! Уберечь тебя хотела от горькой долюшки! Еще и огромную сумму предложила.

Но несмотря ни на что, я не чувствовала к отцу Антона неприязни. С кем он встречается - его дело.

- Вы правильно сделали, - продолжал тем временем Олег Иванович. - И я рад, что вы услышали меня в тот раз - с проблемами обращаться ко мне, а не к сыну. Он может дров наломать, а я спокойненько все решу. Значит, так. Есть у меня кое-что на супругу бывшую. По ее двойной бухгалтерии. Это ее остановит. Вы с ней поговорите или я сам?

- Я, - был мой ответ.

- Вот и славно, - остался доволен моим ответом Тропинин-старший. - Сейчас принесу вам копию кое-каких документов. Вы ей при встрече покажете. Не сомневайтесь - она присмиреет, уберет коготки, - сказал, отчего-то веселясь, Олег Иванович. Как будто бы предвкушал.

И правда, полчаса спустя я стояла у порога, держа в руках папку с нужными бумагами, в которых совершенно не разбиралась.

- Не бойтесь Аллу и держитесь уверенно. Может быть, она вас вообще проверяет, - напутствовал меня папа Антона, которому я была безмерно благодарна. - Не дайте себя сломать. И знайте, что я - на вашей стороне. Алла совсем выжила из ума, - посетовал он, - в юности была совсем другая. И даже очаровала моих родителей. А ведь они были против моей первой невесты, и я покорился, так сказать, их воле.

- Жалеете? - спросила я.

- Теперь уже нет. И знаете что, Катя, - сказал неожиданно Олег Иванович. - Вы красивая. Вы очаровательная. И моему оболтусу повезло вдвойне, что на него, несмотря на выкрутасы и сложный характер, польстилась такая чудесная девочка, как вы.

- Вы меня смущаете, - слабо улыбнулась я. - Это мне повезло, что у меня есть Антон.

- Какое-то слабое везение, но уж если любите друг друга.

Я промолчала, не зная, что сказать.

- Спасибо, - сказал Олег Иванович мне в спину, когда я уже оказалась в коридоре. Я удивленно обернулась.

- За что?

- За то, что не продали моего сына.

Из дома Тропининых я выходила уверенная в том, что смогу победить своего внезапного противника. Решить эту проблему следовало как можно скорее, потому как я чувствовала - сил, для того, чтобы держать себя в руках у меня остается все меньше и меньше.

А Антон продолжал мне звонить - восемнадцать непринятых звонков меня испугали и рассмешили одновременно. И я все же перезвонила ему - не вытерпела. Он ответил в ту же секунду. И был зол.

- Катя! Почему не берешь трубку? - спросил крайне раздражено и взволнованно Тропинин.

- Извини, я спала и не слышала, - ответила я. Всего лишь его голос, но как тепло становится внутри.

Мое солнце.

- Где спала? - жестким голосом уточнил он. - Я звонил вам домой. Твоя сестра сказала, что ты ушла.

Порыв ветра ударил мне в лицо, откинув волосы назад.

- У Нинки спала. Пришла к ней в гости сразу после самолета и случайно заснула, - с легкой душой соврала я, точно зная, что пока ничего не разрешится, ничего не стану говорить ему о его маме.

- Тогда спи дальше, - непонятно почему обиделся он.

- Антош, - мягко позвала его я. - Не злись. Извини, что так вышло.

- Ты понимаешь, что это ненормально? - спросил Тропинин сердито. - Я посадил тебя на самолет, ты прилетела, и я не могу до тебя дозвониться. Что я должен думать, черт возьми?

- Прости, - вздохнула я, чувствуя себя неловко. Однако то, как Антон злился, мне нравилось.

- Прости? И это все, что ты мне можешь сказать? - едва ли не скрипел Антон зубами. - Нет, серьезно?

- Я звонила тебе, когда прилетела, но ты еще был в самолете, - отозвалась я, пытаясь оправдаться. - А потом... уснула.

- Ты уснула, а я должен сходить с ума. Не делай так больше, Радова. Всегда будь со мной на связи, - сказал он и добавил с чувством:

- Ненавижу беспокоиться.

- Я люблю тебя, - сказала я невпопад.

- Не подмазывайся, - отмахнулся Антон.

- И уже скучаю.

- Неужели?.. А я думал, ты решила поиграть в свои любимые прятки, - усмехнулся он.

- В следующий раз я тебе что-нибудь станцую, - попыталась подмаслить его я. - Хочешь?

- Нет, - отрезал он и напомнил ехидным голосом: - У тебя нет пилона. А чтобы ты танцевала в клубе, я не хочу.

- Я без пилона, - успокоила его я. - Приватный танец.

Танец маленьких утят.

Постепенно Антон успокоился.

Мы разговорились, и звук его голоса меня успокаивал все больше и больше, и уже было не так страшно. Мы беседовали долго, и я уже сидела в автобусе, везущем домой, как спросила, сама не поняв, зачем:

- Скажи, Антон, - осторожно начала я.

- Антон, - пошутил он, как всегда остроумно.

- Смешно, - даже не улыбнулась я. - Ответь на вопрос. Ты бы смог обменять меня?

- Что? - не понял он. - В смысле?

- Обменять, - повторила я, спешно придумывая другую формулировку.

- Ты стала крышкой из-под кока-колы, чтобы я менял тебя на приз, детка? -иосведомился Тропинин.

- Нет. Ели бы тебе сказали: твоя любовь или то, что тебе безумно дорого, что бы ты выбрал? - задала новый вопрос я, сама не зная, зачем говорю все это.

- Катя, мне не нравятся подобные вопросы. Для чего ты это сейчас говоришь? - спросил очень серьезно Антон.

- Просто в голову пришло, - ответила я, бездумно глядя на безликие дома, мимо которых проезжала.

Только сегодня утром я была с ним, в другом городе, а сейчас я одна и дома. Как это произошло?

- Тебе в голову приходят глупости, - отрезал Тропинин. Он понял, что сказал это слишком резко, и добавил, стремясь сгладить ситуацию:

- Лучше бы тебе в голову приходили другие вещи. Например, прислать мне фото, которые могу видеть только я, - его голос стал вкрадчивым.

- С занятий на пол дэнс, - подхватила я его игру, чтобы он ничего не заподозрил.

- Да, можно оттуда, девочка моя, - радостно согласился Антон. - Я уже жду свой приватный танец. Может, по скайпу?

- Только вживую, милый.

Так, разговаривая с любимым человеком, я и доехала до дома.

3

Ни с кем разговаривать не хотелось и я, извинившись и сославшись на головную боль, ушла в свою комнату, где долго лежала, глядя в черный потолок, заснув лишь глубокой ночью.

Проснулась я рано - весь дом еще спал, и направилась на кухню. По пути я заглянула в приоткрытую дверь комнаты брата, застав презабавную картину. Эдгар, пытаясь не разбудить обнявшую его Киру, вылезал из кровати, явно желая сесть за любимой компьютер.

Увидев меня, он, смутившись, погрозил кулаком, а я лишь махнула рукой и отправилась пить кофе. Выпью одну чашку, стану бодрой и уверенной - и позвоню Алле. Но я выпивала эту чашку и говорила себе вновь - выпью вторую и тогда позвоню. И так повторялось вновь и вновь. После четвертой мне стало плохо, и я поняла, что откладывать не стоит - кофе меня не спасет. Я не могу больше тянуть время. Чем быстрее я поговорю с Адольской, тем быстрее забуду все это, как кошмарный сон.