На крыльях

Мне казалось, возможно, неверно, что если я как-то смогу подружиться с Кезоном, то сумею показать, насколько ошибочны были его суждения об НК. Не то, чтобы я ждала от него помощи для ребят, но мне отчего-то важно было убедить его в том, что группа моего Антона и сам Антон - талантливые.

Сам Антон о том, что я общаюсь с Кезоном, знал. И против не был. Думаю, его удивило, что мы общаемся, и, как уверенно заявляла Нинка, такое общение, даже поверхностное, было стимулом для Антона не расслабляться.

- Пусть знает, что и ты не лыком шита, подруга, - говорила мне Нинка, - и вокруг тебя тоже есть мужики.

- Мы просто общаемся, - возражала я, - без намека на что-либо.

На эти мои слова она просто начинала смеяться. В дружбу между мужчиной и женщиной Журавль категорически не верила. А еще постоянно напоминала мне о Лесковой, которая затаилась и пока что не появлялась. Антону больше не приходили странные фотографии, а мне - непонятные письма. И я надеялась, что это спокойствие - надолго.

Журавль же была категорически не согласна и советовала мне быть начеку.

- Она просто ждет времени, чтобы напасть, - говорила мне подруга нравоучительно, - уж поверь мне! Эта шавка не оставит Тропино в покое. Она же поехавшая.

Я не хотела думать об этом. Пыталась убить время учебой и даже как-то незаметно втянулась в нее. Естественно, я не стала лучшей студенткой, да и не это было моей целью, но все-таки заметно подтянулась. Мои занятия на пилоне продолжались и, хоть особого успеха в покорении шеста я тоже не достигла, и синяки все также были на моих ногах, зато явно укрепила мышцы и надеялась, что стала хотя бы немного более изящная и подтянутая. А еще я все-таки пошла на кулинарные курсы в кафе «Старый парк». Оксана, его хозяйка, позвонила мне и спросила, почему я больше не прихожу на занятия, и пришлось честно сказать, что у меня пока что нет возможности. И тогда она предложила интересный вариант: приходить на курсы и учиться готовить, а на выходных заменять одну из девушек-официанток. Я, не колеблясь, согласилась, и теперь почти все свободное время у меня было забито. Правда, Антон, узнав об этом, отчего-то рассердился и почти накричал по телефону. Решил, что я нуждаюсь в деньгах и ничего ему не говорю. А ведь он оставлял мне карту с деньгами - почему я не пользуюсь ей? Пришлось долго и доходчиво объяснять ему, что не могу я просто так пользоваться его картой, что хочу и сама начать чем-то заниматься и что-то зарабатывать.

- Успокойся, Антон, - ласково сказала я ему. - Мне не сложно там работать.

Ноги после смены, конечно, уставали, зато мне понравилось.

- Классно, - взбешенно сказал он. - Отлично. Великолепно. Мою девушку будут лапать какие-то уроды, а я должен быть спокоен.

- Ну что ты, - мигом возразила я. - У нас очень приличные гости. В основном парочки, родители с детьми и пожилые люди.

- Это меня так успокаивает, - мрачно заявил Тропинин.

- Перестань, - ласково сказала я.

- Ты понимаешь, в какое положение меня ставишь? Моя девушка... - Начал, было, он, но я ловко его перебила:

- Твоя девушка ищет себя. Получит опыт. И научится отлично готовить. Для тебя, - не преминула подчеркнуть я.

В конце концов, Антону пришлось принять мое решение.

У Нинки за этот месяц ничего особенно не изменилось. Кроме того, что она получила права, поборов свой страх перед вождением, и стала ездить на машине, которую Виктор Андреевич купил ей еще в августе, как подарок к Новому учебному году. Авто у Ниночки было классным - юркий «Фольксваген битл» алого цвета. Она, однако, была недовольна - видите ли, обожала огромные мощные внедорожники, а не «женскую шелуху на колесах». Однако от подарка она отказываться не стала.

Сам дядя Витя пытался оставаться на плаву, однако на него наседали кредиторы, и та сумма денег, которую Ниночка получила от Эльзы и которая казалась мне невероятной, ее отца хоть и не спасла, но помогла. Деньги эти, подруга не стала отдавать ему напрямую - передала их через мать, а та, сделала вид, что продала драгоценности. Не знаю, что Нина сказала Софье Павловне, но про свадьбу она родителям даже не заикнулась.

Скандал в квартире Журавлей получился грандиозным. Дядя Витя с присущей ему эмоциональностью, орал, что Софья Павловна не имела права продавать его подарки, и вообще, он не нуждается в ее подачках. Гордости у Виктора Андреевича было не занимать - совсем, как и у Нины.

Софья Павловна, в свою очередь, решив, что деньги ее дочурка достала не совсем законным путем, устроила Нинке допрос с пристрастием, отчего-то сделав для себя вывод, что такую сумму та получила от очередного кавалера. Она заявила, что если та еще раз попытается провернуть подобный фортель и примет от кого-то деньги, она, Софья Павловна, выставит ее из дома.

Нинка обиделась и на мать, и на отца, и ночевать пришла к нам.

Конечно, потом они помирились, но накаленная обстановка в доме Журавлей сохранялась.

Честно говоря, Нинка ждала свадьбу - после нее ведь Эльза Власовна должна была дать ей еще одну часть обещанных денег. И это ожидание проглатывало ее с головой. Я даже, кажется, стала понимать, почему Нина переборола свой страх вождения - ей нужно было занять свою голову чем-то другим, кроме как мыслями о предстоящей свадьбе.

Как я занималась пол дэнсом и кулинарией, так и она - вождением. Только я выбрала то, что мне было приятно, а она - то, в чем ей пришлось перешагивать через себя. И за это качество я уважала ее еще с детства.

- Надеюсь, Эльза не окочурится заранее, - говорила подруга хмуро. - А то не видать мне бабок. Бабки от бабки, - хохотала она, пугая меня своей кровожадностью.

А потом подруга решила, что пора выбирать платье - к свадьбе с женихом, которого она ни разу в жизни не видела, Нинке хотелось подготовиться на славу. Единственное, что Нина выяснила у Эльзы Власовны -имя. Ипполит - так звали ее суженого.

- Как лошадь, - хмыкнула подруга нервно. - Надеюсь, он хотя бы выглядит не по-лошадиному. А то совсем печаль-беда.

***

Выбирать платье всегда тяжело.

Выбирать свадебное платье - тяжелее вдвойне.

Выбирать свадебное платье с Нинкой - просто кошмар.

Подруга на автомате все еще считала, что может тратить деньги так, как хочет и сколько хочет, - и этому способствовала банковская карта тетки, которую та дала на свадебные расходы. По мне, лучше бы Нинка ничего не покупала, а эти деньги отдала отцу, но она заявила, что такая мелочевка его бизнесу вряд ли поможет. А ей хочется выглядеть достойно.

Это был уже третий свадебный бутик, в который мы зашли ноябрьским хмурым днем, а Журавлю решительно ничего не нравилось, и она нервничала. А нервная Нинка -злая Нинка.

Злая Нинка становилась нудной в своей ненависти и уже который час, не прекращая, ругалась, как сапожник. Ей не нравились то фасон, то ткань, то пошив, то цвет, то цена (подозрительно низкая или неоправданно высокая!), то наличие каких-то невообразимых, по ее мнению, рюш, страз и бусинок. Иногда нечто похожее она уже видела на ком-то, и это тоже ее бесило. В день своей первой и, как она надеялась, не последней, свадьбы ей, видите ли, хотелось быть не такой, как все! Я склонялась к мнению, что все невесты почти одинаковы, однако по обыкновению подруга меня не слушала - уж кто-кто, а Нина Журавль похожей ни на кого не должна быть!

- Что за мудозвонство, - в который раз шипела подруга сквозь зубы, с отвращением глядя в зеркало - естественно, отвращение она испытывала не к себе, любимой, а к тому, что было на ней надето: к белоснежному элегантному платью с открытыми плечами, в греческом стиле. По мне, оно было чудесным - не в моем вкусе, но, тем не менее, выглядело неброско и дорого.

- Что за фразы, - в тон подруге откликнулась я, едва скрывая усмешку. Я сидела на пуфике рядышком, и около меня возлежала целая гора платьев, перемеренных подругой.

Платья-платья-платья...

Я уже сама себя чувствовала платьем.

- Других этот китайский ширпотреб не заслуживает, - уверенно откликнулась Нинка. - Халат без пуговиц. Ну и ткань, - провела она ладонью по струящейся юбке. - Такой только подтирать зад...